отпрысков богов для своих битв. Таковы законы беспощадной божественной природы.
— И что им придётся за это отдать?
Царица не ответила, но нахмурилась.
Я окинул взглядом вошедшие в город штурмовые войска императора. Ни на одном из бойцов не было синей формы Дома Снегова, только красная форма Дома Ланне — с гербом трёхголового льва на щите.
В этот момент из первого верхолёта по трапу спустился Андрей Снегов с двумя помощниками из своего Военного Дома. Увидев его, я немного успокоился. Каким бы ни был отец Акулины, он бы не предал того, кто собственной кровью отбивал город. Снегов уважал воинскую доблесть.
Он посмотрел на меня и удовлетворённо кивнул, оценив работу моих ребят.
Затем из другого императорского верхолёта вышел ещё один маг. Крупный Витязь в золотистых доспехах, ростом выше двух метров точно. Вокруг его тела затрещали жёлтые вспышки и заиграли всполохи огня, предрассветное небо раскололи молнии. Разразился гром. Жаркий ветер окатил город.
И всё же Заварра оказалась права. Император воскресил своего предка.
Это был легендарный Ладислав, сын Бартла, бога бури и правосудия.
Посмотрев на мои потрёпанные отряды, Ладислав нахмурил светлые брови и встал позади Снегова.
— Ну вот и пришло время казни! — Его голос смешался с раскатами грома.
Он поднял гигантский меч и обрушил его… на шею Снегова.
Прямо на глазах у всех отрубленная голова мужчины упала на брусчатку и покатилась, разбрызгивая кровь. Обезглавленное тело дёрнулось и рухнуло под ноги Ладиславу.
Во мне всё оборвалось.
Через секунду ещё две головы слетели с плеч — Ладислав казнил и двух помощников Снегова, которые даже не успели среагировать.
Сукин сын!
Император предал всех!
— Я поклялся именем своего небесного отца, что покончу с Колидами! — прогремел голос Ладислава над городом. — Примите смерть от моих рук!
Я сжал меч крепче.
Император показал своё истинное лицо и предал меня. Дождался, когда я ослаблю царицу и пробьюсь к порталу, а теперь собрался устроить всё так, будто я погиб в битве за Тафалар. Для простого народа Стокняжья я так и останусь героем, и никто не узнает, что их государь — трусливая гнида.
Не будет бунта.
Не будет восстания, не будет народных волнений. А заодно не будет Дома Волкова и Дома Снегова. Не будет проблемы с Иномирцами и Котлованами. Портал снова достанется Военному Дому Ланне и императору.
Всё станет по-прежнему, будто рода Колидов никогда не существовало.
В ту же секунду я подумал и про свою мать, что осталась в тылу. Если уж император вознамерился уничтожить весь главный род Колидов, то придёт и за ней, а там на пути у императора встанет только Галей…
Все эти мысли пронеслись за секунду.
— Учитель, — прошептал я, сжимая меч.
Волна гнева захватила с головой, активный резерв зашкалил.
Пятьсот пятьдесят тысяч…
Пятьсот семьдесят…
В шоке стояли все. Остатки моих боевых отрядов, батальон Иномирцев позади, царица Заварра.
Я глянул на Акулину, стоящую на крыше и наблюдающую всю эту чудовищную картину с высоты. Девушка будто окаменела, глядя на преданного императором и обезглавленного отца, но через секунду почувствовала, что я на неё смотрю, и тоже поглядела на меня.
Мне не хотелось даже представлять, что сейчас творилось в её душе.
Акулина прикоснулась окровавленными пальцами к лычкам на погоне с изображением герба Императорского Дома, а потом в одно движение сорвала его с себя. Смяла в кулаке и швырнула с высоты.
Оторванный золочёный погон полетел вниз, подхваченный ветром, как жухлый листок, пронёсся над головами моих измотанных бойцов и лёг на раскуроченную брусчатку.
Я посмотрел на тех, кто всё это время сражался за меня — на раненых и уставших ребят из моего Клана — и понял, что они не выдержат ещё одной битвы. Они ведь и сами уже поняли, что император не оставит их в живых, а уничтожит вместе со мной. Если он не пощадил Снегова, то не пощадит и остальных.
Мичи Хегевара стоял с измазанным в крови лицом, но даже это не скрыло, насколько оно бледное. Он будто никак не мог поверить в то, что происходит, глядел то на мёртвого Снегова, то на Ладислава, то на бойцов Дома Ланне.
Мидори верхом на Демоне отступила ближе к Мичи, волк оскалился, а сама девушка вцепилась в его шерсть на шее и посмотрела на Ладислава с такой ненавистью, что её глаза позеленели, а на голове вырос ветвистый венок Друида.
Андрей Котов придерживал раненую Раду Бородинскую, прислоняя её к каменному забору. Они тоже были в шоке, как и все остальные. Даже Иномирцы, ожидающие истребления и нападения, замерли ошеломлённые.
А потом, в жуткой тишине, прозвучал звук рвущейся ткани.
Один за другим, мои бойцы поступили так же, как Акулина: сорвали погоны с гербами Императорского Дома, смяли и выбросили. Ну а потом это сделал я сам. Рывком сдёрнул с себя погон, бросил под ноги и наступил подошвой, втоптав его в кровавый грязный снег.
За моей спиной раздалось фырканье варанов, а через полминуты за мной встал батальон Иномирцев.
— Ну вот и свершилось, сын, — рядом раздался голос моего отца. — Ты и сам должен был пережить предательство, чтобы выбрать сторону.
— Я никогда не менял своей стороны, отец, и сейчас не собираюсь, — ответил я.
Он встал со мной плечом к плечу.
— Тогда погибнем за свободу. Это наша последняя битва.
— Нет, не последняя. Мы не доставим императору такой радости. Я хочу сохранить Иномирцев и остатки своих бойцов. Мы отступим и сдадим город. Портал они всё равно не смогут закрыть.
— Но это будет поражение…
— Отступление — не значит поражение. Мы вернёмся. Ничего ещё не кончено.
Рядом со мной встал ещё один человек, усатый пожилой мужчина. Судя по всему, это был тот самый генерал Демьянов, руководящий батальоном.
— Согласен с вашим сыном, господин Волков, — сказал он. — Сохраним людей. У нас нет подкрепления. Вараны дадут нам возможность уйти быстро.
Я посмотрел на Заварру.
— Раз уж ты здесь, то присоединишься ко мне, иначе и сама будешь уничтожена вместе со своими Котлованами.
Она выдохнула и дёрнула рукой, скованной огненным наручником.
— Я ослаблена, а такой как сын Бартла, способен убить меня.
— Сколько тебе надо времени, чтобы восстановиться?
Заварра мрачно посмотрела мне в глаза.
— Не меньше двух месяцев. Но я никогда не смогу восстановиться полностью. Ты уничтожил половину моих внутренних органов. Теперь я буду
