Софи пошевелилась.
— Я хочу еще раз окунуться. Ты пойдешь?
— Нет.
Она легко поднялась и смахнула с плеч прилипшие песчинки.
«Я вижу ее в последний раз», — внезапно мелькнула у Родриго безумная мысль. Ощущение предстоящей утраты было настолько сильным, что он чуть не задохнулся.
— Подожди, — попросил Родриго. — Наклонись ко мне.
Она присела, и он крепко поцеловал ее в теплые губы.
— Иди.
«Придет же в голову такое, — думал Родриго, провожая взглядом ее невысокую загорелую фигурку. — Нет, теперь нас уже ничто не разлучит. Ничто!»
Софи остановилась у кромки воды, обернулась и помахала ему рукой. А в следующее мгновение ее уже не было — она исчезла, бесследно растаяла, и весь этот прекрасный ночной мир, утратив смысл без своего божества, разделил ее участь.
Пленительный черно-белый пейзаж сменила мешанина красок с преобладанием зеленых тонов. Лишь после того как сердце, едва не выламываясь из грудной клетки, отсчитало три оглушительных удара, в голове у Родриго прояснилось, и он различил утопающие в густой траве подножия оливийских деревьев. Горячий влажный воздух был насыщен испарениями разлагающейся лесной подстилки. В уши ворвались стрекот, щелканье, причмокивание и визг — невидимые обитатели джунглей громко заявляли о себе.
— Зачем?.. — прошептал Родриго, поняв все Он лежал, вцепившись обеими руками в траву, и не мог пошевелиться, как будто сам хозяин планеты, выросший над верхушками деревьев, прижал его к земле своим тяжелым, давящим взглядом.
— Зачем? — повторил Родриго уже громче. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким униженным. «Тут такую тонкую игру надо вести…» — вспомнились ему слова Хида. Но пока игру — чудовищную, непонятную — вел с ним Мак. Сверхразум забавлялся с проникшим в его владения человечком, как кошка с мышкой. А может, не забавлялся? Может, напротив, хотел облагодетельствовать Родриго, подарив ему это фальшивое счастье, суррогат любви? Что ж, несмотря на всю свою мудрость, машина есть машина. Разве ей дано понять, что лишь слабые души, полностью раздавленные обстоятельствами, способны с головой окунуться в сладкий обман и, даже зная об этом, благодарить за возможность питаться иллюзиями, умолять, чтобы блаженный сон не прерывался? На Земле хватало людей, которые ответам на проклятые вопросы бытия предпочитали бегство в страну грез. Подключаясь к фантоматорам, они проживали одну придуманную жизнь за другой и возвращались к реальности лишь затем, чтобы в своем виртуальном мире не умереть от голода. Но Родриго не принадлежал к их числу.
Он рывком поднялся на ноги. Его душил гнев.
— Ты скотина, Мак! — заорал Родриго, задрав голову к небу, а в памяти вновь вставали сладострастные картины, чудились стоны извивавшейся в его объятиях Софи… Ложь, ложь, ложь!
Не соображая, что творит, он выхватил пульсатор и закрутился на месте, расстреливая окружающее. Голубые молнии вырывались из короткого дула, полосуя стволы, срезая кусты, выжигая черные проплешины в траве. В ноздри ударил запах гари, а уши заложило от панических трелей улепетывающих зверьков.
Родриго опустил оружие, лишь полностью израсходовав заряд одной из батарей. «Все, — обреченно подумал он, — на мне пора ставить крест. Никогда бы не подумал, что способен на такой безобразный срыв. Десантник с тряпичными нервами! Какой там контакт! Сейчас Мак попросту прихлопнет меня — и будет по-своему прав. Это даже лучше, чем возвращаться ни с чем к мечущему громы и молнии Эрикссону, глядеть в глаза ребятам.
— Ну, — глухо произнес он, — чего же ты медлишь, Мак? Не хочешь руки марать?
Наступила тишина. Лесные жители впервые угомонились, и только чуть слышно шипели среди напитанной влагой травы, умирая, последние язычки пламени.
Это был добрый знак. Родриго спрятал пульсатор и лишь сейчас с изумлением обнаружил, что местность, которую он пытался обезобразить в порыве ярости, ничуть не походила на прежний пятачок. Все было другим, даже запахи. Исчез и «свинцовый» купол.
«Гиперперенос. Другого объяснения нет, — подумал Родриго, вызывая на экранчик показания „проводника“. — Что?Что такое? О великий космос!»
Прибор показывал, что Мак перенес его не на десять—двадцать, даже не на сто километров, а доставил прямехонько в свое логово! Это могло означать как готовность плазменника напрямую потолковать с пришельцем, так и желание продолжить эксперименты, еще основательнее покопаться в мозгах землянина, притащив его туда, где для этого собраны все необходимые «инструменты».
Весь опыт общения с Маком говорил в пользу второго варианта. Но Родриго не хотел признать, что его затея потерпела полный крах. Напротив, как раз после третьей «мозговой атаки», приведшей его к нервному срыву, надежда на успех задуманного вспыхнула в нем с новой силой. Правда, он сам затруднялся объяснить, на чем основан его оптимизм. Неужели поверил в то, что робот, переворошив его память, наконец-то понял человеческую душу?
— Мак, отзовись, — произнес Родриго, следя, не качнется ли где-нибудь без видимой причины ветка, не зарябит ли воздух, сгущаясь в замысловатую фигуру. — Я знаю, что ты здесь!
«Я здесь», — отчетливо прозвучало у него прямо в голове.
Родриго вздрогнул. Он не ожидал, что все произойдет так просто, без накручивания каких-то предварительных эффектов.
— Говори, — продолжал Мак. — Только не пытайся, как я, передавать свои мысли напрямую — у тебя это не получится. Просто говори.
— Почему ты не обратился ко мне раньше? — спросил Родриго первое, что пришло на ум.
— Не было условий, — загадочно ответил Мак.
Родриго вспомнил свою недавнюю вспышку, и сердце у него учащенно забилось. Самое время было поставить хотя бы одну точку над «i».
— Мак, — неуверенно начал он. — Скажи, зачем ты… Зачем ты устроил мне встречу с Софи?
— Ты сам этого хотел. Самый яркий образ в глубине твоего подсознания, самое острое желание. Мне оно чуждо, как и созданным мной существам. Но я принял во внимание вашу физиологию и решил тебе помочь. Однако твоя дальнейшая реакция мне непонятна.
«Еще бы! — подумал Родриго. — Сгусток чистого интеллекта, что ты можешь знать о чувствах? Ты научился хорошо копировать, но никогда не постигнешь истинную суть того, что сам же создал играючи».
— Нам тоже многое непонятно. Эти твои существа… Зачем ты их сотворил?
— Здешний живой мир существует благодаря тривиальному способу воспроизведения себе подобных. Мне он неинтересен. Я создал новый класс существ, способных неограниченно поддерживать свою жизнедеятельность посредством силового поля. Их репродуктивный процесс уникален. Я не ставил перед собой утилитарных целей, какие преследуете вы, создавая приборы и машины. Меня просто привлекли свойства органики, позволяющие производить над ней разнообразные эксперименты. Сейчас мне интересно, как будут взаимодействовать два мира — возникший в ходе эволюции и искусственный. Если мои творения проиграют в этой борьбе, я признаю, что данный эксперимент не удался, но немедленно начну новый.
