к нулевой точке. Но чтобы его очистить надо ещё немного времени. Пусть он пережуёт себя, чтобы подготовить почву для новой жизни. Большая нам работа предстоит! А этот… этот… где-то всё шляется! Я про Оливера. Он так-то хороший, но с ним случаются всякие…
Гжельский задыхался. Он попросил:
– Верни. Обратно.
– Ты больше не хочешь оставаться в родном мире?
– Верни…
Оливия равнодушно окинула кишащую энергией перерождения ещё пока безжизненную местность, после чего хлопнула в ладоши.
Гжельский, пытаясь удержать равновесие, перевернул скрипучий стул и всё таки упал на грязный, облезлый, деревянный пол.
– Что с ним? – спросила Лера у Оливии, которая, как ни в чем не бывало, устроилась на диване.
– Всё нормально, – заверила рыжая девчонка. – Он крепкий. Скоро придёт в себя. Это вы бы там сразу погибли…
Лера склонилась над Гжельским, который повернулся на спину и часто моргал.
– Вы в порядке? – спросил девушка.
– Лера, – хрипло сказал Олег Рубинович. – Звони в лабораторию и на испытательный полигон. Пусть всё сворачивают. Пусть всех отпускают. Нет больше смысла в испытаниях. Нет больше моего мира.
Девушка поспешила исполнить приказ. Она покинула комнату, чтобы её разговорам никто не мешал. Стахов остался стоять на месте, наблюдая за жизнью за окном. Иваныч тоже «не отсвечивал».
Оливия вздохнула:
– Ладно! Надоело мне здесь. Уныло тут у вас.
– Нет, – попытался остановить её тяжело дышащий Гжельский. – Это вы разрушили мой мир?
Девочка ответила с нотой обиды и грубости в голосе:
– Это вы разрушили свой мир! Мы лишь его подчистили. Доля по зачистке выпала на Оливера. Поэтому там всё пышет жаром разрушения, а не цветёт весной возрождения. У нас разные методы. Ладно, прощайте. Не повторяйте чужих ошибок. Хотя это невозможно. Чужие ошибки – это чужие ошибки.
– Подожди, – попросил Гжельский.
– Да не, – Оливия приготовилась хлопнуть в ладоши. – Надоело это ваше «подожди». Не надо ждать. Это вам надо торопиться.
Она хлопнула в ладоши и без лишних спецэффектов растворилась в воздухе.
В комнату вернулась Лера. Спросила:
– Где она?
– Ушла, – с досадой сказал Иваныч.
– Твои деньги? – давно хотела спросить и спросила Лера про набитые битком сумки и рюкзаки, сложенные в кучу в углу комнаты.
– Мои, – слукавил Иваныч.
Гжельский медленно переместился на диван. Ему ещё было тяжело дышать, но он уже вполне сносно соображал. Нужно было возвращаться в жизнь. Он велел Иванычу:
– Отвечай на вопрос честно.
– Не мои, – Иваныч под воздействием гипноза поменял свой ответ. – Если быть точным, то моих денег тут очень малая часть, миллионов десять.
– Плевать, – сказал Гжельский, неуверенным рывком поднимаясь на ноги. – Раздай эти деньги на образование нуждающимся, на развитие общественно важных проектов, на совершенствование медицины и науки. Сделай это быстро и без единого сомнения.
Он вложил всю свою Силу в эти слова.
– Понял! – Иваныч получил достаточную дозу гипноза, чтобы поспешить исполнить приказ. – Разрешите начинать?
– Давай, проваливай, – сказал Гжельский.
Лера как могла равнодушно проводила взглядом суетящегося с тяжёлыми сумками и рюкзаками полноватого мужчину. А потом сказала:
– Его же ограбят где-нибудь. Или опять какие-нибудь блоки не дадут завершить дело…
– Плевать, – сказал Гжельский. – Лера, принеси оружие из машины.
Девушка ушла, а Олег Рубинович снял тёмно-серый галстук. Поначалу показалось, что он сделал это для того, чтобы освободить ещё сдавливающую удушьем шею, но на самом деле он совершил этот жест с другой целью. Протянув предмет личного гардероба Стахову, он спросил:
– Ты чувствуешь, кто подарил мне этот предмет?
– Катя, – сказал Руслан вполне человеческим голосом.
– Найди её, – приказал Гжельский. – Найди, но не убивай, не причиняй вреда. Защити и верни её нам.
Стахов ничего не сказал. Лишь вернул галстук Гжельскому.
Лера быстро вернулась, за её спиной болтались два компактных автомата и подсумок с боеприпасами.
А Гжельский достал серебряный цершер и вскоре они втроём оказались на пологом холме Резервного мира.
Руслан тут же бросился в сторону леса. Лера поспешила за ним. Гжельский немного отстал.
– Быстрее, – поторопила его девушка, которая старалась удержать во внимании Стахова. – Ваш гипноз здесь не действует. Им сейчас руководят инстинкты…
– Плевать, – в который раз повторил это слово Гжельский, всё ещё пытаясь полностью восстановить дыхание для полноценного бега.
* * *
К укрытию командира альнелонов с позывным «Вихрь» подоспел его помощник, собравший новые данные разведки.
– Есть интересные новости, – с этой фразы помощник начал свой доклад. – Рядом официальные грисы. Но их в три раза меньше, чем нас. Есть предположение, что они решили договориться с Дарином изъять у него серебряные цершеры. О наших намерениях они могут не знать. Ходят по лесу, не шифруются, разведку вперёд себя не высылают.
– Как я и предполагал, – заявил Вихрь. – У них с Дарином есть какие-то контакты. Поэтому они запретили нам здесь находиться, мы тут полулегально. Следите дальше за обстановкой, я быстро доложу обо всём в департамент и запрошу разрешение на штурм Дарина. Вместе с официальными грисами. Поймаем их на сговоре. Я быстро.
И Вихрь, не теряя ни минуты, специальными шифрующимися переходами лично отправился в департамент.
* * *
Катя чуть было не выронила нож из своих стремительно слабеющих рук. Хватка соперницы оказалась очень сильной, и было не понятно, с какой стороны за спиной она располагалась, не перехватит ли она атаку Кати, если та решится отбиться. А решаться было нужно – в глазах уже темнело, сделать даже небольшой вдох было невозможно, цепь соперницы крепко перекрывала доступ кислорода.
Брюнетка собралась с силами и ткнула наугад тесаком себе куда-то за спину.
Лезвие провалилось в пустоту, но её удар никто не перехватил. Зато цепь с шеи сорвалась и больно содрала нежную белую кожу.
Катя резко развернулась и отпрянула назад. Соперница была слишком близко, но её цепь оказалась не достаточно крепкой. Но, находясь лицом друг перед другом, блондинка не отступила.
Почти без замаха, одним ловким движением, она попыталась ударить ногой в голову Кати, но та вовремя сделала ещё один шаг назад, и плотный каблук дорогой обуви не достал до её виска. Потом соперница совершила ещё один аналогичный выпад, но сделать хороший удар ей помешала та же обувь – опорная нога подвернулась на взмахе и девушка потеряла равновесие. Она покачнулась в сторону Кати, которая сама сделала одно неосознанное движение в её сторону.
Блондинка рухнула на землю с ножом под ребром. Она ещё несколько секунд корчилась от боли, взбивая каблуками размягшую от влажности пористую землю.
Крупные хлопья снега кружили недолго, почти столько же, сколько держалась жизнь в стройном, спортивном теле блондинки…
Снег осел тонким слоем на траву и
