— … а ещё вот, значится, бабка моя сказывала — неладное что-то поселилось на местных болотах… Сколько люду разного сгинуло — не перечесть! А все почему — бают, водит нечистый зазевавшихся путников кругами, манит видениями разными…
С отвращением смяв в руке бумагу, он потряс ею и проговорил, страдальчески закатив глаза кверху:
— И вот в этом мы ищем что-то важное?! Одна суета!
— Ну Миш, нельзя так!.. — укоризненно попеняла ему девушка, отбирая у него злосчастный листок с откровениями сельского старосты из российской глубинки и аккуратно расправляя его, — Кто знает, сколько всего интересного может таиться в этих пыльных рукописях и старинных легендах? Да, это серьезное испытание — искать зерна истины среди всяческого сора…
— Вся беда в том, что все мало-мальски перспективное отбирают себе кичащиеся титулами и сомнительными заслугами на поприще магии седобородые старцы! А нам скидывают то, в чем никто не находит ни малейшего смысла! Посмотри, так называемый кабинет, который выделили «юным дарованиям» — это же какая-то кладовая!
Михаил замолчал, переводя дух, и отвернулся от девушки, пытаясь взять себя в руки.
— Ты сердишься, Юпитер, значит, ты неправ…
Савва покачал головой и потянул Мишу за рукав, примирительным тоном продолжив:
— Вспомни, именно в этой кладовой мы раскопали интереснейшие сведения о чудесных явлениях в горах хребта Таганай, рассказы о дивных людях, о всяческих аномалиях в тех местах… Чего стоит только недавно открытая там пещера с телом прекрасной девушки, что ни жива, ни мертва!.. И обо всем этом я рассказал императору… Вы бы видели, с каким вниманием он меня слушал! Это не закоснелые ретрограды, что сидят в высоких кабинетах нашего департамента! И он поверил в то, что необходимо исследовать уральские чудеса досконально, и более того — он не стал поручать это никому из исследовательской группы, он доверил это нам! Вы понимаете?! Нам!
Элен радостно захлопала в ладоши, а Михаил посветлел лицом и спросил:
— А сроки? И довольствие? К главному, главному переходи! А то все эмоции… Конкретный план каков?
Савва вытащил из кармана сложенный вчетверо, изрядно потертый на сгибах листок:
— Вот, значит, я тут прикинул…
***
Салтыков вздохнул, зашелестел бумагами, что валялись в беспорядке на столе, потом монотонно заговорил:
— Элен Власова, старшая дочь Василия Власова, урядника Донского казачьего войска, прибыла в Петербург для обучения в Академии магии, увлеклась научными изысканиями, по протекции ректора, князя Морозова, была принята в штат сотрудников Департамента Магических исследований…
Михаил Рокотов, выходец из купеческого сословия. Рано осиротел, но с помощью дядьки по отцовской линии продолжил семейное дело. Некоторое время вкладывал значительные средства в новейшие прожекты Департамента, после знакомства с Элен вызвался помогать ей на добровольных началах, оставив торговые лавки на попечение дядьки…
И, наконец, Савва Морозов, внебрачный сын князя Вяземского. Несмотря на щекотливость ситуации, отец его не только признал, но и оказывает всяческую помощь, не стесняя ни в средствах, ни в протекциях… Юноша достойный, хоть и горячего нрава.
Я опустил голову, в которой ещё отдалённо, но уже обещая бессонную ночь, ворочалась тупая пульсирующая боль, на сцепленные в замок руки и глухо обронил:
— Был.
— Что, простите?
— Был достойный юноша.
— М-да… Конечно… — князь растерянно поерзал на стуле и снова протяжно вздохнул, не решаясь более произносить что-либо вслух, а я унесся мыслями в тот летний день, когда впервые познакомился с Саввой…
***
Секретарь, бледной тенью просочившийся в мой кабинет, имел вид настолько растерянный, что я даже испугался. Что должно было произойти, чтобы этот юноша, известный своей железобетонной выдержкой, настолько потерял присутствие духа — я не мог даже предположить.
— Ваше Величество, он снова тут! Говорит, не уйдет, пока не получит позволения поговорить с вами хотя бы пять минут. Прикажете вызвать охрану и выпроводить его из дворца?!
Я начал догадываться, в чем дело. Уже неделю мою приемную буквально атаковал какой-то зарвавшийся юнец, которому непременно нужна была личная аудиенция императора. И я, в принципе, был готов с ним поговорить, но мой секретарь горячо убеждал меня, что стоит раз лишь пойти на уступку в таком деле, и потом отбоя не будет от подобных посетителей, дела которых, по их разумению, может рассмотреть только император — и никак иначе… Скрепя сердце, я согласился с его доводом, решив, что скоро терпение юноши закончится, и он либо пойдет традиционным путём — попытается решить свой вопрос с помощью моих помощников, либо просто опустит руки. Но не тут-то было! По визитеру можно было сверять часы — едва часовая стрелка достигала отметки с цифрой «9», как он с невозмутимым видом занимал место на скамье в приемной.
— Зови! — решительно стукнул я ладонью по столу.
— Но, Ваше Ве…
— Пора с этим кончать! Если уж у него столько терпения, что он готов проводить здесь день за днем, значит, дело действительно важное…
Спустя минуту в мой кабинет стремительно внесся худощавый парень, неловко поклонился и замер в неудобной выжидающей позе.
— Присаживайтесь, молодой человек, и рассказывайте, по какому поводу вы держите осаду моего кабинета?..
— Ваше Величество, вы верите в чудеса? — глаза парня горели таким энтузиазмом, что я невольно заразился его настроением и спросил с максимально серьезным видом:
— А вы готовы предоставить мне доказательства их существования?
Юноша извлек из глубокого кармана потертого сюртука несколько листов бумаги, положил их перед собой и звонким голосом, слегка подрагивающим от волнения начал:
— Слышали ли вы, Алексей Александрович, об уральских легендах? Мы с моими товарищами свели воедино все рассказы очевидцев и исторические записи, и вот какая картина вырисовывается…
Обещанные пять минут обернулись двумя часами интереснейшей беседы. Слушая сбивчивые пояснения Саввы о том, как ему и его друзьям удалось связать между собой разрозненные факты и многочисленные легенды, я радовался, что такие люди служат империи. Даже на мой непросвещенный взгляд, раскопанные ребятами сведения нуждались в тщательной проверке на месте.
— В общем, так… — подытожил я наш разговор, — … Предлагаю вам, Савва, немедля начинать подготовку к экспедиции на Урал. Подбирайте людей, прорабатывайте маршрут, припасы, необходимое оборудование — о средствах не беспокойтесь…
Говоря все это, я уже дописывал записку для Николая Андреевича, в которой сообщал, что считаю это направление исследований весьма важным и отмечал, что собираюсь лично финансировать экспедицию и следить за ее результатами.
Учитывая все, о чем поведал мне Савва, можно было предположить, что уральские горы скрывают какую-то тайну. После открытия, сделанного в Чегемском ущелье, я был готов верить в то, что далеко не все загадки Земли раскрыты учеными и магами. Временные аномалии, деревья, растущие не вверх, а вбок, словно придавливаемые невидимой рукой, частое появление шаровых молний в определённых местах хребта Таганай, странные люди, о которых упоминается чуть ли не в каждом селении у подножья гор… В моем времени бы обязательно заговорили о параллельных мирах или инопланетных пришествиях. А что можно было думать тут? Делать поспешные выводы не хотелось, но моя интуиция буквально вопила, что результаты экспедиции будут ошеломительными. И на какой-то миг я испытал острое чувство зависти к молодым подопечным Нарышкина. У них впереди была дорога, полная волнующих приключений, придорожные трактиры и палатки, посиделки у костра под бесконечным звездным небом, свершения и открытия… А мне оставались лишь стены этого кабинета — сегодня, завтра, через месяц…
***
Я мучительно застонал и чувствительно стукнул кулаками по столу. Салтыков подпрыгнул от неожиданности, раскрыл рот, но все же промолчал. И правильно — если бы он в очередной раз предложил позвать лекаря, я не мог бы ручаться за себя. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, я медленно выдохнул. Затем поинтересовался:
