Разве можно понять выду'тана — шамана Мира, Которого Уже Нет?
— Мы за Ясавэем увязались. Знаешь, с ним бывает такое — откамлает иной раз ночь у костра, и сам не свой становится, хоть кол на голове теши. И объяснить толком не может — бормочет: мол, грядет былое, идут хозяева хозяев, надо, короче, и все тут. Я-то ему доверяю, видутана про всякие косяки за тыщу верст знает, а где беспредел, там и неприкаянным поживиться можно. Но, когда сюда заявились, я прям опешил — экая тишь да глушь. А Ясавэй напрягся, что борзая из ханской псарни, — вай-вай-вай, нехорошей силы много, вся от Нижнего Мира, куда ж ей деваться здесь. Надо, говорит, брать да тратить, а то плохо будет. Ну я и придумал с рудником аферу.
Моисей прицокнул языком, словно до сих пор гордился своей задумкой. Старьевщик в принципе согласился — способ новаторский. Перехват передачи, работа от чужой личины, блокирование обратного канала. Только фиг бы чего вышло, если б видутана не запитался, случайно либо нарочно — это еще разобраться, от выброса энергии из кровавого генератора ищеек.
— Прикинь, Инженер, я такого трюка еще ни разу не видел. — Пахан подтвердил правильность размышлений механиста. — Ясавэй — шаман сильный, только больше насчет погоды-удачи договориться или болезнь прогнать. А тут — рассчитали направление, видутана подходящий холмик выбрал, на камень сел, бубен поднял, что тарелку на той штуке, через которую связь идет, поводил им по сторонам — и хрясь колотушкой! Потом эту самую колотушку тоже вверх задрал. Ты меня знаешь, мои таланты скромные, много лишнего не вижу, но только даже я почуял, как на его колотушку хэге воронкой наматываются один за другим, а шкура у бубна сама по себе туда-сюда ходит. Веришь — больше недели так сидел, не ел, не пил, только бормотал на своем тарабарском «пухуця-нянгы-хабцянго» всякое. Мне кажется, ему тогда по фиг что делать было — хоть моими словами с Саранпаулем разговаривать, хоть тучи разгонять. Лишь бы качать то, что к колотушке липнет, и с бубна рассеивать.
Вик многозначительно кивнул. Может, и правда — видутана так отводил излишки от волошбы, которую Гоньба вытворила? Якобы выброс сам в Нижний Мир уйти не мог, потому как, по убеждению Ясавэя, туда теперь любым энергиям путь заказан. Старьевщик однажды беседовал с шаманом. Занятие без толмача нелегкое — Ясавэй слишком часто переходил на свою волну, но из немногого Вик понял, что видутана, как и его идейные предки, тщетно ищет и всю жизнь посвятил поискам дороги в Мир Верхний. В который тоже нет пути ни людям, ни живым ни умершим, ни даже духам-хэге.
— Так что, пойдем уломаем твою дамочку нашего шамана глянуть? — поторопил мысли пахан.
— Ну так, — снизошел механист до бренного.
Венди попросила оставить их с видутана наедине, однако сам Ясавэй настоял, чтобы в палатке присутствовали и Моисей со Старьевщиком.
Потому что надо.
Пока девушка занималась осмотром больного, Вик разглядывал внутреннее убранство временного жилища неприкаянных. К походной жизни они были подготовлены не в пример лучше Старьевщика с Венди. Палатка, мест на восемь, из толстого брезента, подвесная железная печь-ведро, стеклянные капсулы со светящимся при нагревании газом. Все по-хозяйски, это вам не навес из одеял.
Ясавэй к Вендиному осмотру тоже особого интереса не проявил, хотя выглядел погано — весь желтый и высохший. Снисходительно давал заглянуть себе под веко, морщился, пока девушка щупала живот, и даже зевнул, когда она взяла его за запястья и попыталась войти в ритм биополя. Похоже, свой диагноз он знал и без вышеозначенных манипуляций.
— Паскудное дело, — подвела итог Венди, — печень уже почти остановилась, почки на подходе, а дальше — дело времени.
— А че теперь делать? — не понял Моисей.
— Умирать, бля, — за девушку проскрипел видутана. — Хэге печень едят… ага… кожу мою сушат… мясо варят, волосы прядут…
— Ты это дело брось! — нахмурился пахан.
Венедис вздохнула:
— На самом деле — у него сейчас такой отток, странно, что до сих пор жив.
Ясавэй хрипло рассмеялся, Вик аж вздрогнул — как ворона раскаркалась. Каждый раз, общаясь с видутана, он поражался его прямо-таки осязаемой инаковости. И сейчас вот — что-то выдавливает из себя через силу, а по эмоциям — будто не умирать собрался, а прическу сменить. Может, у них, у шаманов, так и получается?
— Так перекрой этот самый отток!
Предложение Моисея, казалось, еще больше рассмешило видутана, и Венди тоже горько улыбнулась:
— Это уже единое. Даже если абстрактно удастся определить реципиента и аккуратно отделить… понимаешь… упрощенно — астральные проекции органов уже не в нем и вернуть их нереально. Состояние, стабильно не совместимое с жизнью.
— Почему он тогда до сих пор дышит?
— Не знаю…
Видутана закашлялся, отхаркивая желчь и черную вонючую слизь.
— Семь ночей… чужие хэге считают кости… хэ-хэ-хэ… а хер им в зубы… отнесите на Холат-Сяхль… теперь там буду странствовать… где свои хэге-сихиртя… а им хер… хэ-хэ-хэ… умирать не больно… только Холат-Сяхль подожду…
Венедис озадаченно сморщила лоб:
— Что за Сяхль?
Моисей скривился, словно зажевал пук полыни:
— Гора Мертвецов по-ихнему. Сюда шли, тоже мимо оказались, так он про это место сказки рассказывал. А сейчас все собирается дотерпеть, только не пойму, чем оно ему поможет…
— Хер им…
— Планировали: сегодня дойдем, но раз уж вас встретили, думал, чем поможете. Значит, завтра. Тут недалеко — перевал отсюда виден на юго-западе.
Видутана провалился в беспамятство и затянул на своем сюсюкающем наречии:
— Нум Вэско сян часна маня ядабтагунь? Яха мюй, Сабета яха, Хамба яха, Яптик хэхэ, сян? Мань пирцяв, нянками, сейми е. Харванакэда?
Странно, но, вызывая своих духов, Ясавэй не хрипел и не кашлял, говорил ровно и внятно. Только пальцы слепо скребли по одеялу, пока пахан не сунул в руки шаману бубен и колотушку. Видутана успокоился, но наговоры не прекратил.
— Пошли-ка, ему уже не до нас, — позвала Венедис. — Расскажешь про Гору, это важно.
Вик, чувствуя себя посторонним наблюдателем, потащился вслед Моисею и девушке. По большому счету, суть была ясна, а подробности несущественны. Все становилось на свои места и никак не могло влиять на дальнейшие планы механиста и его спутницы. По логике.
А пахан со свойственной ему словоохотливостью пересказывал историю Ясавэя о Горе Мертвых.
Это было давно, очень давно, еще во времена Потопа, когда волны пришли с юга и докатились до Северного океана, обернувшись потом в ледник.
