Урусов в очередной раз изумился на ефрейтора. Собственно, где ефрейтор? Сидит, привалившись к стене, сытая хамская рожа, как две капли воды похожая на товарища Сухова, разве что младше в два раза. Сидит и разводит точно такую же рожу на понятном той уровне. А силищей от него веет…
Бригадир впал в ступор. Но к концу Бориной фразы сумел, наконец, подобрать отвисшую челюсть и спросил совсем другим тоном:
— За тебя кто подпишется?
— Я сам за барыг подписываюсь! — Борис перевел взгляд на старика, — думаю, погоняло Сухарь Вам знакомо, уважаемый?
И опять Юринов изменился. Вроде, тот же бандит в сержантской форме. Но и не совсем бандит, а с положением в обществе. Простому сержанту тут не место, как ни крути. Одним словом, шестерку на место поставил, теперь с равным разговаривает. С местным сильным хозяином, но с равным! Лицо местного босса на долю мгновения перекосила гримаса, но он быстро взял себя в руки.
— Это который?
— Валера Сухой.
— Москвич? Законник?
— Был москвич, да весь вышел. Ныне — городской голова Новосибирска.
— Знаю такого.
— Вот он за нами и стоит. И еще двадцать тысяч народа. Из них треть — бойцы. Десантная бригада штатного состава. Со всей техникой. Ну и еще кое-кто по мелочи.
— Хорошо, не будем ссориться, — ответил Шайкенов после минутного раздумья. — Хорошие люди всегда могут найти общий язык. Что вы хотите?
— Вам нужен мир, Жанибек Закиевич. А нам хочется переселиться на юг. Выбор у нас из двух вариантов. Либо сюда, к майору, либо в Таджикистан, где у меня в данный момент находится брат. Не один, разумеется. Какой вариант Вам нравится больше?
— Это угроза, сержант?
— Что, Вы! — Боря осклабился хищной улыбкой, — это просто вопрос.
— Ответ на который ты знаешь заранее.
— Знаю. И мне этот ответ нравится. Но сначала я должен сходить туда и вернуться обратно. Живым и здоровым. Потому как если я не вернусь — мало, кто захочет идти к моему брату. Бригада осядет здесь. Со всеми втекающими и вытекающими.
Казах не ответил, спокойно попивая чай. Совершенно бесстрастное лицо. Только едва заметное дрожание пальцев выдавало напряжение. А Борис выглядел абсолютно безмятежным. Даже стену так и продолжил подпирать. Наконец Жанибек поставил пиалу на стол.
— А если тебя убьют в Узбекистане, сержант?
— Тогда ты, по крайней мере, не будешь врагом сибирякам.
— Как они узнают, что не я тебя убил?
— А ты вернешь сюда человека, который проводит нас до границы. Он майору и расскажет…
— Несчастные случаи?
— Это твоя проблема. У каждого несчастного случая есть имя и фамилия.
Опять пауза. Еще пиала…
— Хорошо, сержант. Убедил. Когда?
— Как улягутся ветра. Мы сообщим.
— Хорошо. Встречное условие. Полковник, — Жанибек посмотрел на Беса, — если начнется драка с Худайбердыевым, мне нужен твой нейтралитет.
— Если? — удивленно поднял бровь Бессонов.
— Когда, — поправился Шайкенов.
— И когда?
— Как улягутся ветра. Мы сообщим. — старик с явным удовольствием повторил Юриновскую фразу. Всё-таки последнее слово осталось за ним…
Таджикистан, окрестности Айни, чайхана
— Аллейкум ассалам, уважаемые!
— Ваалейкум ассалам, Мустафа!
— Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?
— Куда ты всегда так торопишься, Мустафа? — ответил Вагиз, — сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий юнец.
— Как скажешь, о мудрейший.
Мустафа занял своё обычное место и потянулся за пиалой. Молчание затягивалось.
— Что, уважаемые, — наконец произнес Абдулла, — совсем нет новостей?
— Как может не быть новостей? Я знаю, кто спас молодого Шамси в Проклятом ущелье!
— И кто? — заинтересовался Вагиз.
— Чуру! — Мустафу просто распирало от гордости. — Черные собаки оросов!
— Нет, кара-шайтаны — это уже перебор, уважаемый! — поперхнулся чаем Вагиз — Не могут все древние легенды быть правдой!
— Не скажите, почтеннейший, не скажите! Помните волков размером с быка, которых видел мальчик? Чуру были точь-в-точь такими! И кто, кроме них, может справиться с аджахорами?
— Но кара-шайтаны черные. Шамси ничего не говорил про это!
— Да, он не говорил про цвет. Но он не говорил и много другого. Да и как мальчик мог разобрать цвет шерсти ночью? И не называй их кара-шайтанами! Так их звали враги оросов! Или ты хочешь быть их врагом? Их настоящее название «чуру» — друг!
— Между прочим, — вмешался в спор Абдулла, — джигиты, спасшиеся при Сангистане, тоже видели больших черных собак. И остались живы.
— Вот видишь! — Мустафа даже подскочил на месте. — Древние защитники мира пробуждаются, чтобы снова загнать злые силы под землю. Может, всё еще не так плохо…
— Может быть… — задумчиво произнес Вагиз. — Кстати, о старом Шамси. Его двор должен был сгореть еще позавчера, но стоит цел и невредим.
— Это значит только то, что знак Ирбиса на воротах истинный, уважаемые, — сказал Мустафа.
— «Только то…» — передразнил Абдулла, — с какой такой радости Ирбис дает свой знак бедному дехканину?
— Мысли Ирбиса еще большая загадка, чем путь Аллаха…
— Ты, кажется, становишься атеистом, ака? Или считаешь, что сам Аллах действует под личиной Снежного Барса?
— Я не знаю, Вагиз. Но ты слышал, что баши, да пошлет Аллах ему здоровья, приказал доставить мальчишку Абазарова, но джигиты ушли ни с чем?
— Ха! Ушли! Их увезли, причем один был мертв, а двое примерялись к дороге навстречу гуриям. Старый Шамси оказался не так уж и стар…
— Что это за новость, Мустафа, если она всем давно известна.
— Не торопись, Абдулла. Что, по-твоему, должен был сделать баши со стариком, зарезавшим его людей?
— Ну… Шамси хоть и «железный», но баши он не победит. Слишком стар. Да и ноги…
— Так вот, Абдулла, баши сам пришел во двор Абазаровых. Лично! — Мустафа поднял вверх указательный палец. — Один! Поговорил о чем-то с обоими Шамси и уехал восвояси. И скажите мне, уважаемые, — аксакал сделал паузу, — что могло заставить нашего баши, да пошлет Аллах ему здоровья, так вести себя с убийцей своих людей?
— Ты считаешь, что знак настоящий?
— Настоящий, почтенные! Более того, одна вдова, подрабатывающая в казарме джигитов, говорила, что оба раненых не дожили до рассвета.
— Аллах всемогущий, Мустафа! Разве можно верить вдовам, подрабатывающим в казармах?
— Иногда можно, Абдулла, иногда можно. Особенно, когда сам баши ездит в гости к простому декханину, как к знатному беку!
