Куда, куда теперь? Искать позицию вокруг тех мест, откуда я сейчас стрелял, совсем не надо. Там просто будут долбить по всему, что может скрывать снайпера. Я у них несколько человек завалил прямо сейчас, они озвереть должны. Передний склон неудобен: оттуда сектор огня никакой. Задний — растительность жидкая, сухой склон, укрыться негде. Если только рискнуть: перебежкой за камни. Камней там много, целые россыпи. А вот рисковать я не люблю, совсем. И что делать?
Присел в густых кустах на самой вершине хребта, посмотрел в сторону противника. Отсюда ни черта не видать. Упал на живот, пополз, упираясь локтями и коленями. С коленом уже вообще беда — как будто кто-то прямо в сустав нагревательную спираль ввинтил и в розетку воткнул. Ещё чуть-чуть, и я просто не смогу бегать. А бегать, как мне кажется, придётся очень много.
После того, как я прополз метров тридцать, кусты стали чуть пореже, и я снова приложился к винтовке. Кого вижу? Почти никого, склон прикрывает, но какой-то боец с автоматом всё же мне в поле зрения попадает. Если его завалить, то остальные мою позицию не засекут: я вне сектора у них.
Дальномер. Восемьсот сорок три. Падение траектории — больше полутора, но ненамного. Выше и правее цели прицел, выстрел. Передёрнуть затвор. Автомат покатился по крутому склону, а боец просто ткнулся лицом в землю. Наповал. Но мне надо ползти дальше, к самому краю кустов, чтобы кого-то видеть.
Выстрел противник засёк, а позицию нет. Очереди уже нескольких пулемётов стригли кусты и деревья наугад, сорокамиллиметровые гранаты рвались почти везде. А меня-то там, на увале, уже и нет. Я вниз ползу, загребая локтями в густой траве, дыша со свистом и отплёвываясь от пыли.
На границе кустарника и почти голого склона я остановился, втиснувшись в какой-то куст. Винтовку не трогал — снова взялся за бинокль с дальномером. Что там, напротив?
Напротив уже работали пулемёты. Я видел как минимум три дульные вспышки, из которых струи свинца тянулись в сторону удаляющихся и виляющих по дороге автомобилей. С трёх из них назад били турельные крупнокалиберные М2, но рассчитывать на меткость огня было бы смешно.
На склоне в одном месте я разглядел здоровенное кровавое пятно. Кого-то наповал срезало, судя по всему, но тело утащили. Внезапно я увидел, как в один из «хамви» с егерями врезалась сверкающая звезда ПТУР. Машина взорвалась почти мгновенно, пылающие останки свернули в сторону и скатились в кювет. Из неё никто не выскочил. Но вездеход Дмитрия нёсся вдаль. И почти в ту же минуту я увидел, как с крыши находящегося вдалеке терминала аэродрома вылетела ещё одна звезда, пересекла равнину, оставляя за собой прозрачный дымный шлейф, исчезла за склоном горы. И оттуда донёсся взрыв, причём сильный. Тоже, наверное, кого-то накрыли. Это «корнеты», из них обычно не промахиваются.
Аэродром окутывался клубами белого непрозрачного дыма. Это тоже наша задумка. Вместе с командой технарей прилетала группа минёров, которые по всей длине ВПП и по периметру базы расположили дымовые шашки, приводящиеся в действие от подрывной машинки. И теперь это сработало. Самолёту, если он точно нацелен, взлететь большого труда не составит, но весь аэродром сейчас полностью укрыт от обзора.
Возле удаляющихся машин взлетели фонтанчики земли после очереди из автоматической пушки, но вроде бы никого не достало. Ещё несколько секунд — и машины должны заехать за невысокий гребень, затем у них будет ещё метров двести простреливаемого пространства, а потом их прикроет здание терминала вместе с дымовой завесой.
Впрочем, машины сами выпустили хвосты разноцветного дыма, почти полностью их укрывшие. Ещё немного — и всё, вырвутся из-под обстрела. А чтобы всё так и вышло, мне тут надо поработать. Пулемёты уже не страшны для наших, чёрт с ними. Главное, чтобы с теми же «джевелинами» никто на склоне не нарисовался. «Джевелин» штука такая… неприятная. Это как тот же «стингер», только «земля-земля». К нему даже треногу разворачивать не надо: стреляют с плеча, наведение инфракрасное, «выстрелил-забыл». Тридцать секунд на изготовку к стрельбе. Пусти такую ракету вслед — и ещё кто-то сгорит.
Вот, похоже, и они. Двое, один тащит здоровую трубу, с целым наростом всякой аппаратуры с одного конца. Следом второй с запасными контейнерами. Про меня забыли, что ли, или решили, что меня нет? А я о себе напомню.
Они заняли позицию рядом с телом убитого мной солдата. Тот, который с пусковой установкой, присаживается на колено и пытается водрузить её себе на плечо. Второй щупает пульс на шее убитого. Первый наводит пусковую в сторону удаляющихся машин, мне хорошо всё видно в прицел, и ловит выпущенную мной пулю головой. Отлетает вбок, пусковая катится вниз по склону, второй номер ныряет за увал. И через пару секунд снова огонь из всех стволов обрушивается на мою гору. Но меня не засекли, бьют по всем подозрительным местам. Ещё выстрел у меня есть, и достанется он пулемётчику.
Главное — без суеты. Меня не засекли и даже не ожидают, что можно стрелять с такой идиотской позиции. Но дуракам везёт, равно как и влюблённым. Я влюблён в Бониту, веду себя как дурак, так что пусть мой ангел-хранитель сейчас поработает.
До пулемётчика семьсот двадцать два. Почем там у нас падение? Чуть больше полуметра, смех один. Прицеливаюсь повыше головы в кевларовом шлеме, поправляю ветер, который дует с постоянной силой, и высчитать его легко по тому, как дым от стрельбы и пыль сносит влево. Вот так… свободного хода нет… Бах! Прямое в башню, хоть целился вообще в силуэт.
А теперь бежать отсюда, и как можно быстрее. Потому что попадания начинают быстро смещаться к этому кусту. Слава богу, у меня прямо за спиной что-то вроде мелкой пологой канавки. Курам на смех канава, но лежащего человека в ней укрыть можно. В неё и я скатываюсь. Слышу разрывы гранат из автоматических гранатомётов, пули из крупнокалиберного разбрасывают мелкие камни, которые сыплются на меня. Я, матюгами проклиная царапающиеся камни под животом, заскользил вниз по склону. Успеваю бросить взгляд в сторону наших. Машин уже не видно — лишь костёр подбитого «хамви» продолжает разгораться у дороги. Теперь им только взлететь, и всё. Всё. Дело сделано.
Камни сыплются как по жёлобу передо мной, локти, к счастью, прикрыты щитками-«падами», но грудь с животом отдавлена этими проклятыми камнями. Колено, правда, пока ведёт себя терпимо. Хорошо, что я вообще никогда ни наколенниками, ни налокотниками не пренебрегаю. Чуть впереди, метров на пятьдесят ниже по склону, кучка камней, я вполне смогу между ними втиснуться и незаметно выглянуть. Теперь только до них добраться. К счастью, канавка эта, воробьиной глубины, прямо к ним и ведёт — как специально. Скорее всего, камни по этой канавке и скатывались с дождевым потоком, и собирались ниже по склону у какого-то препятствия.
