Подошли к лагерю.
Гурбан придирчиво осмотрелся. В таком деле, как организация обороны, нет места разгильдяйству. Дисциплина должна быть железной, иначе не выжить — даже сейчас, когда зомбированных тварей в этих местах стало ощутимо меньше.
Под лагерь переделали бывший детский сад. А что, в самый раз. Сетчатый забор прикрывал если не от крупного зверья, то хотя бы от волков, лисиц, зайцев и косуль. Конечно же, от лося или разъярённой коровы сетка не спасёт, от тигра или медведя тоже, но против крупняка имелись пулемёты, установленные на крыше здания. Да и минные поля были организованы так, чтобы напрямую к детскому саду пройти было нельзя. А зомбозверьё предпочитало топать именно напрямик. Ну и вообще, захочешь жить — и не так раскорячишься. Быт в лагере чистильщиков подчинялся очень простому закону: треть состава спит, треть охраняет, треть работает на благо всей общины. Потом роли меняются. На данный момент в отряде Гурбана было почти полсотни бойцов. Вроде и много, но на тотальную зачистку вокруг острога всё равно маловато. Ничего, всему своё время.
Давным-давно, вскоре после Псидемии, детсад попал под миномётный огонь. Бои тут, на Роганском жилмассиве, шли страшные. Половину окрестных домов смело просто. Перед тем как заселиться, Гурбан лично осмотрел достопримечательности — и обнаружил пяток мин, встрявших в асфальт. Наружу торчали только хвостовики, к которым он приспособил двухсотграммовые тротиловые шашки, обёрнутые парафинированной бумагой. Пять мин — пять шашек — пять взрывов. От асфальтовых дорожек мало что осталось, конечно, зато можно ходить, не глядя под ноги.
Во время сегодняшней зачистки бойцы из второго отделения завалили здоровенного зомбокабана, который внаглую попёр на них из-за ржавого остова грузовика. Отличился Сашко Маевский, бывший боец «Титана», высокий, лысоватый, с обманчиво доброй улыбкой на лице. Сашко вечно был под каким-нибудь кайфом: то изрядно выпивши, то обкуренный, да и грибочками он любил побаловаться. Но это ничуть не мешало ему быть лучшим снайпером отряда. Из своей СВДешки Маевский валил любого зомбака на раз, даже в критической ситуации умея попасть в самое уязвимое место.
И шашлык Маевский готовил отменно. Вот потому именно он сейчас колдовал у мангала, ловко переворачивая шампура и поливая мясо маринадом, чтобы не пересушить.
— Угостишь? — Гурбан остановился рядом, уперев руки в бока.
От Маевского разило сивухой. Вообще-то Гурбан в своём отряде пьянство пресекал на корню, но… В любом деле возможны — и нужны! — исключения.
— Так точно, командир! — Сашко лихо щёлкнул каблуками десантных ботинок и вытянулся по стойке смирно. — Будет как в лучших домах острога Париж, ха-ха, если лягушатника таки успели его построить!
Зомбозверь всё равно ведь зверь, и мясо его пригодно в пищу. Так что зачистки проводились не только для того, чтоб избавить местность от всяческой дряни, но и чтобы не помереть от голода. Причём по негласному правилу, человек должен был себя обнаружить, чтобы понять, стоит ли убивать тварь бессловесную. Если косуля пыталась атаковать, её тут же списывали. Если убегала — не преследовали, надеясь на её звериную нормальность. Прошли те времена, когда люди с перепугу стреляли во всё, что движется, включая тех, кто умеет стоять на двух конечностях.
— А мне кусочек достанется, а, лысый? — Нож со звоном впился в дерево за спиной Маевского.
Отличное метательное оружие — «Вампир» называется. Листообразный клинок серого, небликующего металла, рукоятка обмотана капроновым шнуром. Такой нож есть только у одного человека в отряде Гурбана — у Дрона. То ли фамилия у него такая, то ли прозвище. О себе Дрон рассказывать не любил, известно было только то, что работал он до Псидемии сисадмином в фирме, торгующей автомобилями.
Рост — метр девяносто, вес — центнер. Оптимально. Ни грамма жира, в отличие от рыхловатого Маевского, а сплошные мышцы. Дрон двигался, как бы слегка подпрыгивая. При этом он ещё и широко размахивал руками. А разговаривал он голосом высоким, невнятно произнося слова. Кое-кто считал его светло-синим. К примеру, Ксю, первая красавица отряда, так считала. Но у Гурбана по этому поводу не было чёткого мнения. Да и какая разница, а? Лишь бы человеком был, а не носителем слизня.
— Тамбовский зомбоволк тебе лысый! — Маевский сплюнул Дрону под ноги.
И точно сглазил.
— Стая! Волки! Машину атакуют! У кольцевой! — заорал наблюдатель с вышки на крыше детсада.
Группа быстрого реагирования, что терпеливо просиживала штаны в беседке у самых ворот, уже мчала к «уазику» и «ниве», всегда заправленным на всякий вот такой случай. Поначалу, конечно, Гурбан и его бойцы форсили на иномарках, на «лендкрузерах», «паджеро» и «аутлендерах», но с каждым годом асфальтовые тропы лучше не становились, а российские внедорожники словно были спроектированы специально для апокалипсиса. Да и чинить их проще.
Маевский дёрнулся было со всеми, но Гурбан, уже из машины, шикнул на него:
— А мясо? За шашлык головой отвечаешь! Вернусь — чтоб был готов!
Сашко щербато осклабился и кинулся обратно к мангалу, где уже хозяйничал Дрон. Как пить дать, подерутся, подумал Гурбан и вздохнул. И чего эти двое не поделили? Сколько в отряде, столько друг с другом и лаются.
Боец в бронежилете, в каске и с автоматом на плече, выскочил из фанерной будки и открыл ворота. Из башни Т-72, что нашёл тут вечное пристанище по причине повреждения ходовой и движка, выглянула Ксю. Она помахала парням рукой, мол, возвращайтесь целы и здоровы, я вас жду. Она сегодня дежурит в танке, если что — готова открыть огонь осколочно-фугасными по любой зверюге, которая посмеет приблизиться к лагерю.
Гурбан видел, как посветлели лица его бойцов. Всё-таки Ксю сумеет любого пессимиста-импотента завести, вдохновить на подвиг ратный и не только. Округлая вся, с оттопыренной попкой, светлыми завитушками и голубыми глазками, прямо-таки сияющими, когда она смотрит на тебя. Да так смотрит, что жаром окатывает. Ангелочек, а не женщина. И при этом умеет починить мясорубку, компьютер или пусковую установку межконтинентальных ракет. У неё единственной в отряде Гурбана руки из правильного места выросли. Остальные только стрелять горазды. И ножами размахивать — как тот же Дрон.
Машины выскочили за забор, проваливаясь в рытвины на дороге, которую дорогой назвать можно было лишь условно, в честь предыдущих заслуг. А когда начнутся дожди, и вовсе не будет смысла выезжать — больше времени потратишь на вытаскивание тачек из грязи, чем на поставленную задачу.
За рулём «уазика» сидел Малёк, которого Гурбан — стыдно признаться — чуток побаивался, что ли, из-за пронзительного взгляда. Малёк на мир и его обитателей смотрел так, будто примеривался, как бы сподручней их убить — штыком заколоть или выстрелить в затылок из пистолета. Прозвище Мальку дали за «особо крупные размеры».
