— Сиятельная герцогиня! К вам направляется выдающийся…
Ого! Выдающийся!.. — Но больше ничего я прочесть не успел. Неожиданно вынырнувший откуда-то шут вырвал у меня письмо и мгновенно бросил в камин.
— Что ты делаешь, хозяйка? Прочтет — сразу зазнается. А зазнайство — порок! Зачем подталкиваешь человека на такое?! — Он назидательно поднял палец и загородил собой камин, как будто опасаясь, что я стану спасать бумагу.
— Простите его, — герцогиня погрозила шуту, — он дурак, а с дурака какой спрос?… Правда, последнее время он совсем распустился… Поди прочь! — почти крикнула она.
— Вот и борись после этого с пороками — никакой благодарности, — шут взял щипцы и, тщательно перемешав угли, уселся рядом на пол.
— Бог с ним, с письмом! — сказал я. — Не будем предаваться пороку… Так что вы хотели мне сказать?
— Я давно вас жду, — спокойно и внятно произнесла герцогиня. — Ваше место пустует, — она показала на большой трон. — Сядьте рядом со мной, чувствуйте себя хозяином, и мы все обсудим.
Да! Такого поворота я не ожидал.
— Если я вас правильно понял, вы предлагаете мне стать герцогом, правителем всей страны, а заодно руку и сердце?
— Именно так, — в ее голосе не промелькнуло и тени смущения. — Вы мне нужны, будьте моим повелителем. Что ж вы стоите? Садитесь!
Что это? Безумная любовь с первого взгляда, брак по расчету? А в чем расчет?… Заманчивое предложение!.. Только что я получу в приданое? Она говорит, что многое обо мне знает, я же о ней — ничего. Неплохо бы побольше выяснить… А что, взять и согласиться, если это не шутка!.. Нет, надо сперва понять, что от меня хотят. Нельзя с маху садиться на трон…
— Что ж, я не против, но дайте хозяину сухую одежду. Сколько можно стоять в мокром в собственном доме? — я решил потянуть время, чтобы все хорошенько обдумать.
— И то правда, хозяйка! — вмешался шут. — Не дай бог, кто скажет, что у нас герцог с подмоченной репутацией.
Герцогиня улыбнулась ослепительной улыбкой Вайлы — красивая она все-таки женщина!
— Отведи господина в гардероб, — приказала она шуту. — Я с нетерпением жду вас!
Последние слова предназначались уже только мне.
Помещение, в которое привел меня шут, представляло собой широкий коридор. Его конец терялся вдали, а по стенам стояли одинаковые шкафы с зеркальными дверками.
Не раздумывая долго, шут стал открывать все подряд в правом ряду.
— Выбирай, хозяин, что тебе по вкусу, — запросто сказал он. — Здесь все, что душе угодно.
Действительно, бегло оглядев содержимое всего лишь нескольких шкафов, я понял, что здесь собраны костюмы всех времен и народов. Камзолы и кафтаны висели вперемешку со строгими смокингами, кружевные воротники и пышные жабо соседствовали с пестрыми халатами… От многообразия расцветок рябило в глазах.
— А что здесь? — спросил я, указав на левый ряд шкафов.
— Женские наряды. Мне кажется, они тебе не подойдут… Но, если хочешь, взгляни, не заперто.
Любопытства ради я заглянул и пожалел, что здесь нет Рики — она бы пришла в восторг…
Все наряды были в отличном состоянии. Чувствовалось, что хранят их бережно.
— Зачем такое изобилие, — я перебирал костюмы, — и почему такой разнобой стилей?
— А! — шут махнул рукой — Ходит к нам много всяких… У каждого свои запросы. Всем угодить надо!
— Много, говоришь? Но ведь в замок чужим не попасть…
— Но ты же попал!
— Да, но…
— Все, кто нужен хозяйке, попадают и становятся своими. Ты теперь тоже свой.
— И сколько здесь таких, пришлых?
— Да большая часть… А идут все новые и новые. И всех накорми да одень. Морока одна!
— Слушай, шут, а кто нужен хозяйке?
Он скорчил хитрую гримасу и захихикал, заставив звенеть бубенчики на голове.
— Неужели сам догадаться не можешь? Кого хозяйка берет в повелители! Выходит, дурак ты, а не я.
Не зря герцогиня сетовала на распущенность шута. Но, вспомнив про предложенное мне высокое положение, я резко осадил его: — Отвечай! Тебя хозяин спрашивает!
Шут упал на колени, картинно воздев руки:
— Помилуй, помилуй, господин! — затараторил он плаксиво, а затем, подскочив, как на пружинах, приблизился ко мне и, оглядевшись по сторонам, зашептал в ухо: — Знай же, герцогиня — колдунья! Чарами она манит в свой замок людей отовсюду, но попадают в него лишь те, кто способен хорошо варить головой. Вроде тебя, — он сладенько улыбнулся, подлизываясь.
— Что ж, насчет чар — хорошая шутка, — я усмехнулся.
— Смейся, смейся… А вот ответь: сам-то зачем шел в замок?
— Ночевать было негде, выбирать не приходилось…
— Ну-ну. Она каждому умеет так подстроить, что выбирать не приходится.
Продолжая рыться в шкафу, я вдруг наткнулся на костюм, который был копией моего. После увиденного и услышанного здесь я даже не удивился, более того — ждал этого.
Переодевшись в сухое, я подошел к зеркалу.
— Скажи, шут, — спросил, рассматривая себя, — а что, хозяйка предлагает трон каждому, кто вновь приходит в замок?
Но ответа не последовало. Оглядевшись, я обнаружил, что мой собеседник исчез. Видно, этого мне знать не полагалось.
Одиночество в гардеробе меня не обеспокоило: обратный путь я хорошо помнил и не нуждался в провожатом, предложение герцогини обдумал. Захлопнув распахнутые дверцы шкафов, я подмигнул себе в зеркале и отправился продолжать приятное знакомство.
На сей раз стража у входа в тронный зал не загораживала дорогу. Солдаты отсалютовали и почтительно распахнули створки дверей.
При моем появлении хозяйка замка поднялась с малого трона и пошла навстречу. Мы остановились в нескольких шагах друг от друга, и она замерла в глубоком реверансе. Мне воздавались воистину королевские почести! Окончив церемонию приветствия, она приблизилась ко мне и, взяв под руку, повела к трону. Наверное, мы были восхитительной парой! Я даже пожалел, что нет зрителей. Картину мог портить только разнобой нарядов, но это, видимо, ее не смущало.
Перед троном мы остановились.
— Прошу вас! — торжественным жестом она пригласила меня сесть на этот символ власти. — Возложите на себя корону и будьте моим повелителем.
Необычная это была коронация: ночью, ни зрителей, ни свиты, ни музыки… Последнюю заменял громкий треск дров в камине.
Кстати, а где корона? И тут я увидел, что герцогиня держит ее в руках, собираясь возложить на мою голову. От верховной власти меня отделяло мгновение…
Искушение познать, что это такое, было велико. Никто из людей моего времени понятия не имел об этом. Только обрывки старых преданий, понятные уму, но не прочувствованные сущностью… Кроме того, власть позволяла разобраться во всем, что здесь происходит. Но — и это было главным, что останавливало, — в какие игры я буду втянут, что от меня потребуется? Не загоню ли я сам себя в угол, если положение на троне будет обязывать идти на сделки с совестью? А это для меня неприемлемо.
