восторга, продемонстрировали те самые палки, торчавшие из-за спины. Эти грубо оструганные деревяшки, выкрашенные серой краской, должны были обозначать мечи.
Рассматривая этих монстров, я не удержался от пренебрежительного фырканья. Уж чего-чего, а холодняка я насмотрелся. И в Афгане, и у Джабраила, да и у Казимира была приличная коллекция. Так что это непотребство не произвело на меня никакого впечатления.
– Ну как, понравилось? – поинтересовался запыхавшийся менестрель (парень с гитарой).
– Нет.
– Как нет? Да ты что? Давай мы тебе еще расскажем!
– Не надо! – испугался я.
Они неправильно истолковали мое восклицание, и один из них торопливо скинув со спины маленький рюкзачок, полез в него:
– Вот, возьми! Прочитаешь, все поймешь!
Он торжественно извлек три растрепанные книжки в тонких переплетах и вручил мне. Судя по тоскливому выражению его глаз, он вручал мне, как минимум, частицу своего сердца.
– Да не надо! Я верю! – попытался отказаться я.
– Бери! Не пожалеешь! – вмешался менестрель, поддержав дрогнувшую руку товарища.
Забегая вперед, скажу, книга мне понравилась, а вот толкинисты – нет.
– Слушай! – предложил мне хозяин книг, печально наблюдая за тем, как я спрятал их в сумку, – Айда с нами!
– Куда?
– Ну, ты даешь! Здесь же эльфийским языком написано! – возмутился менестрель, тыча пальцем в закорюки на стене, – Догоняйте, мы ушли пить пиво!
– Это я уже понял, – терпеливо отозвался я, – а вот, куда пиво пить?
– В кафе, – махнул в очень неопределенном направлении рукой второй толкинист.
– А что, эльфы пьют пиво? – не удержался я от ехидного вопроса.
– А то, как же!
Делать мне было нечего, поэтому я пошел с ними. В пивной было шумно и накурено. Основная масса дивных эльфов, орков и рыцарей всех мастей походили на хиппи, только «дети цветов» одевались ярче. Здесь же преобладал черный и серый цвет, ну, и они были, пожалуй, почище, чем их предшественники. Пиво глушилось литрами, по кругу то и дело пускался косячок, да и вели они себя соответственно.
Посидев пару минут, я откровенно заскучал. Ребята говорили только о своих играх, шутили на свои, понятные только посвященным темы, и совершенно не обращали внимания на то, как все это выглядит со стороны. Я решительно встал и попрощался.
– Уже уходишь? – удивился менестрель. – Зря! Скоро мы менестрельник устроим.
– Отстрел певцов, что ли? – хмыкнул я.
– Не, петь будем…
Такая перспектива напугала меня еще больше. Судя по тому, что я услышал и увидел, слуха и голоса здесь, почти ни у кого не было, а мы, вампиры, имеем абсолютный слух. Не все имеют голос, но слух имеется у всех. Я не стал дожидаться судного часа, и, сославшись на срочные дела, поинтересовался, где смогу найти владельца бесценной книги, чтобы вернуть ее.
– На пятачке возле театра, – охотно подсказали мне.
Я откланялся и заторопился к выходу. Тут в голове у меня зазвучал голос Пельменя:
– Ванька! Ты где?
– Обормот! – зло подумал я, – Чего орешь? Звони по мобиле!
– Да ладно тебе! Я уже здесь, за дверью! – Пельмень довольный произведенным эффектом отключился.
Я потер ноющие виски. Конечно, не так больно, как десять лет назад, но дискомфорт остался. Ну, Казимир, достану я когда-нибудь твоих оболтусов! Лет через триста наш семидесятилетний разрыв станет несущественным, вот тогда, если не забуду, оторвусь по полной.
Борис, действительно, ждал меня за дверью.
– Ванька, скорее! – заторопил он меня, – Сегодня выступают Анджело и Амадея!
Я охнул. Это были известнейшие личности в вампирском сообществе. Лучшая певица и лучший музыкант за последние полторы тысячи лет. Все это время они ездили по миру, поражая окружающих своим искусством. Иногда, когда им хотелось развлечься, они выходили на человеческую сцену, конечно под псевдонимами. До сих пор люди помнят имена божественных музыкантов, даже не догадываясь, что рукоплескали паре вампиров. Учитель тоже неоднократно рассказывал о них, и я очень хотел увидеть их своими глазами. Теперь моя мечта могла исполниться. Я немедленно и безоговорочно простил Борьке телепатическую связь.
– Где они выступают?
– На Сумской, естественно, – поразился моему вопросу Пельмень, – в нашем клубе. Сам знаешь, там места хватит на всех харьковских вампиров.
– А Пряник где?
– Места держит! Выступление, между прочим, в двадцать ноль-ноль. Если опоздаешь, твое место уйдет!
Я глянул на часы. Оставалось всего полтора часа – пришлось поторопиться. Мчась, домой на такси, я искренне жалел, что за рулем нет Рэма. Влетев в квартиру, я выдернул из шкафа любимый костюм, быстро схватил рубашку, не важно какую, главное, что в тон костюму. Приведя себя в порядок, горохом ссыпался вниз, где меня терпеливо ожидало такси. Когда я вышел из подъезда, бабульки, которые раньше не особо замечали меня, замерли от изумления и разом закудахтали от восторга. Я только улыбнулся им, стряхнул с пиджака несуществующую пылинку и сел в машину. Успел я за двадцать минут до начала концерта.
Надо сказать, что с этого дня бабки стали смотреть на меня, как на выгодного жениха. И под моими окнами табунами начали пастись их многочисленные внучки и правнучки. Достали они меня настолько, что я чуть не сменил квартиру, но, трезво все взвесив, поднапрягся и они вновь забыли про меня…
… Телефон разрывался. Я, с трудом разлепил один глаз, и посмотрел на часы. Господи! Всего час! Кому я понадобился в такую рань! Аппарат продолжал истошно голосить. Я зло кинул в него подушкой. Ни в чем не повинный телефон слетел со стола, жалобно звякнул, и затих. Тут же взвыл мобильник. Ругаясь, на чем свет стоит, я вылез из кровати. Раз меня так настойчиво ищут, значит наши – люди этого номера не знали.
– Ванька! – бодро заорал в трубку мой однокурсник, молодой вампирюга, лет семидесяти. – Ты чего трубу не берешь?!
– Я сплю!
– В час дня? – поразился тот. – Ты что, сдурел?
– Чего надо? – не вежливо перебил я его.
– Помнишь, мы как-то говорили о мотоциклах! Ну, что не плохо бы прокатиться всем по окрестностям! Погонять по пересеченке!
– Было дело, – зевая, согласился я.
– И байк у тебя имеется, если я правильно помню?
– Правильно, – насторожившись,
