Ознакомительная версия.
– Ну, обоссался, – сказал я нарочито грубо. – Вижу. Позор не твой, позор тех козлов, что тебе руки сковали.
– Если бы свободными оставили, я бы убежал, – тоскливо сказал Дед.
– Понимаю. А попросить помочь пописать ты, конечно, не хотел? – сказал я, приседая, снимая с его рук брезентовый мешок и возясь с наручниками.
– Ты бы разрешил свой член трогать? – возмутился Дед.
– Да пусть хоть затрогались бы, – все с той же грубостью, единственным, что могло сейчас успокоить опозорившегося Ромку, продолжил я. – Не бойся, просохнет.
– Отвернись, я открою портал, – быстро сказал Ромка, едва я освободил его руки.
– Подожди ты! – я встал. – Не горит пока. Надо всех освободить… и сообразить, что произошло.
– А что произошло-то? – простонал Скрипач. – Ударник? Это что, такой же газ, каким тебя накрыло?
– Вот именно, – подтвердил я. – Он самый.
Я вышел из клетки Ромки, прошел мимо своей и остановился перед той, где сидела Эйжел. Она действительно сидела, сложив руки на коленях и уронив голову на грудь. Неподвижно сложив. Дверь ее клетки тоже была закрыта.
– Да что же это!.. – закричал я, возясь с ключами. – Эйжел! Эйжел, очнись!
Я уже видел темное пятно крови под ней. И тяжелую обвислость тела. Но все равно продолжал с ней говорить, будто слова были тем, что могли удержать ее по эту сторону жизни.
Войдя в клетку, я присел рядом с Эйжел. Крови было много. Лубок на правой руке – так насквозь промок, стал бурым… И ран тоже было много – ее будто в ярости полосовали ножом, куда только могли дотянуться, – порез на щеке, на шее, три раны на теле… Но, пожалуй, все-таки крови было меньше, чем можно было ожидать при таких ранах – и у меня появилась надежда.
Я сжал пальцами запястье Эйжел. Вначале мне показалось, что сердце не бьется. А потом я все-таки почувствовал удары пульса – частые, но очень слабые.
– Она мертвая? – спросил Ромка.
– Нет, жива, только крови много потеряла, – говоря, я сбросил куртку, снял рубашку и принялся рвать ее на полосы. – Повезло. Наверное, ее били через решетку, куда дотянулись. Решили, что истечет кровью, но раны были неглубокие…
– Ага, – сказал Роман без особой радости. После предательства Эйжел сильно упала в его глазах. – Открывать портал?
Я бросил ему обе связки ключей и принялся перевязывать девушку.
– Уймись ты с порталом, успеем… Освобождай наших… Нет, стоп! Не просто освобождай. Внимательно смотри, закрыты ли наручники, понял?
Ромка кивнул, явно ничего не понимая. Покосился на отсек с конвоирами. Спросил:
– Ударник… а как ты их, а?
– Это не я, – ответил я, укладывая Эйжел на пол. Мне казалось, что так будет лучше, чем оставить ее в положении полусидя, пусть крови будет легче разойтись по телу. Как же ее изрезали… В душе была какая-то серая холодная злоба. И ведь мы уже давно как не любовники, и она нас предала – пусть и из высоких побуждений…
Все равно. Серая мерзкая ярость в груди.
Как же так?
Почему?
И кто?
– Пошли, – сказал я, вставая. Вытер окровавленные руки об обрывки рубашки. Все, что я мог сделать для Эйжел, – я сделал, она не обидится… если выживет. Она всегда была очень прагматична, да и к боли ей не привыкать. – Надо освобождать наших… и не наших.
* * *
Голова болела у всех. Никаких таблеток ни у кого не было, у запасливого Ашота тоже вывернули карманы и забрали анальгин – может, предполагали, что это яд? Впрочем, эта тщательность конвоирам не помогла.
– Какая гадость, уже второй раз надышался, – пробормотал Старик. Мы собрались в центре вагона, не сговариваясь, наверное, потому, что это было одинаково далеко от убитых конвоиров и неподвижного тела Эйжел. Кто-то сидел, кто-то стоял, привалившись к стене. Поезд шел ровно и, судя по стуку колес, быстро. – Никто ничего не помнит? Как нас вырубили? В какой момент?
– Я помню, что Эйжел нам объясняла, почему нас арестовали, – сказал я. – И все. Я стал ее уговаривать рассказать все, мне показалось, что она чего-то не договаривает… и тут я отрубился. Как уснул.
– Аналогично, – кисло сказал Ашот.
Видимо, никому добавить было нечего, все промолчали.
– Вагон заперт изнутри, – сказал Старик. – Окон нет. Вентиляционные решетки узкие.
– Тайна запертого вагона, – мрачно сказал Хмель.
– Отсюда напрашивается простой и неприятный вывод, – кивнул Старик. – Кто-то из нас на самом деле работает на Очаг.
Ведьма вздохнула.
– Почему это? – возмутился Роман.
– Потому что кто-то из нас имел при себе заряд газа… я даже не представляю, каким образом спрятанный, – Старик пожал плечами. – И он шарахнул этим зарядом, сам каким-то образом сознание не потерял, потом ухитрился отпереть решетку, убил охрану и исполосовал Эйжел, оружие куда-то выбросил… в канализационную дыру, наверное? Потом запер за собой решетку, запер свои наручники, ключи подбросил к решетке Ударника – и притворился спящим.
– Зачем нападать на Эйжел? – спросил Роман упрямо.
– Она хотела еще что-то сказать про агента Очага. И он испугался, что его вычислят.
– Да как он мог все это сделать? – продолжал спорить Роман. – Что он, фокусник?
– Он представитель цивилизации, которая опережает нашу на сотню лет, – напомнил Старик. – Что мы знаем о его возможностях?
– Тогда почему он не ушел, вот вопрос… – задумчиво произнесла Ведьма.
– Чтобы мы не поняли, кто из нас был шпионом, – ответил Старик.
– Не сходится, – Ведьма упрямо покачала головой. – Убил бы всех нас. Если он такой предатель – то я не верю в его сантименты. А хотел бы замести следы – поджег бы вагон.
– Мне кажется, ему что-то от нас нужно, – сказал я. – Потому и не убил. Потому и прячется.
– Слушайте, а ведь он… – Ведьма вздохнула и поправилась, – или она. Он или она – с Земли. Потому что та осведомленность, с которой о нас говорил этот французский полковник, не может быть из досье, собранных на Центруме. Они знают, кто мы в земной жизни. Наши имена, наши адреса… Мы все – земляне! Даже если кто-то из нас работает на Очаг.
– Слушайте, ну чего мы сейчас рассуждаем? – взмолился Ромка. – Давайте откроем порталы и вернемся. Кто не сможет открыть сам – уйдет с другими! А то мы сидим в вагоне и приближаемся к тюрьме!
– Нет, Рома, – сказала Ведьма. – Нельзя нам возвращаться. Если штаб взялся за нас так серьезно, то и точки, откуда мы открывали свои порталы на Земле, им известны. И там сейчас ждут засады. Возьмут тепленьких, пискнуть не успеешь.
– Я каждый раз ухожу из разных мест, – упрямо сказал Ромка.
– Насколько разных? – уточнила Ведьма. – В пределах своего интерната, очевидно? То из одного сортира, то из другого? Уверена, у них хватит сил и влияния на Земле, чтобы весь твой интернат эвакуировать под благовидным предлогом. К примеру – сказать, что кто-то из детей разлил ртуть в жилых помещениях. Или что там пожарная опасность. И ждать тебя будут во всех местах, откуда ты привык уходить.
Ознакомительная версия.
