Однако, по зрелом размышлении, Руиз посчитал очень странным, что работорговка не поинтересовалась, кто нанес Касмину такие страшные травмы. И почему она позволила Низе, ценному товару, находиться в загоне, больной, раненой, подвергающейся серьезной опасности со стороны суеверных простолюдинов? Руиз не мог представить себе мотивы таких поступков, поэтому он глубоко вздохнул, покачал головой и выбросил из головы все мысли о Низе.
В тот день, когда Руиз закончил работу над крюком, Фломель появился снова почти вечером. Руиз находился в Доме отверженных, наращивая веревку и проверяя, нет ли в ней слабых мест. Он услышал голоса на площадке и осторожно подошел к двери.
Фломель стоял посередине площадки, разговаривая с Дольмаэро и прочими старостами гильдий. Двое охранников-Пунгов стояли рядышком, тела их всем положением выражали терпеливую скуку. Руиз с трудом разбирал, что говорилось.
— Но как они принесут ее? — говорил озадаченный Дольмаэро, показывая в направлении маленькой хижины, где жили помощники фокусников, и потом на небольшой шлюз, через который входили охранники.
Фломель указал наверх театральным жестом.
— Смотри, — сказал он. — Видишь балки и серебристые нити? Слуги Леди подвесят сцену на этих серебристых нитях и перенесут ее туда, где мы будем репетировать. Не спрашивай меня, каким образом они это сделают. В этих людях много такого, что ни один из нас не понимает.
Ей-богу, это ты с полным правом можешь сказать, подумал Руиз с каким-то злорадным удовольствием.
Дольмаэро выглядел, как человек, который хочет вести себя дипломатично, но его одолевают сомнения.
— Ну, если ты так говоришь, Мастер Фломель… А когда к нам присоединятся Мастер Кроэль и Мастер Мольнех?
— Очень скоро, очень скоро. Видите ли, я уже предчувствую, что с девушкой будут проблемы. В Биддеруме она была великолепна, но ведь тогда она была Искупающей, правда? Нальтрехсет, нам придется полностью положиться на твои снадобья, чтобы заставить ее подчиниться, но до определенной степени она должна добровольно участвовать. Дольмаэро, ты с ней работал теснее всего. У тебя есть какие-нибудь предложения?
Руизу их беседа стала еще интереснее. Насколько Руиз видел, Дольмаэро еще сильнее ушел в себя.
— Никакие мысли мне пока не приходят в голову, мастер.
Сказав это, Дольмаэро отвел взгляд в сторону.
Человек с острыми чертами лица и униженным плаксивым голосом заговорил:
— Мастер, а как насчет безродного, который защищал ее от Касмина?
— Что так? — спросил Фломель, и его узкое лицо потемнело. — Кто такой этот безродный, и почему было необходимо защищать феникса? Кто собирался ей навредить?
Дольмаэро ответил:
— Прежде чем мы узнали, что ты жив и в порядке, мастер, прежде чем мы поняли, что происходит здесь и каково наше положение, старшины решили на совете голосованием, что воскресение феникса было неестественным, и, возможно, оскорблением богов, — тут Дольмаэро остановился со смущенным видом. Все глаза обратились на Дом безродных, где спрятался Руиз. Дольмаэро неохотно продолжал:
— Безродный, Вухийя, такое имя он носит, по профессии продавец змеиного масла, он заботился о ней, поскольку ее по ошибке поместили в Дом безродных. Несомненно, он понял, какая она ценность. В любом случае, я послал Касмина, чтобы тот вытащил ее на наш суд, и Касмин — ты же знаешь, что это был за человек — Касмин напал на Вухийю. Вухийя защищался. Результат ты сам видел.
Фломель потер подбородок.
— Я полагаю, мне надо было бы быть довольным. Девушка гораздо более ценна для труппы, чем был Касмин, хотя мне не хватает его грубоватого юмора. Если бы вы укротили свои религиозные порывы, ничего такого не случилось бы.
Тут глаза Фломеля расширились, и его лицо налилось свирепостью и злобой.
— Погодите, — сказал он сдавленным голосом, — не тот ли это продавец змеиного дерьма, помешанный на собственном товаре, что бросился на сцену в Биддеруме, испортив нам финал?
Фломель двинулся было к Дому отверженных, а его пальцы скрючились, как когти.
— Это тот самый человек? — проорал Фломель.
Дольмаэро поспешил следом за Фломелем.
— Подожди, мастер. Не делай ничего поспешно, молю тебя.
Он догнал Фломеля у дверей, где он остановился, уставясь сквозь колышущиеся занавески в темноту внутри хижины. Руиз Ав тем временем прижался к стене в дальнем углу, там, где его не было видно, думая, что ему делать, если Фломель набросится на него или разоблачит его перед стражниками. Они могли и не принять всерьез обвинения Фломеля. С другой стороны, они могли бы повести Руиза к Кореане, где Руизу придется очень трудно, если ему понадобится объяснять свое странное поведение. Но Фломель остановился, а воздух со свистом вырывался сквозь его стиснутые зубы.
— Выходи, пыльная крыса, — прошипел Фломель. — Выходи и получи по заслугам.
Руиз не издал ни звука.
Дольмаэро убеждал фокусника.
— Мастер, вам нельзя и думать о том, чтобы запятнать руки человеком такой низкой крови. Кроме того, посмотри, что сталось с Касмином.
Несколько секунд Руиз ничего не слышал.
Потом Дольмаэро продолжал:
— Послушай, у меня есть мысль. Феникс, совершенно очевидно, привязалась к этому Вухийе. Он выходил ее, он спас ее от петли Касмина. Кроме того, их видели в любовных объятиях в ванной.
Фломель ахнул.
— Ты дурак, Дольмаэро! Она же принцесса, или была ею, прежде чем стала Искупляющей!
— Тем не менее, это правда, мастер. Я не знаю, по какой причине. Мне это тоже показалось странным… но что не кажется странным в эти безумные дни? По крайней мере, мы можем воспользоваться ее привязанностью к этому подонку, чтобы обеспечить участие ее в пьесе.
Фломель, казалось, раздумывал. Потом он заговорил снова, уже более спокойным тоном.
— Ты снова дал мне хороший совет, Старшина Гильдии. Я подам Леди прошение насчет более внушительного надзирателя. Может быть, она одолжит мне своего огромного жука. Просто один его вид должен был бы напугать ее так, чтобы она согласилась с нами сотрудничать, а если нет, то мы будем вырывать палец за пальцем змеиному отродью, пока она не поймет, что от нее требуется.
Потом голоса удалились, обсуждая, что еще нужно из вещей для репетиции, что надо попросить, какой материал можно выбрать для пьесы, какие изменения внести в сцену. Мысли Руиза бежали своей колеей, спокойно и отдаленно, и он чувствовал, как смертная сеть стягивает его, стискивая с предостерегающим напряжением. Он сполз по стене. Как раз в тот момент, когда ситуация казалась уже безнадежной, напряжение исчезло.
К тому времени, когда приехал их ужин, Фломель ушел. Руиз отнес тарелку в свое привычное уже место. К его удивлению, к нему присоединился Дольмаэро.
