ведь комендантский час. Все сидят по домам.
Я смеюсь, покачав головой:
— Ты правда думаешь, что в такую минуту люди послушно сидят дома? Да ладно тебе. Вот увидишь, в баре будет теснее, чем на центральной площади. Надевай косынку, жена. Пойдем гульнем.
Лакомка ловко прячет ушки, а я занимаюсь маскировкой. «Включенный» Хома достаёт припрятанную личину и помогает «надеть» её, словно костюм на маскарад. Смотрюсь в зеркало. Старик-ханец, слегка сутулый и с хитрым прищуром, выглядит убедительно.
Вместе отправляемся в бар. Патрули нам не помеха — я ощущаю их за версту и ловко выбираю маршруты, обходя их, как валуны на горной тропе.
Бар оказывается в подвале, скрытый от любопытных глаз и патрулей. Внутри, несмотря на объявленный комендантский час, кипит жизнь: люди пьют, играют в карты, громко спорят и обсуждают последние новости. Воздух тяжёлый от табачного дыма и запаха дешёвого алкоголя.
Едва мы с Лакомкой переступаем порог, как из ближнего угла раздаётся громкий, хриплый окрик:
— Эй, вы не греки⁈
Я, сохраняя дружелюбную улыбку, отвечаю, чуть растягивая слова:
— Нет, я из далёкого Хань, да. Очень приятно познакомиться, господин Бо Бань, да.
Поднявшийся здоровяк прищуривается, недоверчиво оглядывая меня, будто пытаясь просканировать насквозь. Его взгляд медленно перемещается к Лакомке, и в глазах появляется насмешливый блеск.
— А эта красотка что с тобой делает? — ухмыляется он, обнажая желтоватые зубы. — Внучка, что ли? Хотя не похожа… слишком хороша для такого деда. Ну-ка отойди с дороги.
Прежде чем я успеваю ответить, он грубо хватает меня за плечо, явно намереваясь пробраться ближе к Лакомке. Ошибка новичка. Ловким движением я выворачиваю его руку, заставляя его потерять равновесие. С глухим стуком здоровяк падает головой на каменный пол и тут же отключается.
В тишине, наступившей после этого инцидента, я спокойно произношу, глядя на замерших завсегдатаев:
— Нет, она моя жена, да.
Молчание тянется ещё пару секунд, после чего посетители возвращаются к своим кружкам и картам, стараясь не встречаться со мной взглядом. Бар — место, где такие сцены долго не обсуждают.
Лакомка, не обращая никакого внимания на вырубленного здоровяка, без стеснения перешагивает через его неподвижное тело. По мыслеречи она невозмутимо отпрашивается:
— Мелиндо, я в дамскую команту. Надеюсь, ты не заскучаешь без меня?
— Да, пока поспрашиваю местных.
Направляюсь к барной стойке, за которой хозяйничает смуглая, симпатичная гречанка в белой майке. На голове у неё яркая косынка, такая же броская, как у Лакомки. Похоже, косынки — это местный тренд.
Один из завсегдатаев, пошатываясь, громко окликает её:
— Афродита, ещё кружку!
Барменша ловко наполняет кружку пенным и, передавая её, бросает заинтересованный взгляд на меня.
— А знатно ты его приложил, сенсей, — замечает она, кивнув в сторону отключившегося здоровяка, которого только сейчас принялись приводить в чувства его друганы. — Это то самое легендарное кунг-фу?
Я чинно, с видом знающего мастера, киваю:
— Техника оскорблённого богомола. Очень древняя, да.
Она усмехается, а я продолжаю налаживать контакт:
— Афродита, значит?
Она хмыкает, не отрываясь от протирки крана для пива, её движения быстрые и отточенные:
— С такой работой мне больше подошло бы имя Дионисия.
Я окидываю её оценивающим взглядом:
— Не согласен. Афродита тебе идёт куда больше.
Она на миг отрывается и, смеётся, бросая на меня искрящийся взгляд:
— Спасибо, брюнетик.
Не теряя времени, перехожу к делу:
— А тот господин, что так удачно опробовал технику оскорбленного богомола, случайно не охотник на зверей?
Барменша фыркает, прикрыв рот ладонью, но быстро берёт себя в руки.
— Шишак? Да какой там охотник, он грузчик. Больше по ящикам, чем по чудищам.
Она на мгновение задумчиво замолкает:
— В городе охотников почти не осталось. Почти всех перебили эти всадники на своих чудищах. Но… слышала, что в лесу, недалеко от окраины, есть ещё группа. Их ведёт Арес. Надеюсь, они готовятся к рейду против этих придурков, что свалились с неба.
За городом, значит. Ну, как и думал. Я киваю про себя, но внезапно замечаю, что лицо барменши озаряет лукавая улыбка.
— А правда, что ваше иглоукалывание творит настоящее чудо? — протягивает она, её голос становится чуть игривее. — Даже в вашем возрасте, говорят, ханьские мужчины в постели просто ого-го!
— Правда, — за моей спиной раздаётся спокойный, но весьма многозначительный голос Лакомки:
С широкой, всё понимающей, улыбкой альва встаёт рядом со мной, легко обнимая меня за локоть. Афродита мгновенно смущается, её игривость растворяется, а взгляд устремляется куда-то в сторону. Но, судя по лёгкому румянцу, её любопытство только усилилось.
— Дорогой, ты не скучал? — весело спрашивает Лакомка, а я, приобняв ее за талию, качаю головой:
— Нет, госпожа Афродита очень занимательный собеседник, да.
— Не сомневаюсь, — альва оценивающе оглядывает девушку, а та, покраснев, принимается еще более усердно протирать кран.
Мы с женой заказываем пиво и сок, чтобы ничем не выделяться из толпы. Для вида опрокидываем свои стаканы, обмениваемя парой ничего не значащих фраз, а затем покидаем бар.
На улице царит тишина. Только изредка её нарушает тяжёлый хлоп крыльев патрулирующих грифонов, которые то и дело скользят в небе. Мы идём по пустынным, словно вымершим улицам, когда впереди появляются всадники. Один грифон на двоих, но они не парят в воздухе, а неспешно шагают по брусчатке. Его мощные изогнутые когти скребут камни, оставляя глубокие царапины, будто метя территорию.
Я не спешу сворачивать. Наоборот, намеренно продолжаю идти прямо к ним. Захотелось разглядеть врагов поближе.
Когда всадники оказываются ближе, становится ясно, что это не обычные дроу. Черты их лиц странные, словно наполовину человеческие, но и до эльфийских далеко. Уши не такие острые, а линии лиц кажутся искажёнными. Полукровки, мутанты — иначе не скажешь.
— Стоять, скоты! — один из них резко спрыгивает с седла, второй остается в седле. У первого на груди болтается переговорный амулет, и любой землянин бы его прекрасно понял.
Полукровка, приближаясь, прищуривается, разглядывая нас с подозрением:
— Эй, старик, куда это ты свою внучку повёл? Давай иди домой, а мы её прогуляем вместо тебя!
— Она — моя жена, кусок идиота, — терпение резко покидает меня.
Прежде чем всадники среагировать, я беру под контроль грифона. Ничего сложного — пара секунд ментальной работы, и зверь уже подчиняется мне.
Он резко встаёт на дыбы, сбрасывая второго всадника, который с грохотом валится на землю. Грифон, не теряя времени, рывком устремляется вперёд. Его раскрытый орлиный
