— Ладно — пускай едет.
— Вот и добро — заодно и вы под присмотром будете. Он и о сэре Флорисе позаботиться умел, и о вас — по хозяйству мужик везде поспевает.
Арисат и не думал уговаривать позволить занять мое место — в отличие от Дирбза он считал решение стража правильным.
Я, если откровенно, так не думал, но понимал, что в данной ситуации это решение единственно верное. Помнил, как покойный сэр Флорис лично в ночь повел своих бойцов на выручку иридианам — это был его долг, как сюзерена.
А теперь я здесь сюзерен, и хоть нетитулованный, но обязанности все те же. Люди могут не понять, если вместо себя пошлю другого. К тому же я единственный, кого Зеленый хоть в минимальной степени уважает и слушается, а попугай наш единственный «детектор нечисти». В том, что именно она повинна в пропаже разведгруппы, мало кто сомневался. Но и доказательств не было. Один грозный шик птицы и доказательства появятся, а тогда уже будем решать, что делать — малым отрядом на темных идти глупо.
* * *
И вот опять я суюсь в самое пекло. И опять, по всем раскладам выходит, что лучше моей кандидатуры на это не найти.
— Зеленый — где бы тебе самку найти покрасивее, и чтобы попа потолще была и все остальное на месте… Наплодили бы «зеленят», чтоб каждому воину по попугаю досталось, а уж долгом сюзерена можно как-нибудь пренебречь. Будь так, сидел бы я сейчас в лагере, в тенечке от телеги… Эх…
— Тебе, евнух печальный, небось, невесело о распутных девках мечтать, — буркнул попугай и, с силой оттолкнувшись от плеча, захлопал крыльями, зеленой молнией растворившись в придорожных зарослях.
Не сидится ему на месте, все летает туда-сюда… нервничает…и обзывается. Пока что не шипел, но волнение его мне очень не нравится — ведь когда всерьез зашипит, может оказаться поздно.
Странно, но если не считать поведения Зеленого, меня больше ничего не беспокоило. Ну, или почти ничего. Расхлябанная грунтовая дорога, лужи под копытами лошадей, чахлый лес заросший густым кустарником, временами вырубки или неровные прогалины, усеянные замшелыми валунами. Далеко на севере и юге поднимаются горные вершины, причем на севере они явно повыше — на парочке даже ослепительно-чистый снег белеет. Однообразно-красивый и скучный пейзаж — лишь редкие быстрые ручьи, скальные останцы и зеленые заболоченные поляны вносят хоть какое-то разнообразие.
Один раз наткнулись на неприятный сюрприз: у обочины лежал скелет. Свежий — на изломанных костях сохранились подсохшие клочья почерневшей плоти, вьется рой мух, в нос бьет запах разложения. Не понять — солдат, или местный житель, но сомнений нет: мертвеца хорошенько обработали топорами, как положено по обряду. Грудная клетка разбита, ног вообще не осталось — или зверье утащило, или рубщики отбросили в кусты.
Обманываться монотонностью дороги не стоит — ведь мы идем по следам пропавших разведчиков. Пятерка латников — опытных и сильных воинов. Не верю, что они здесь заблудились, и почти не верю, что хоть кто-то из них до сих пор жив. Где-то на своем пути они столкнулись с силой, способной сокрушить такую группу — в лагерь не смог вернуться ни один.
Теперь нам надо узнать, с чем именно они повстречались. Если с поганью, то пиши пропало — нет у меня сил ввязываться в полномасштабную войну с этим кошмаром. Хотя, как вспоминается, она не всегда крупными силами действует — бывают некие загадочные «рейдеры», перемещающиеся от укрытия к укрытию малыми группами. Они, вроде бы, наиболее активны в зимний период, но и летом могут повстречаться. А порвать пятерку латников способны? Наверное, да — тогда, на побережье, они ведь разделались со священником и его воинами. Лишь одна женщина при нападении уцелела, но, как оказалось впоследствии, это лишь так казалось.
А двадцать пять всадников тоже порвут? Мечтаю, что нет…
А если не рейдеры? Если нечисть все же обзавелась здесь сетью убежищ и, дождавшись, когда солдаты покинули Межгорье, выползла из нор? Что тогда? Что-что… вешаться тогда… на веревке… Мой небогатый опыт подсказывает, что это наилучший вариант в такой ситуации. Бежать нам некуда — позади Ортар с бандой охочих до моего тела инквизиторов, слева высоченные горы, справа, за горами и рекой, территория погани, впереди море. Ортар, конечно, наилучший вариант получается, но там не только меня не ждут — там никого из нас не ждут: нам дан конкретный приказ закрепиться именно здесь. В ссылке мы, или просто на смерть отправлены, ради каких-то непонятных мне высших государственных целей — неважно: нет нам возврата в любом случае.
Да и в принципе, при всем желании нам сейчас не отступить — горловина еще несколько дней будет непроходима, и это при условии хорошей погоды. А не факт, что она будет хорошей — ночью дождик моросил, да и сейчас тучки нехорошие над головой висят. Даже брось мы телеги и скот, вряд ли выберемся — мало того, что надо обладать навыками альпинистов, надо еще хоть немного местность знать.
Люк, ехавший впереди, остановился, спешился, изучил что-то под ногами, пошел вперед, ведя коня на поводу. Через сотню шагов вновь взлетел в седло, направился дальше, как ни в чем не бывало.
Скорее от скуки, чем по необходимости, догнал его, спросил:
— Что увидел? Почему останавливался?
— Да ничего, сэр страж. До дождя здесь ходил кто-то, недавно, но ливень уж больно силен, а почва непрочная — размыл все следы. Не пойму кто, сколько, и куда, но точно ходили.
— Люди?
— По виду вроде люди, но не могу уверенным быть — дождь мало что оставил.
— А после дождя?
— После дождя тут только наши разведчики прошли, и вон, заяц одинокий зачем-то проскакал. Сэр страж — не слыхал я, чтобы зайцы перерождались. Бывает такое?
— Ты не отвлекайся — смотри внимательнее, а о зайцах я сам позабочусь.
Хлопанье крыльев, толчок в плечо, сожалеющий птичий вздох:
— Уныло здесь, и сухо, как в пустыне: ни капли вина не нашел. Как печально…
— Зеленый — да ты просто бесполезная пивная бочка с крыльями! Бочка бездонная!
— Вы рабы своих слабостей, а я выше их, — гордо заявил самовлюбленный птиц.
— Ты бесполезен. Алкаш. Лучше бы ты был ловчим соколом — ловил нам дичь, а то, знаешь ли, с продовольствием у нас негусто.
— Сын мой, не тешь чрево свое едой обильной — умерщвляй тело голодом и всяческими лишениями, отчего грешные мысли его покинут.
— В тебе опять святоша проснулся? На вино церковное потянуло?
— Было бы неплохо, — в голосе попугая проскользнули заинтересованные нотки.
— А правда, что ваша птица темных чует? — не выдержал Люк.
— Правда, — вынужденно признал я.
