– Ну как? – спросил он, когда они остались наедине.
– Вполне, – улыбнулась ему Ди. – Хотя Федины ушки все еще торчат кое-где, но уже совсем чуть-чуть.
«И правда, – в который уже раз с удивлением отметил Виктор. – Почему из всех жизней и всех образов доминирующим стал именно Федор Кузьмич? И ведь у Ди и у Макса то же самое. Возможно, все дело в Кольце, но факт налицо, как говорится».
– Растете над собой, ваше величество. – Ди нежно погладила его по волосам. – Иди! Не надо обижать Лебедева, он мужик неплохой.
– Высочество, – поправил ее Виктор, направляясь к двери. – Я пока высочество, а величествами, Вика, мы станем только после коронации.
Он прошел по короткому коридору и успел войти в свой кабинет буквально за десять секунд до того, как Павел Аркадьевич Лебедев достиг приемной. Так что президента, вошедшего в приемную через одни двери, он встретил, выйдя тому навстречу из других дверей. Руки друг другу они пожали точно посередине приемной.
«Знай наших!»
– Добрый день, Павел Аркадьевич, – сказал Виктор, пожимая сильную руку Лебедева. – Спасибо, что нашли время для встречи.
– Добрый день, Виктор Викентьевич, – усмехнулся в ответ президент. – Кстати, вы уверены, что он добрый?
– Не сомневайтесь, все будет хорошо, – улыбнулся в ответ Виктор. – В полночь мы с вами сделаем совместное заявление о подавлении мятежа.
Лебедев с интересом посмотрел Виктору в глаза, но от комментариев воздержался. За последние три года он успел, вероятно, составить о нежданно-негаданно упавшем ему на голову претенденте свое мнение. И мнение это, насколько знал Виктор, было сугубо положительным. Во всяком случае, президент Лебедев имел немало случаев убедиться в том, что Дмитриев просто так ничего не говорит.
И сам президент в отношениях с Виктором избрал тактику дружеского сотрудничества. Не сразу, не вдруг, разумеется, но в конце концов понял, что с Виктором надо говорить максимально открыто и, главное, честно. И поступать соответственно. А вот шуток шутить не следует, объегорить Дмитриева все равно не удастся, а врага наживешь. А каким врагом может быть Дмитриев, он тоже уже успел узнать. Таких врагов в «друзьях» лучше не иметь.
– Я вот что подумал, – сказал Лебедев, когда, оставив свиту в приемной, прошел вместе с Виктором в его кабинет и сел в предложенное кресло. – Просматривал вчера сценарий и обратил внимание, что вы не указали, кто будет вас короновать. А с патриархом-то этот вопрос не обсудили. Нехорошо. Мало ли что, старик может заупрямиться, или у вас уже все обговорено?
– А при чем здесь патриарх? – усмехнулся Виктор, разливая коньяк.
– Простите, Виктор Викентьевич, – опешил Лебедев. – Как это при чем? Царей в России исстари короновал патриарх!
– Не исстари, и именно что царей, – Виктор поднял свой бокал и посмотрел Лебедеву в глаза. – Ваше здоровье, Павел Аркадьевич!
Он пригубил коньяк и продолжил, дождавшись, когда Лебедев вернет свой бокал на столик, рядом с которым они устроились:
– Когда Рюрик пришел на Русь, Русской православной церкви еще не существовало, и звал его русский народ, а не попы.
Лебедев понимающе кивнул, хотя мог бы возразить, что и русского народа – в современном понимании этого этнонима – тогда не существовало тоже. Однако не возразил, принял весьма спорное утверждение Виктора как есть и показал, что готов выслушать собеседника до конца.
«Все-таки умный ты мужик, Паша! На лету схватываешь. Это нам крупно повезло, что ты теперь у власти, а не какое-нибудь партийное чмо».
– С другой стороны, – добавил Виктор, – Россия страна многонациональная. Такой империя, между нами говоря, и должна быть. Это то, чего Комов ваш со своими нациками не понимал и не поймет… уже.
– Уже? – переспросил Лебедев, закуривая. – Мне кажется…
– Он погиб сегодня, – с печалью в голосе сообщил Виктор. – Случайная жертва перестрелки с мятежниками.
Он посмотрел на часы.
13.00.
– Часов в шесть вечера, – добавил он и не без удовольствия отметил, что президент его понял и идею принял.
– Я вас понял, – сказал Лебедев, возвращаясь к главному. – Не патриарх. Но кто-то же должен вручить вам корону.
– Кто?
– Народ, – серьезно ответил Виктор. – Вы никогда не задумывались, Павел Аркадьевич, как наши предки призвали на княжение Рюрика? Не все же они, извините, скопом – сколько ни было их в те времена – пришли к нему, опечалясь отсутствием на Руси порядка? Вероятно, это все же были выборные, как полагаете?
– Возможно, – осторожно ответил Лебедев.
– Ну а кто у нас выборные сейчас? – усмехнулся Виктор. – Вы да председатель Думы, ну и, конечно, патриарх, муфтий, главный раввин… Я думаю, вы пятеро.
– Да, пожалуй, – кивнул президент. – Только я бы добавил еще и Борисова.
– Председателя Конституционного суда? Ну что ж, пусть будет еще и Борисов. А корону я приму лично от вас.
Все. Главное было сказано. Остальное – шелуха.
Лебедев помолчал секунду-две, переваривая последнюю фразу Виктора, потом вздохнул, загасил в пепельнице сигарету, встал и тихо сказал только одно слово:
– Спасибо.
И он был прав. Последних президентов, как и царей, в истории было много. Одни кончали свои дни лучше, другие хуже, но бывший – он и есть бывший, кем бы он ни был раньше. А последний – это зачастую еще и неудачник, просравший, если говорить правду, дело. Но последний президент России, который сам, лично, коронует нового императора, это фигура историческая.
Виктор был доволен, что Лебедев смог это понять, тем более что он сам против Павла Аркадьевича Лебедева ничего не имел и, более того, не собирался его списывать за ненадобностью и в будущем. Пригодится еще! Мужик-то умный и волевой. И не старый еще.
Виктор тоже встал.
– Я рад, что мы так хорошо друг друга понимаем, – сказал он. – И я благодарен вам за вашу помощь. За Россию. Без вас, я имею в виду наше сотрудничество, Россия бы кровью умылась.
– Не без этого, – дипломатично ответил Лебедев, который, естественно, не мог не понимать, что после того чудовищного обвала, который произошел с крушением коммунизма, строительство империи легким для России не будет. Но кто сказал, что великое дается легко? Жертв требует не только искусство. И только те народы, которые с кровью и потом выстругали из себя имперские нации, смогли не только империи создать, но и удержать их в более или менее длительной исторической перспективе.
– А посмотреть на нее можно? – неожиданно спросил Лебедев и улыбнулся, как бы извиняясь за свой интерес.
– Разумеется. – Виктор подошел к стенной драпировке и одним точным движением раздернул занавески. Там в неглубокой, но высокой нише на подушечке из фиолетового, шитого золотом бархата лежала корона Российской империи. Она была проста, но элегантна, если это слово уместно при описании корон. Золотой узкий обруч, украшенный, правда, фантастической величины и чистоты изумрудами и рубинами.
