- Неделю я скрывался как преступник… Нижний улей гудел от слухов: инквизиционные чистки, целые семьи сжигались на кострах. Истерия охватил весь город, те осколки конгрегации Матери что уцелели безжалостно уничтожались.
- Я оценил своё положение. Оно было безнадёжным – это я понимал. Я бы не продержался ещё неделю. Я решил отправиться в Хайв Примус, передать новости о поражении в надежде, что я смогу спасти здешнюю Катакомбную Церковь от такой же судьбы.
- Признание здесь прошло… тяжело, но я отчаянно сражался и заработал своё место в Совете. Но теперь… Теперь, когда великая Небесная Матерь наконец близко…
- Я вижу что всё повторяется.
В первый раз с того момента, как он начал своё повествование, Магус Крейста оторвал свой взгляд от танцующего пламени и встретился глазами с Арканисом.
- Здешняя Катакомбная Церковь сыплется, Кардинал. Ячейки контагии неделями не отчитываются, малигнаци недостаточно тренированы и экипированы, а пурии… Им позволено свободно перемещаться в туннелях. Как скоро их заметят в верхнем городе? Как скоро вскроется наша несостоятельность и здешняя церковь Матери падёт также, как она пала во втором улье?
- Поймите, Кардинал. Я не могу этого допустить.
Арканис пожевал губу и медленно и строго, подчёркивая всю важность момента, сказал – Продолжайте.
- Когда я был возведён в ранг магуса, здесь в Хайве Примус, мне был открыт доступ к библиотеке, собранию вековой мудрости. Я рылся в записях, ожидая найти лишь заметки давно умерших маги… ностальгические отражения прошедших лет.
- Вместо этого я обнаружил письма. Астропатические расшифровки, кодированные и опечатанные, пришедшие с других миров. Сотни посланий, сложенные друг на друга, покрытые пылью. По моим подсчётам они покрывали десятилетний промежуток. Может больше.
- Ни одно не было вскрыто.
Крейста поёрзал, как будто старика беспокоила какая-то внутренняя тревога. Гхейт перевёл взгляд с уверенной фигуры Кардинала на силуэт своего хозяина, обеспокоенный растущей немочью старика.
- Вы должны понять, насколько мне было известно, мы были одни. Я думал что во всей этой… болезни и гнили Империума, лишь Гариал-Фолл служит убежищем верных детей Матери. Обнаружить что кто-то, где-то там, знает о нас… это… это выходило за рамки моего понимания. Полагаю я не могу винить Совет за то, что он игнорировал послания. Мы привыкли к нашей секретности, мы были изолированы от мира нашей подозрительностью и нашими страхами. Мои просьбы связаться с вашим орденом были отвергнуты с порога.
- Совет не хотел помощи, что предлагал Элюсидиум. Они сослались на недостаток знаний, высказали подозрения, отвергли объяснения которые содержались в письмах.
- Я слушал их лепет с тяжелым сердцем, видя снова … упрямство, которое погубило Хайв Секундус. Так что я превысил полномочия и все равно связался с Элюсидиумом, и вот вы здесь.
Гхейт переместил вес с одной ноги на другую, чувствуя дискомфорт от напряжения.
- Ммм. – Сказал наконец Кардинал, сплетя пальцы под подбородком и медленно улыбнулся змеиной улыбкой. – И вот я здесь.
- Кардинал… Я должен знать: есть ли другие? Другие церкви? Другие конгрегации на других планетах?
Улыбка кардинала увеличилась, из-под его бескровных губ сверкнули безукоризненно белые зубы. Медленно, без усилий удерживая внимание обоих людей, которые на него смотрели, Элюсидиум Магус Арканис подался вперёд, лицо его выражало нескрываемое удовольствие.
- Больше, - сказал он, - много больше, чем вы себе можете представить.
Гхейт почувствовал головокружение. Он пытался сохранить инстинктивное подозрение которое он чувствовал по отношению к чужаку, при этом вести себя так, чтобы было очевидно полное отсутствие интереса к разговору, которое ожидалось бы при его низком положении в обществе.
- Этот ваш аколит, - сказал Кардинал Крейсте, не глядя ткнув пальцем в Гхейта (который зашипел при внезапном проявлении внимания к его персоне), - его это не убедило. Или скорее он думает, что это его не должно убедить. Недоверие было вбито в него, как и во всех прочих. Я чувствую недоверие исходящее от него, как пот из его пор. – Он с отсутствующим взглядом облизал губы и прямо посмотрел на Гхейта с лёгкой улыбкой.
- Вы поступили правильно, связавшись со мной, Магус Крейста. Ваша конгрегация застоялась. Элюсидиум считает свое первейшей миссией предлагать решения в подобных ситуациях. Смелый в одиночку встретит любое испытание, но.. мудрый будет искать помощь других.
- Элюсидиум заботливо взращивает мудрых, Крейста.
Кардинал запустил руку в карман подшитый к рукаву его одеяния и достал великолепно сделанную брошь из серебра и платины. Её блестящие грани формировали призрачное изображение переплетённых змей, идеально симметричный клубок без начала и конца. Кардинал перевернул её, любуясь причудливыми гранями. – Если вы пожелаете, - сказал он, не отрывая глаз от броши, - на борту моего судна есть незанятая должность. Как представитель Элюсидиума, я всю жизнь следую перед Великой Матерью и всегда спешу приветствовать её прибытие. Когда я покину эту планету, магус, когда её тень появится на горизонте, вам найдётся место в нашем ордене. – Он с улыбкой протянул брошь, его глаза сверкнули. Свободной рукой Арканис указал на такую же точно безделушку пришпиленную к его одеждам, среди медальонов экклезиархии и нарочитой мишуры. – Конечно, ежели вы этого захотите.
Крейста задумчиво взял брошь, тяжёлые брови приподнялись в удивлении. – В-вы оказали мне честь, Кардинал. – Тихим голосом произнёс он. – Я простой примаци…
Арканис ухмыльнулся, снова сверкнув зубами. – И я им был. – Он закусил губу, его глаза мерцали отсветами пляшущего огня. – Крейста, Элюсидиум – это… непростое сообщество. Это собрание личностей. На каждого из нас возложены две обязанности: помогать верным чадам Матери где бы мы их не нашли и рекрутировать тех, кто мог бы служить нашему ордену в грядущие годы. Я думаю что вы как раз один из них.
Крейста склонил голову, его лицо светилось гордостью.
Они оба встали, почувствовав что встреча подходит к концу. Крейста уважительно склонил голову, всё ещё потрясённый размером того, что ему было рассказано. Гхейт разглядывал своего хозяина из тени со смешанными чувствами. Он был рад что мудрость его хозяина была отмечена, но приглашение Кардинала его тревожило. Он пытался сказать себе, что это его беспокойство корнями уходит в недоверие к Элюсидиуму и в желание оградить своего хозяина от их грязных трюков. Но глубоко внутри он знал, что его страхи были плодом его эгоизма: он не мог перенести самой мысли, что его наставник оставит его одного.
