Глава двадцатая
Юрген был полон пессимизма, несмотря на то, что мы добились хорошего прогресса за следующие несколько недель.
Мы продолжали скакать от склада к складу, и каждая остановка увеличивала наши ряды. В нас тонкими струйками вливались отдельные подразделения, либо вышедшие с нами на связь по воксу, либо те, на которых наткнулись наши разведчики.
Только после того как мы покинули пустыню, ситуация начала ощутимо улучшаться.
Постепенно жара и песок начали уступать место прохладной зеленой растительности, и районы заброшенных руин сменили бесконечные дюны.
Что конечно привело к другим проблемам.
Мы входили в зону, бывшую ранее цивилизованной областью, передвигаясь по тому, что осталось от дорожной сети, возделанных полей и эти условия были более тяжелыми для нашего сборища разношерстных транспортных средств, чем движение по открытой пустыне.
И это не упоминая о стенах, заборах и прочих препятствиях, которые наверняка создали бы проблемы при попытке преодолеть их.
К счастью Колфакс по прежнему был на высоте, найдя официальный планшет-карту дорожной сети в региональном офисе своего бывшего работодателя, в разрушенном бомбежкой городке, который мы захватили в то же утро, когда вышли из пустыни.
(Добавив при этом ещё группу гражданских к нашему обозу, но в целом, полагаю, обмен того стоил)[81].
С этими данными в руках мы могли распределить наши силы, передвигаясь по нескольким параллельным маршрутам и координируясь по воксу.
Теперь мы продвигались через главный сельскохозяйственный район на разумной скорости, избегая узких мест и достаточно широким фронтом, чтоб иметь возможность быстро перебросить подкрепления группе, которая бы столкнулась со слишком большим, для безопасного вступления в бой, количеством зеленокожих.
— Пока все неплохо, — сказал я однажды вечером, удобно устроившись на кухне одинокого сельского дома с оставшейся целой крышей, стоящего в предгорьях горной цепи.
Мы поднялись уже достаточно высоко, чтоб в воздухе начал ощущаться, к очевидной радости Юргена, бодрящий холод, хотя остальные, кажется, не разделяли эту мою оговорку, предпочитая находиться как можно ближе к огню, который он разжег на решетке.
Колфакс кивнул, изучая планшет-карту.
— Вы завели нас действительно далеко, — признал он тоном человека, перед которым было что-то, чего он никогда не ожидал увидеть, — но теперь ситуация становится действительно трудной.
Остальные члены нашей небольшой группы склонились над полированной деревянной столешницей, хранившей следы поколений использования и заставленной тарелками, которые Юрген только начал мыть.
Пирс и Тайбер, конечно, присутствовали, как неформальные лидеры военного контингента.
В ходе нашего путешествия мы приобрели ещё несколько офицеров равного ранга, но они были со мной дольше, чем кто либо и доверял я им соответственно (или точнее, не доверял меньше чем кому либо, за исключением Юргена.)
Мы вместе были достаточно сильны[82], хотя путаницу организационной структуры не признал бы ни один из авторов «Имперской Тактики», но я посоветовал бы им организовать командную структуру на поле боя как можно более понятной.
Пирс теперь был капитаном, по крайней мере в теории[83], а Тайбер старшим сержантом.
Еще я навестил Норберта, который теперь был главой все разрастающейся сложной логистической цепочки из-за постоянного увеличения нашей прелестной маленькой банды, и справлялся он с удивляющей меня легкостью, и Фелицию, которая была нашим техническим экспертом и самой приятной компанией.
— Вы имеете в виду горы, — сказал я, и Колфакс кивнул.
— Верно.
Он указала на дисплей, приблизив сектор, в котором мы сейчас находились.
— В настоящее время мы растянулись примерно на два километра, широким фронтом, вдоль этих дорог, здесь.
Мы были примерно в центре, конечно, возглавляемые танками[84], механизированной пехотой по флангам и авангардом из разведчиков, во избежание неприятных сюрпризов.
Ополчение и гражданские были тоже с нами, защищенные настолько, насколько это было возможным, хотя, честно говоря, я просто добавил еще одну прослойку пушечного мяса между мной и любыми достаточно крупными соединениями зеленокожих, которые могли бы нам угрожать.
— Проблема в том, что мы уже почти тут, и чем выше, тем меньше у нас будет вариантов.
Он указал на сеть дорог, которые уже начинали сужаться в один единственный узкий проход.
— Мы доберемся до этого прохода меньше, чем за неделю и как только это произойдет, у нас будет только одна дорога.
— И зеленые теперь это тоже знают, — услужливо добавил Тайбер, как будто я нуждался в чьей-то помощи относительно этой явной очевидности.
Мы доставили им достаточно неприятностей во время нашего путешествия, так что я был уверен, что они хотят разделаться с нами раз и навсегда, и было достаточно очевидно, даже для них, куда мы направляемся.
Мои ладони начали покалывать в предчувствии засады, которая бесспорно будет ждать нас, как только мы попытаемся пройти через это узкое ущелье.
— Это отлично понятно по отчетам наших разведчиков, — добавил Пирс.
Я благоразумно кивнул.
Несколько дней назад скауты обнаружили несколько крупных формирований зеленокожих, висящих у нас на хвосте с терпением, совершенно противоречащим моим представлениям о них.
Без сомнений, они поджидали возможности отсечь нам пути перемещения, чтоб вынудить нас попасть в засаду и там навалится сзади.
— Вы абсолютно уверены, что нет иного пути через горы? — спросил я Колфакса, заранее зная, что он собирается ответить. — Никаких запасных путей, как в пустыне?
Он покачал головой.
— Ничего такого, где мог бы пройти наш транспорт.
Он переместил изображение выше перевала.
— Это мы. Если мы не будем отклоняться далеко от этой плотной горной цепи. И будем двигаться на север, то примерно через восемьсот километров мы сможем обогнуть её по предгорьям.
Его тон был тем признаком, который дал мне понять, что он думал об этой идее.
Нам пришлось бы проделать весь этот путь под огнем зеленокожих, и даже если бы нам каким-то чудом удалось сохранить большую часть наших сил, нам бы пришлось покрыть точно такое же расстояние, но уже на юг, прежде чем мы достигли бы полуострова.
Но при этом мы были бы зажаты на узкой полосе между горами и побережьем, где орки смогли бы массировать свои силы с ещё большей легкостью.
