— Часовые Смерти, — прошептал он.
Эти двое космодесантников были личными охранниками примарха и до конца своих дней не имели права открывать свои лица ни перед кем, кроме самого Мортариона. Кое-кто говорил, что Часовых Смерти примарх тайно выбирал из рядовых воинов Легиона, а потом они числились погибшими в какой-нибудь операции. Эти воины становились безымянными стражами и никогда не отходили от своего господина дальше, чем на сорок девять шагов. Гарро понял, что не заметил, как Часовые Смерти вошли в зал, и от этой мысли по его спине пробежал холодок.
— Если они здесь, то где же наш господин? — спросил Грульгор.
Понимающая улыбка скользнула по лицу Тифона:
— Он все время был здесь.
Из сумрака между овальными иллюминаторами в дальнем конце зала поднялась высокая тень. От звука уверенных шагов по металлическому полу моментально стихли все разговоры. Каждый шаг сопровождался гулким звоном железного наконечника. Гарро напрягся всем телом, а некоторые из офицеров флотилии при этих звуках попятились от голопроектора.
В пыльных легендах Терры, дошедших через историю древнейших государств, таких как Мерика, Старый Урш и Осеания, существовал миф о страннике из темноты, который приходил к каждому умершему. Он изображался в образе скелетообразного существа, которое собирало души из тел людей, словно зерно с поля. Все это были лишь россказни суеверных и боязливых людей, но сейчас, в миллиардах световых лет от источника этого фольклора, в полумраке зала на борту «Стойкости» поднялась точно такая же фигура — высокая и мрачная, в плаще и капюшоне цвета замерзшего моря.
Мортарион остановился и снова стукнул в пластины пола рукоятью своего жнеца, такого длинного, что лезвие возвышалось над головой примарха. Стоять остались только Часовые Смерти. Все остальные присутствующие в зале, люди и космодесантники, опустились на колени. Из-под разошедшейся накидки ладонью вверх поднялась рука Мортариона.
— Встаньте, — приказал он.
Низкий голос примарха прозвучал уверенно и твердо, составляя контраст с безволосым пепельно-серым лицом, показавшимся над тяжелым воротом, защищавшим шею. Из обруча на шее Мортариона вырывались белые струйки профильтрованного воздуха с планеты Барбарус. Ощутив его запах, Гарро на мгновение мысленно оказался в этом мрачном, облачном мире под угрожающим небом.
Все собравшиеся поднялись с коленей, но Мортарион все равно возвышался над собранием. Под серой накидкой мелькнули доспехи из гладкой стали и сияющей бронзы. С нагрудника скалился символический череп на фоне звезды — эмблема Гвардии Смерти, а на поясе, находящемся на уровне груди рядовых космодесантников, Гарро заметил цилиндрическую кобуру с Лампионом, изготовленным вручную энергетическим пистолетом, уникальным произведением Шенлонги.
Единственным дополнением к доспехам на примархе была цепочка бронзовых шариков-курильниц, куда тоже были добавлены смертоносные элементы из высоких слоев атмосферы мира, принявшего его. До Гарро доходили слухи, что время от времени Мортарион дегустирует их содержимое, словно коллекционные вина, а иногда, наоборот, швыряет во врагов, вызывая в рядах противника смертельное удушье.
Боевой капитан вдруг осознал, что надолго задержал дыхание и сделал вдох лишь после того, как янтарные глаза Мортариона обвели зал. В полнейшей тишине командор начал свою речь.
— Ксеносы. — Пир Раль, постукивая пальцами по короткому дулу своего болтера, без особых усилий превратил это слово в ругательство. — Интересно, какого цвета у них кровь? Белого? Фиолетового? Зеленого? — Он огляделся и другой рукой взъерошил коротко подстриженные волосы. — Ну же, кто хочет заключить со мной пари?
— Никто не будет с тобой спорить, Пир,— покачав головой, ответил Хакур. — Мы все устали от твоих мелких розыгрышей.
Он оглянулся на нишу в оружейной, где денщик Гарро усердно занимался работой.
— Да и в любом случае, о каких выигрышах может идти речь между нами? — добавил Войен, присоединяясь к Хакуру, стоявшему у стенда с оружием.
В физическом аспекте два ветерана разительно отличались друг от друга, и массивная фигура Войена ничуть не походила на жилистое тело Хакура, но они сходились во мнениях по большинству вопросов, волновавших отделение.
— Мы же не матросы и не солдаты, чтобы спорить из-за бумажек и монет!
Раль нахмурился:
— Это не имеет никакого отношения к деньгам, апотекарий, ничего подобного! Дело не в выигрыше, а в том, кто прав.
Вытирая полотенцем вспотевшее после боя в тренировочной камере лицо, к ним подошел Солун Дециус, самый молодой воин командирского отделения. Его взгляд всегда поражал сосредоточенной суровостью, что не вязалось с очевидной молодостью. В глазах горело пламя едва сдерживаемой энергии, разожженное возможностью проявить героизм в присутствии примарха
— Я приму пари, если это тебя успокоит. — Дециус оглянулся на Хакура и Войена, но старшие товарищи не оказали ему никакой поддержки.— Я ставлю на красное, у них кровь как у орков.
Рахл фыркнул:
— Белая, как молоко. Как кровь мегарахнидов.
— Вы оба не правы,— раздался спокойный и монотонный голос Толлена Сендека, не поднявшего лица от электронного планшета с изображениями тактических карт.— Кровь йоргаллов имеет темно-бордовую окраску.
Густые брови и полузакрытые глаза придавали лицу этого воина постоянное сонное выражение.
— И откуда это тебе известно? — потребовал объяснений Дециус.
Сендек помахал электронным планшетом.
— Я много читаю, Солун. Пока ты впустую размахиваешь в тренировочной камере своим цепным мечом, я изучаю врага. Эти протоколы препарирования, изложенные магосом биологии, просто удивительны.
Дециус нахмурился:
— Мне надо знать одно: как убить врага. В твоем тексте говорится об этом, Толлен?
Сендек кивнул массивной головой:
— Да, говорится.
— Ну-ка, ну-ка. — Войен поманил серьезного космодесантника. — Поделись с нами полезной информацией.
Сендек со вздохом встал, не отрывая взгляда от планшета, так что его угрюмое лицо осветилось сиянием экрана, и похлопал себя ладонью по груди.
— Йоргаллы предпочитают усиливать свои физические тела механическими приспособлениями. Им присущи некоторые гуманоидные черты — имеются голова, шея, глаза и рот, но похоже, что мозг и центральная нервная система расположены не там,— постучал он по своему лбу,— а здесь.— Рука Толлена легла на грудь.
— Значит, чтобы его убить, надо целиться не в голову, а в сердце, — сделал вывод Раль и был вознагражден кивком.
