водой. — Он предпочитает живую человеческую кровь.
— Именно! — улыбнулся Дарон и шутливо поклонился старику. — Очень тонко подмечено, лучше и не скажешь. Видите ли, я — носферату! — он резко повернулся к Элу с Ирдом, и на его бледном лице проступила злоба. — А вы убиваете всех, кто попадается вам на пути, вместо того, чтобы позволить мне утолить жажду! И его, — он указал на Йольма, так и замершего с куском дичи в руке, — вы щадите и слушаете всякие бредни, хотя дураку ясно, что он долго не протянет!
— Заткнись! — оборвал его Эл. — И не жди от нас сочувствия. Ты сам говорил, что хищник жертве не товарищ.
— Это… вампир⁈ — спросил Йольм, не спуская глаз с Дарона, расхаживающего за пеленой костра.
— Браво! — воскликнул упырь. — Наконец-то, до него дошло! Именно так, и ты должен был стать моим ужином. Отдайте его мне! — зашипел он вдруг, низко приседая, словно изготавливаясь к прыжку.
Эл отреагировал мгновенно. Подхватив длинный кол, он вскочил на ноги и встал между вампиром и Йольмом. Носферату со свистом выдохнул воздух и уставился вспыхнувшими от злобы глазами на осиновое острие. Затем медленно распрямился и, мрачно усмехнувшись, сказал:
— Хорошо, шутки кончились! Мне надоело с вами играть, теперь будет охота.
— Ты — зло! — воскликнул пришедший в себя Йольм. — Возвращайся к себе в могилу!
— Размечтался! — огрызнулся Дарон. — Если кому и пора на кладбище, так тебе!
— Дитя тьмы! — пробормотал старик. — Разве мало бедствий видел Вайтандар, что его землю топчут подобные тебе⁈
— Тьма? — насмешливо переспросил Дарон. — Что в ней плохого? Почему ты зовёшь злом то, о чем не имеешь ни малейшего представления? Разве ты видишь звёзды при свете солнца? Не тьма ли позволяет тебе наблюдать за луной? Ты говоришь так, потому что боишься. Даже здесь, где воздух наполнен запахом мёртвой крови и лошадиным потом, я чувствую твой страх! Тьма! Она везде, в каждой щели, куда не способен проникнуть свет, который даёт тебе и тебе подобным иллюзию безопасности. Она вездесуща, ею заполнено небо, пространство, на её фоне запечатлевается истинная красота! — с этими словами вампир задрал голову и с силой втянул прохладный, влажный воздух ущелья. — Что ты знаешь о свете⁈ — продолжил он через несколько секунд. — Ты живёшь в мире дня, но замечаешь ли, что происходит вокруг тебя? А мне, — вампир обвёл вокруг себя рукой, — здесь всё знакомо. Я ухожу! — добавил он, поворачиваясь спиной. — Но вы запомните мои слова: охота началась! — светлой тенью он взметнулся вверх и исчез на краю ущелья, скрывшись в темноте.
— Кажется, на нас открыли охоту! — невесело усмехнулся Ирд.
— Не стоит отчаиваться, — отозвался Эл. — Даже у львов бывают голодные дни.
— Хотел бы я, чтобы это был лев, — сказал Ирд.
— Не бойся его. Он не так силён, как думает.
— И всё же вампиры опасны, — Ирд покачал головой. — Почему ты не боишься?
— Дело не в том, насколько силён противник, а в том, насколько сильно твоё желание победить.Оно даётся тебе при рождении, и его нельзя изменить или приобрести. Ты тот, кто ты есть, и никто иной, всё остальное — маска, которая слетает в момент настоящей опасности. Все люди делятся на «охотников» и «жертв», и даже если человеку в данный момент ничего не угрожает, его сущность знает, куда он побежит: «от» или «за».
— Ну, тогда я, пожалуй, жертва! — невесело усмехнулся Ирд.
— Ты ошибаешься. В тот миг, когда ты начал спускаться с холма, чтобы попасть в Карилосс, ты доказал, что ты охотник. И с этим ничего не поделаешь.
— Ты так говоришь, словно быть охотником плохо.
— Просто когда-нибудь тебе придётся вспомнить мои слова, и тогда ты поймёшь, что я имел в виду. Возможно, это случится очень скоро. Но, в любом случае, мы должны быть осторожны, — Эл обвёл глазами темноту, в которой растворился вампир. — Теперь тварь разозлился и будет действовать решительно, — демоноборец повернулся к Йольму. — Ешь. Тебе нужно набраться сил.
Утром они продолжили путь. Ирд и Йольм, немного окрепший после лечения некроманта, ехали на лошадях, а Эл — на Горе. Они с юношей двигались по обе стороны от Йольма, чтобы в случае чего поддержать старика. Несмотря на то, что пища, краткий сон и магия Легионера придали тому сил, он выглядел измождённым, и было ясно, что долго он не протянет. Ирд с беспокойством поглядывал на него, словно опасаясь, что их новый знакомый вот-вот потеряет сознание и начнёт падать с лошади.
У них было три фляжки с грогом — Эл обнаружил их на телах убитых бандитов, обыскав их перед тем, как отправиться в путь. Он также прихватил обнаруженные в карманах деньги и некоторые другие полезные вещи, среди которых было почти новое огниво — предмет, почти незаменимый в дороге.
Теперь они двигались на восток, в сторону Карсдейла. Пейзаж мало чем отличался от прежнего: повсюду виднелись мрачные сосны и ели, изредка попадались тонкие осины, липы и берёзы с кривыми, покрытыми уродливыми чёрными наростами стволами. Деревья казались какими-то больными, трава — пожухлой. В воздухе словно разливалось ощущение всемирной усталости.
Постепенно всё более заметным становилось наступление осени. Резкие порывы ветра часто приносили охапки жёлтых сухих листьев. Трижды за неделю шёл дождь, от которого не было иного убежища, кроме как под кронами деревьев. Йолм простудился, его бил озноб, и с каждым днём ему становилось хуже. Эл лечил его грогом и снадобьями, но в Вайтандаре почти не произрастали лекарственные травы, так что с этим было трудно. Всё же, не без помощи магии, демоноборец вылечил старика от простуды, но организм Иольма был уже стар и слаб, и даже сам жрец не надеялся дожить до конца пути.
Вампир не появлялся, и это настораживало Ирда больше, чем если бы тварь неотступно следовала за ними по пятам. Казалось, носферату решил застать их врасплох и прикончить, во что бы то ни стало.
Ирд ощущал постоянный страх. Это чувство не было похоже на то, что он испытал, когда взбежал на холм, с которого увидел горящий Вайтандар. Тогда его охватил панический ужас, заставлявший впадать в панику, отнимающий
