Пришлось рассказать Чпоку про моё детское воспоминание, когда мы с отцом прекрасным весенним утром отправились со своей Шаболовки в гости к Андреичу, и машина наша, проскочив по пустынной в этот ранний час Якиманке, выехала на Большой Каменный мост, и передо мной открылся Кремль во всей своей красе. Сверкали в лучах низкого солнца купола Василия Великого и соборов, кирпичные зубчатые стены казались мне тогда сделанными из ярко-красного мармелада, а колонны дворцов — из сахара. Андрей так заслушался, что «Тигр» наш угодил колесом в рытвину, и он чуть не прикусил язык!
— Рули давай! — несколько шепеляво прикрикнул на него Иван, приложившийся лицом о моё плечо и, похоже, прикусивший при этом язык.
Андрей буркнул что-то неразборчивое, должно быть, извинился, и мы покатили дальше.
Судя по некоторым признакам, в своё время население эвакуировалось отсюда в относительном порядке, машин на улицах было брошено немного, и Чпоку удавалось держать скорость под тридцать. Так что, попетляв по улицам Коломны с четверть часа, мы наконец увидели справа впереди здание университета, которому принадлежал искомый стадион.
— Колонна, стой! — скомандовал я в нашу рацию, а на большой набрал вторую частоту для связи с гостями.
— Хоровод ёлочке. Мы почти на месте, наводите точнее.
— Хоровод здесь, — спустя несколько секунд (ребята, похоже, нас ждали) ответила рация. — Ваше место?
— От меня на полпервого здание школы для очень больших ребят. Дистанция сто семьдесят — двести.
— Понял тебя, «Ёлочка». За сто до основного здания есть проезд перед общагой, вам туда. Четверть километра — увидите футбольное поле, мы в «зелёнке» рядом с ним.
— Вас понял. Отбой.
Я повернулся к нашему водителю:
— Вон перед той четырёхэтажкой направо и потихонечку вперёд.
— А чего это «потихонечку»?
Тушканчик отвесил ему шутливый подзатыльник:
— Рули давай, а не со старшими спорь! С визгом шин и управляемым заносом это ты к крале своей приезжать будешь или девок у клуба кадрить, а серьёзные люди на серьёзные встречи приезжают вовремя и не торопясь! Понял?
— Да понял я, понял, дяинька! Только больше не бейте! — вполне в тон Ивану ответил Чпок.
«Ребят немного отпустило после всех заварух, вот и дурачатся. Но расслабляться ещё рано — мы пока „туда“, а не „оттуда“! И вообще, первая заповедь рейда — расслабиться можно только у себя на подворье! А то случалось, что Следопыты и в трёх километрах от родного дома в такие передряги влипали, что мама не горюй…»
— Так, друзья мои, что-то вы разошлись не по делу… А ну, третий «Б»! Взялись за руки гурьбой — ручеёк течёт домой! Короче, отставить радость и веселье!
— А я что? Я — ничего! — изобразил невинную овечку Мур, а Андрей, не желая получать очередную порцию «воспитательных трендюлей», просто занялся своим делом.
Несмотря на свою молодость и неопытность, парень нравился мне всё больше и больше. Может, попросить Гедевана его в мою группу на постоянной основе включить? Но об этом я буду думать, когда домой вернёмся.
Иван достал из чехла бинокль и полез в люк, наблюдать. Я же попытался представить себе, какие же они — парни из Югороссии? Но ничего, кроме дурацких детских страшилок про радиоактивных мутантов или отвратительных рож бредунов и выродней, на ум почему-то не шло. То есть логически я, конечно, понимал, что ничем, кроме говора, они от нас не отличаются, а вот эмоционально… Слишком долго не было никакого опровержения причастности нынешнего руководства югороссов к тем страшным событиям тридцатилетней давности. А после войны цена человеческой жизни у одних упала ниже плинтуса, а у других ракетой взлетела в небо. Первых как раз выроднями и называют, а с ними у нормальных, вменяемых, людей разговор короткий — на шею крюк, а крюк — на сук! И жителей тёплых краёв, раскинувшихся между Днепром и Доном, народная молва у нас вот уже три десятилетия к выродням причисляет. А оказалось, что всё совсем не так. И тому подтверждение есть. Документальное. И, стало быть, то, что мы сейчас делаем, гораздо важнее любого хабара! Золото и бриллианты, с оперативной памятью намешанные, — пыль и прах, потому что мы сейчас людей друг с другом примиряем, сохраняя жизни сотен и тысяч!
За 1858 километров от предыдущей точки.
Небольшая вилла у озера Туз.
— …Таким образом, несмотря на досадную неудачу, нашим северным друзьям удалось собрать ценную информацию!
— Эти общие слова, Мустафа-бей, хороши, когда говоришь просто так! — прервал выступавшего грузный седобородый мужчина, одетый в полевую форму с погонами мирлива[116] на ней. — Нам надо точно знать, что сможет противопоставить нам противник! А эти красоты оставьте для базара или ваших дипломатических бесед.
— Дорогой Юсуф-бей, наши северные друзья нам пока, — говоривший выделил это слово, — не подчиняются. Точные военные данные вам лучше спросить у ваших подчинённых, а вот что думают в остальных уруских землях про нашего будущего противника, знать не только не вредно, но даже и полезно! — И дородный мужчина с маленькими чёрными усиками, прилепившимися к верхней губе, звонко рассмеялся.
— Тогда, дорогой Мустафа, мы просто жаждем услышать именно эти новости! — Генерал постарался скрыть раздражение за напускной вежливостью, но, похоже, никого из присутствующих не обманул.
— Вам, дорогой мирлива, я скажу без утайки, что, по сообщениям потомков храбрых северных мореходов, почти все анклавы северо-западной части России крайне негативно восприняли поступок предыдущего руководства нашего противника, и, по оценке экспертов, какие бы то ни было контакты в ближайшее время маловероятны. Тем более — прямая военная помощь!
— А как же традиционная для русских взаимовыручка? — спросил мужчина, сидевший справа от генерала и на протяжении всего совещания делавший пометки в блокноте.
— Простите, эфенди,[117] не знаю вашего имени и звания…
— Каймакам[118] Анвар, отдел планирования.
— Они о ней забыли, и это нам на руку! По данным наших храбрых братьев по вере, даже внутри одного «государства» нет сплочённости и единства! И ещё у них отсутствует такая важная для каждого из нас вещь, как Вера. Мы, мусульмане, сильны единой Верой, даже века доминирования кафиров[119] не смогли сломить единство правоверных!
Сотрудник «отдела планирования» внимал этой речи с подобающим вниманием — всё-таки разведка, да ещё на Востоке — дело более чем тонкое, а вот генерал не выдержал, поморщился и прервал-таки оратора:
