— Я не знаю, — сказал мастер Рамиэль.
При виде выражения лица своего подопечного он опять улыбнулся:
— Захариэль, не стоит так изумляться. Я понимаю, что воспитанники обычно смотрят на учителей как на кладезь премудрости и знаний, но даже моим предположениям существует предел. Я могу комментировать только те пути, которые мы проходим при жизни. А кто может сказать, что происходит после смерти? Смерть по своей природе есть величайшая из тайн. Насколько мне известно, еще никто не возвращался из ее пределов; так как же можно утверждать, что кто-то раскрыл эту тайну? Может, мы представляем собой только совокупность физиологических процессов, которые начинаются при рождении и заканчиваются со смертью, а может, есть нечто большее? Покажи мне человека, который бы утверждал, что знает ответ на этот вопрос, и я укажу тебе на лжеца.
Не дожидаясь, пока Захариэль что-нибудь скажет, мастер Рамиэль продолжал:
— Однако мы отвлеклись. Я позвал тебя, потому что хочу подчеркнуть символизм, лежащий в основе некоторых наших традиций. Как я говорил раньше, я не могу полностью рассказать тебе о предстоящем обряде посвящения. Мне не подобает этого делать. Будет лучше, если ты пройдешь обряд без каких-либо предрассудков. Я только хотел убедиться, что ты понимаешь, что отдельные обстоятельства церемонии, весь ритуал и его детали имеют значение не только в физическом смысле. Все эти действия глубоко символичны. Запомни, что это не просто обряд посвящения, а твое перерождение из одного состояния в другое. Ты превратишься из претендента в рыцаря, из юноши — в мужчину. Завтра прежний Захариэль умрет, — сказал напоследок мастер Рамиэль. — Я желаю всего самого лучшего новому Захариэлю. Пусть ему предстоит долгая и достойная жизнь.
Испытание было больше похоже на допрос.
Захариэль все так же стоял коленями на каменном полу, с наброшенным на голову капюшоном, связанными руками и с прижатым к шее кинжалом. Его невидимые экзаменаторы один за другим буквально обстреливали его градом вопросов. Сначала они долго спрашивали его о содержании «Изречений» и требовали, чтобы Захариэль на память цитировал целые главы учения. А потом спрашивали о смысле прочитанного отрывка. Затем перешли к теории боя на мечах, спросили, как лучше отвечать на двуручный выпад сверху вниз: уклоняться от удара или парировать его?
— Каким образом парировать? — спросил первый голос сразу, как только Захариэль ответил. — Твой противник правша и его удар направлен по крутой диагонали. Ты будешь отклоняться вправо или влево? Будешь сопровождать удар ответным выпадом, контратакой или ударом свободной руки? А почему у тебя одна рука свободна? Где твой пистолет? Отвечай быстрее!
Так продолжалось очень долго. Они задавали вопросы о боевых конях, об охоте на хищников, о пистолетах, мечах, копьях, о стратегии и способах выживания. Они спрашивали его об опасности цветов осморизы, о самых безопасных местах, где можно укрыться в случае внезапно налетевшей бури, о различии между следами обычных и хищных птиц. Требовали объяснить все предосторожности при устройстве засады, спрашивали о мерах предосторожности, которые должен предпринять командир при приближении к линии обороны противника, и как лучше атаковать врага, имеющего преимущество в высоте и укрепленной позиции.
— Каковы общепринятые основания для вызова на дуэль рыцаря другого ордена? — спросил его второй голос, принадлежавший, как догадался Захариэль, лорду Символу. — Какую форму вызова ты предпочтешь? Как будешь выбирать секундантов? А какое оружие? Где будет проводиться дуэль? Какие могут быть причины для поединка — только оскорбление чести или что-то еще? Отвечай быстрее.
Он был уверен, что в комнате присутствуют и другие люди, но вопросы задавали только эти трое. Они проводили испытание очень слаженно и гладко, словно каждый давно привык к подобной ситуации, и вопросы без всяких перерывов следовали один за другим.
Иногда, словно нарочно, чтобы его запутать, двое одновременно задавали разные вопросы, а порой говорили все трое сразу. Захариэль не поддавался попыткам сбить его с толку и лишить уверенности обескураживающим разнообразием тем. Не важно, что он ничего не видит и его руки связаны. Не важно, что к горлу по-прежнему прижат кинжал.
Он не провалит испытание. Он зашел слишком далеко. Он преодолеет это последнее препятствие.
— Все это пустая трата времени, — произнес третий голос. — Вы слышите меня? Мы зря теряем время. Этот щенок никогда не станет рыцарем. И не важно, что говорят мастера. У него нет необходимых качеств. У меня на таких отличное чутье. Я за то, чтобы немедленно перерезать ему горло и покончить с ним. Мы всегда можем найти более достойного кандидата на звание рыцаря.
Человек, обладающий этим голосом, все время задавал самые трудные вопросы, но чаще всего он просто бранил Захариэля, словно пытаясь унизить в глазах остальных. Если два других экзаменатора никак не реагировали, когда юноша отвечал не совсем правильно, третий всегда отзывался едкими насмешками и саркастическими замечаниями. Не раз он называл Захариэля «книжником», не способным на активные действия.
Он ставил ему в вину недостаток силы духа и стойкости. Он говорил, что у Захариэля нет внутренней убежденности, необходимой для настоящего рыцаря. Он снова и снова пытался убедить своих товарищей в том, что Захариэль им не подходит.
— Он опозорит наш Орден, — сказал третий экзаменатор во время очередного горячего обсуждения. — Он станет для нас обузой. Он бесполезен. А в этих вопросах мы должны проявлять твердость. Одного слабого камня достаточно, чтобы привести к обрушению всего сооружения. Лучше убить его здесь и сейчас, чем рисковать крепостью всей организации. Его надо было задушить еще при рождении, как неполноценного.
— Это уж слишком, — сказал первый голос — голос того человека, который держал клинок у горла Захариэля. — Ты прекрасно играешь свою роль, брат, но это чересчур. Присутствующий здесь юноша не совершил ничего такого, чтобы заслужить подобное презрение. Ты слишком жесток с ним. Он достоин продолжать обучение в наших рядах.
— Он достоин, — согласился с ним лорд Символ. — Он выдержал испытание. Я голосую в его пользу.
— И я тоже, — сказал первый голос. — А ты, брат? Он убедил тебя? Ты заодно с нами?
— Да, — сказал третий голос после паузы, показавшейся Захариэлю вечностью. — Я сыграл свою роль, но я не сомневался в нем с самого начала. Он достоин. Я голосую в его пользу.
— Решено, — объявил лорд Символ. — Мы примем клятву. Но сначала надо вернуть его к свету, он слишком долго оставался в темноте.
