…Ох, и лица же были у этих имбецилов, когда их грозная Иветта тут же вскочила и попыталась вытянуться во фрунт.
Получалось это у него довольно плохо.
По VIPу прошелестело: «Пиздец. Капитан пожаловали».
– В-в-виновав-ват-т…
– На, выпей, – я протянул ему стакан, чуть ли не до краев наполненный виски.
По своему опыту знаю: кокаин нейтрализуется только алкоголем. Ну, может, еще – хорошей гидрой, но где ж ее возьмешь-то, по нынешним смутным временам, хорошую.
Дешевой украинкой «петрушкой» – хоть обдолбись, а хорошая гидропоника даже мне не всегда по карману.
Дефицит.
А больше ничем.
Ну, если только героином.
Но это – еще хуже.
Вот и приходится клин клином вышибать, хоть я пьяного Веточку терпеть не могу, он под «синькой» становится слезлив и слегка истеричен.
Что при его боевых навыках просто опасно для окружающих.
А что делать?
У него уже в каждой ноздре минимум по полграмма закинуто, а он мне нужен живым и, по возможности, здоровым…
– Гарик, выруби музыку. И убери… хм… посторонних из VIP-зала.
Гарик сначала кивнул, потом замялся.
– Ну. В чем дело?
– Слушай, Гор. Я, конечно, все понимаю, но музыка…
– Что, – спрашиваю, – музыка?!
Гарик кивает в большой зал.
Музыка играет именно там.
Если вырубить – легко могут возникнуть весьма серьезные неприятности.
Там бьется в танце потная и обдолбанная толпа – трезвые и не закинутые персонажи по таким заведениям просто не ходят.
– А-а, – киваю. – Ладно. Понял. Тогда потише сделай. Уши в трубочку заворачиваются. Или хотя бы дверь на хер закрой поплотней, чего тут непонятного-то?!
Счастливый директор скрылся.
VIP сразу же наполовину опустел.
Веточка сидел ни жив, ни мертв.
А как же.
Обосрался ведь, прости меня Господи.
По полной программе…
– Ладно, – мне, как всегда, стало его жалко, – не гони. Лучше закажи мне что-нибудь пожрать, и чтоб без синтетики. И проверь прослушку…
…Выезжали затемно.
Часов в семь утра.
Город постепенно затихал, ну, а для нас – самое лучшее время.
Лучше не придумаешь.
Один джип, четыре десятка «Харлеев».
Не газуя и не включая фар.
Мало ли что…
Хоть Боб и говорит, выезд разрешен, – лучше не рисковать. На броневики пересядем потом.
У Федорыча.
Есть такой персонаж в диком по нынешним непростым временам Подмосковье.
Скоро увидимся…
…На окраине попыталась привязаться местная молодежь.
Стая вылетела довольно неожиданно из развалин какого-то административного здания.
Штук двадцать мотоциклов и две потрепанные легковушки.
Откуда только бензин берут, козлы.
Чарли дал очередь из стационарного пулемета.
Пока что – поверх голов. Ребятишки оказались понятливые, отстали. И то хорошо.
На шум могут показаться какие-нибудь отмороженные копы из спецназа.
Или еще хуже – Крылья.
А среди них много ветеранов, ребят, прошедших огонь и воду.
Моих братьев.
Драться с ними не хотелось, а не драться – просто не получалось. Они никогда не стреляли в ответ, только первыми.
Так, как нас всех вместе когда-то учили.
И инструктора в учебках, и просто жизнь.
Такие дела.
Но все завершилось благополучно.
Неприятности начались позже, когда мы отъехали километров на сорок от окраины…
…Это было невероятно, но нас попытались остановить парни в форме обычной дорожной полиции.
И это в тех местах, куда даже спецназ уже лет пять как, считай, не показывался.
Я поднял руку.
Начинать первыми не хотелось.
«Харлеи» стремительно разошлись широкой дугой, мои парни попрыгали на землю, используя любые естественные укрытия.
Заклацали предохранители.
На джипаке неспешно открылись гнезда курсовых пулеметов, на крыше выросла плексигласовая башенка стационара.
Я не торопясь спешился и двинулся навстречу самоубийцам.
– Ну? В чем дело?
– Дорожная полиция, командир блокпоста старший поручик Мар. Капитан?! Гор?! Ты?!!
– Не понял… – Эти ребята действительно были полицейскими. Костю Мара я знал давно. Правда, тогда он был разведчиком спецназа. – Костя, у тебя что, в городе криминалы перевелись?! Кой хер ты здесь торчишь, как орел на очке?! Жизнь, на хер, надоела?!
Костя рассмеялся и протянул руку.
– Отбой тревоги! – кричит своим. – Война на сегодня отменяется! Здорово, Гор. Вот видишь – дежурю…
– И какого хера ты здесь дежуришь, дурилка, блин, на фиг, картонная?! – отплевываюсь. – Зашибить ведь могли, сдуру-то. Вы же – не спецназ, в конце-то концов…
Костя только плечами пожал.
– Поставили, – вздыхает, – вот и дежурю. Новый градоначальник решил выставить блокпосты по всем основным трассам. С Федералами согласовано. А вот ты-то куда, спрашивается, собрался, а, ветеран?
– На кудыкину гору! Дума разрешила выезд, если слышал. Вот и… прогуливаюсь…
– Знаю я твои прогулки. – Мар протянул мне пачку сигарет.
Кстати, неплохих – не эрзац.
Но мои все равно лучше.
– Далеко на этот раз? – прикуривает, разгоняя надоедливый дым ладонью.
Ого, думаю…
– Да нет, не очень.
На рукаве Костиного комбеза в ярком свете фар мелькнула любопытная нашивка.
Мелькнула и – исчезла.
Но я успел разглядеть летящий росчерк крыла.
…Вот как.
– Значит, ты теперь тоже фаши, поручик?
– Разглядел? – Костя не торопясь выпустил дым. – Да какие они фаши – так, радикальные консерваторы. Моя бы воля, я бы…
– Что – ты бы?
– А ничего!!! – Поручик не на шутку разозлился. – Стрелять надо! Ты что, не видишь, что творится?! И ладно б только у нас. Мы уж тут, в России, сам понимаешь, привыкли. Мне недавно брат из Германии написал – у них еще хуже. Как письмо дошло, сам не понимаю. Работать никто не хочет. Тащат друг у друга все, что не приколочено. Каждый второй на героине. У каждого пятого – ВИЧ-14. Лечиться не хотят. Долго им, видишь ли, и скучно. Ты хочешь, чтобы и у нас так же было, да?!
– А разве у нас по-другому? – хмыкаю. – По-моему, так все то же самое. Только плюс ко всей этой заразе у нас еще завелись фашистики. Эдакие доморощенные. С факелами и крыльями на рукавах. И среди этих фашистиков я в последнее время что-то замечаю все больше своих некогда хороших знакомых…
– А ты что предлагаешь?! – взвивается, ощерясь. – Дать им всем тут подохнуть?! Ужраться этой своей проклятой свободой до самой смерти, мать ее еб?! Да среди них, среди этих убогих, – вся наша молодежь, ты хоть это-то понимаешь?!! Это у тебя детей нет, у меня вон подрастает… Чучело. Месяц назад шприц отобрал, взял ремень… Знаешь, сколько ей лет? Тринадцать!!! А она мне в ответ: «Я свободная личность! Я совершеннолетняя!». Вот так-то, брат капитан… А ты – «фашистики». Да уж пусть лучше эти фашистики…
