плену снова! — она вскочила на ноги и зарыдала. — Из-за тебя! Из-за тебя его изнасиловала Седовласая! Ты хоть знаешь, что он пережил⁈ Ты! Да как ты смеешь… Как…
— Что… — тихо протянула Снежана, об этом Хамелеон не говорил… Неужели его насиловали тогда, в плену…
— Он чуть не погиб из-за тебя два раза! — продолжала Алиса, тыкая в Снежу своим пальчиком. — А потом! Несмотря на это всё, побежал спасать тебя из лап своей же насильницы! — она скомкала письмо и бросила к её ногам.
— Он сказал, что спасал дорогого для него человека! — возмутилась, в свою очередь, Снежана. Именно так сказал тогда Хамелеон.
— Я была с ним в тот вечер! — плакала блондиночка. — Он мчался через весь город! А затем рванул к этой чёртовой башне несмотря ни на что! Вызволять тебя! — она злилась. Очень-очень злилась! — И ради кого⁈ Тебя⁈ Где справедливость⁈
Снежана вдруг умолкла. Внутри её сердца был настоящий пожар. Неумолимый, сжигающий не только тело, но и девичью душу.
Алиса продолжала.
— И после всего этого, что ты сделала⁈ Скажи мне! Что ты сделала, когда он нашёл в себе силы признаться тебе, кто — он⁈ Ответь!
— Вызвала его на смертельный бой… — тихо ответила Снежана.
— Дай догадаюсь! Раз вы оба живы, то именно ОН сохранил тебе жизнь! Ты бы не была так щедра, да⁈
Снежа растерянно кивнула. В тот момент она бы ни за что не пощадила Хамелеона.
Блондиночка пнула валяющуюся пластиковую бутылку.
— И после всего этого Дима даже не возненавидел тебя, а переспал! С ума сойти! — она скрестила ручки на груди и уселась обидчиво на попку. — Ну почему он такой дурачок? Сдалась ты ему! — и фыркнула в сторону совсем потерянной Снежаны.
Та не знала всего произошедшего с Хамелеоном. Считала, что он жестокий, опасный, ещё и убийца её брата. Но возможно… возможно, он, и правда, не виноват в смерти Димы, а вся вина лежит только на её руках. Что если Снежана подсознательно пыталась переложить вину за смерть брата на этого незнакомца? Её голова готова была взорваться. Безмолвные слёзы полились из серых глаз. Она больше ничего не понимала! Хамелеон, вопреки всем тяготам, что достались ему при перерождении, не возненавидел её, и, более того, рисковал своей жизнью, чтобы спасти её. И спас, в самый последний момент, как в сказках, легендах, сказаниях. Снежана заревела, как девочка.
— Ну чего ты… — скосила на неё свои голубые глазки Алиса. — Всё нормально ведь. Дима жив. Думаю, он простит тебя, — недовольно буркнула она, отмечая, что Снежана красива, а ей же придётся нагонять свои позиции!
— Мой брат… — сквозь слёзы сказала брюнетка. — Он умер по… моей… вине… — она, похоже, признала это. И зарыдала ещё сильнее.
Алисе было немного не по себе. Ей стало жаль эту грубиянку, да и для Димы она очевидно была дорога. Поэтому поднялась, отряхнула попу и громко сказала:
— Пойдём.
Снежана посмотрела на неё заплаканными глазами.
— Куда…?
— Узнаешь, — подхватила та её за руки.
И обе девушки, выйдя из тёмного проулка, сели на байк и уехали в другой район Нью-Йорка…
* * *
Красный спортивный мотоцикл с двумя всадницами заехал на тихую улицу спального района. Алиса остановила его возле небольшого одно-этажного домика. Всё тот же белый декоративный штакетник, установленный не от внезапных гостей, а для красоты. Красный почтовый ящик и плитка, выложенная дорожкой к самому крыльцу дома. Блондинка заглушила мото и спрятала в пространственный карман шлем.
— Приехали, — указала она на светлый домик. — Думаю, она ещё не спит.
— Кто она? — спросила уже успокоившаяся Снежана.
— Магистр. Называй её так, — ответила блондинка.
Снежана кивнула, как бы говоря — поняла.
Девушки подошли ко входной двери. Алиса позвонила в звонок, но спустя десяток секунд никто так и не открыл. Тогда она несколько раз ударила металлическим кольцом, прибитым к двери.
— Открывай, бабуль! Я знаю, что ты там!
Из дома послышалось недовольное бурчание.
— Минуту!
Через две минуты дверь, сама по себе, распахнулась, и Алиса, посмотрев на Снежану, вошла внутрь. Та следом.
Внутреннее помещение оказалось больше чем снаружи. Словно не маленький коттедж, а огромный особняк сверх-богача. Изысканная мебель лучших итальянских дизайнеров, дорогие картины эпохи просвещения. Высокие скульптуры, изображающие мировых деятелей искусства. Не дом, а роскошный музей.
— Алиса, чего тебе нужно? — недовольно буркнула старушка, словно её отвлекли от важного дела. Наспех накинутый халат, стоптанные тапки. Уставшие, но вполне добрые голубые глаза.
— Простите, Магистр, — учтиво склонилась блондинка. Снежана последовала её примеру. — Мне нужна помощь.
Та смерила пришедших загадочным взглядом и махнула подбородком следовать за ней.
Стоило ей щёлкнуть пальцами, как у стены с камином появился чайный столик и мягкие кресла. На столешнице стоял наполненный горячим чаем чайник и три фарфоровых кружки.
— Присаживайтесь, — произнесла старушка.
Девушки присели, и Алиса сходу перешла к делу:
— Скажите, Магистр, вы можете увидеть, как произошла смерть у погибшего?
Снежана с недоумением посмотрела на неё. Пусть и слышала про волшебство, когда жила в России, но никогда не сталкивалась с шаманами и колдунами лично.
Старуха в задумчивости покрутила в руках кружку, поглядывая на Снежану. Её голубые глаза будто увидели что-то, и она ответила:
— Я могу не только это. Но, — поднял она указательный палец вверх. — Мне нужно видеть вещь погибшего или его образ.
— Поняла, — Снежана засуетилась и достала из кармана комбеза телефон. Быстро открыла одну из многочисленных фотографий Димитрия и показала волшебнице.
Та взяла смартфон и вгляделась.
— Этот человек жив, — и отдала мобильник обратно, стоило ей только взглянуть на юного Хамелеона. — Алиса, — посмотрела она на блондинку. — Ты вздумала играть со мной в игры? — её глаза заискрились, лампы в помещении замигали, потолок дома затрясло, как при землетрясении.
— Нет, Магистр! Что вы! — Алиса зыркнула на Снежану. — Старую фотку покажи! До плена, твою мать! Неужели непонятно! Или ты только МОЕГО МИЛОГО фоткала⁈
Снежана хотела ударить себя по лицу. Видимо, Магистр увидела живого Хамелеона! Она быстро перелистнула фотки, показывая изображение «своего» сводного брата.
Волшебница нехотя взяла телефон, и всё вокруг успокоилось. Старческие глаза также приняли свой прежний облик.
— Ясно, — спокойным тоном
