класть собираешься, – предупредил я. – Процедуру крайне желательно производить натощак.
Полковник изумлённо поднял бровь от удивления.
– Это ещё на хрена, стесняюсь спросить?
– Стазис – это не заморозка времени, – пояснил ему. – Он существенно замедляет обменные процессы (и, как следствие, старение), но не останавливает напрочь. Организму необходимо потреблять питательные вещества и выводить отработанные «излишки». «Питание» будет поступать из криораствора и всасываться через кожу. Способ категорически неэффективный для повседневного применения, но как нельзя лучше подходит для длительной «спячки». Продукты переработки будут сведены к минимуму: Древние потратили херову тонну лет в своё время, чтобы изобрести идеальный криосостав. Чтоб и «замораживал», и питанием снабжал. Но они, всё-таки, будут. Соответственно, есть нагрузка для органов выделительной системы. А тут ещё и старая еда в кишечнике. Ты же не хочешь обосраться в криокамере?
Надеюсь, доступно объяснил.
Офицер махнул рукой.
– Понял. Не дурак. Дурак бы не понял. Короче, вот тебе задач. Первым делом – весь незадействованный личный состав в стазис, коль раз уж есть такая шикарная возможность. Расход ресурсов сократить донельзя. Оставь себе стольких, чтоб поддерживать корабль на ходу. Не больше и не меньше. Это первое. Сразу после этого – полная техническая диагностика «Авроры» с проверкой ходовых качеств и систем защиты с вооружением. Пусть работает не всё и не как часы, но корабль должен уметь летать, стрелять и закрываться щитом. Если хоть что-то не работает – всё потом, ремонтируемся как можем. Это второй. И только после этого, если всё работает штатно и есть полная уверенность в собственной безопасности, рискуем жизнями всех на борту и тихой сапой подкрадываемся к нашей цели. Не знаю, как ты, но я, почему-то, уверен, что тот корабль и есть «Судьба».
Я бегло прикинул в уме объём работы.
– Очень смешно. Даже, если всё заведомо исправно и сработает, как по нотам, работы дня на три, а то и на неделю. У меня всего две руки и один хер.
Мигунов трагично развёл руками.
– Могу тебе, конечно, и руки оторвать, и лишний хер приделать. Но безопасность людей важнее всего. Исключений нет. Если ты дома окажемся только через полтора миллиарда лет, то наша выживаемость автоматом встаёт на первое место. Да и не всё ли равно? Одна неделя на фоне полутора миллиардов лет погоды не сыграет.
20 февраля
«Три дня»?
Наивный чукотский юноша.
Даже с помощью Максимыча я эти грёбанные криокамеры приводил в работоспособное состояние без году неделю. К превеликому моему счастью, рабочую, а не календарную. Пять грёбаных суток я буквально спал в этих камерах, потому как отползать в свой сонный уголок не было ни сил, ни времени, ни здравого смысла.
С первого взгляда всё выглядело отменно. Относительно новый крейсер с минимальным для его возраста пробегом. Системы имели минимальный износ. Самое страшное, чего стоило опасаться – «срок годности» рабочего тела криокамер, заполняющего объём «гроба» и питающее спящего полезными веществами для поддержания жизнедеятельности организма. Всё-таки, десять тысяч лет – согласитесь, тот ещё срок. Многие камни не переживают такого, а тут целая высокотехнологичная технология, извиняюсь за каламбур и тавтологию.
Самые страшные опасения не оправдались: рабочее тело было в пригодном состоянии и даже подавало признаки относительной свежести. При помощи Томки изъяли незначительный объём из системы и провели спектрографический анализ. Последний не показал следов распада, гниения, разложения или любых других негативных явлений.
Но стоило было мне подумать, что всё в ажуре и шоколаде, как выяснилось то, что даже предположить нельзя. Вопреки всему, что ожидалось, система криостазиса в упор не принимала никаких изменений и корректировок. Все эти пять дней мы с электриком только и делали, что пытались разобраться в первопричинах происходящего и устранить их. Тщетно. Стазис мог работать или так, как он работал, или никак.
Да, терминал охотно пускал меня в недра своих операционных систем. Да, я спокойно мог шакалить в каждом его уголке и вытворять любую дичь, которую только мне заблагорассудится. Но как только в журнале регистрации изменений появлялась команда на их применение, всё тут же слетало к писюнам собачьим.
«Бери мочало – начинай сначала».
Чего мы с Максимычем только ни пробовали. И вводили команды по одной. И влезали в глубинные настройки прав доступа. И препарировали управляющие системы на отдельные части, пытаясь разобраться, где может быть косяк: ошибка в исходном коде или наши криворуки культяпки ошибались раз за разом несколько ней подряд.
Когда были перепробованы все мыслимые и немыслимые способы воздействия на систему криостазиса, оставался только один вариант: полный разбор всей системы и чтение каждого кристалла с программами управления на предмет ошибки, некорректного обращения или любой другой аномалии. Потому что абсолютно невозможным для Древних выглядела нештатная работа системы без обратной связи от неё: она не выдавала никаких ошибок и не сообщала о причинах сбоя. Просто молча откатывала изменения и ша. Приплыли.
На этом мои полномочия, как бы, всё. Кончились. (с)
Я – техник, прошедший углубленный курс подготовки по технологиям Древних, но никак не программист, изучавших их язык программирования и иерархию построения логических команд. Если я не вижу механической, аппаратной или узловой неисправности, то всё прочее – уже за рамками моих компетенций. Может, мне и хватит интеллекта разобраться в этих дебрях. Но на это уйдёт время, которого, мягко говоря, немного. «Золотое правило трёх» уже упущено.
За наведением порядка после безуспешных попыток вправить системе мозги нас с Максимычем застал Мигунов, зашедший в очередной раз проверить, как у нас дела.
По флегматичному выражению наших физиономий, меланхолично собиравших инструменты, полковник понял всё без слов.
Застыл прямо там, где стоял, войдя в аппаратную криостазисной, и, окинув взглядом мизансцену, тяжело вздохнул.
– Надо срочно спускать людей на поверхность планеты, – выдохнул офицер.
Прошёл вглубь аппаратной и уселся на ложе одной из нижних выдвинутых камер, которую мы с Максимычем использовали как тестовую.
– Никто и не спорит, – вздохнул я, упаковывая свой инструмент по укладкам.
Вроде, ничего не забыл.
– У нас на исходе провиант и питьевая вода, – сообщил полковник. – Предполагалось, что пищу и питьё мы с людьми Янга будем добывать на местных планетах. С собой брали лишь самый минимальный аварийный минимум. Сухие пайки кончатся через трое суток. Вода и того раньше.
– С водой проблем нет, – пожал плечами электрик. – Тамара Николаевна
