— Нет… хотя, возможно, и я… — неуверенно сказал Спас, — мне приснилось, как я падал со скалы.
— Здорово, что мозг заворочался в тебе. Ты что-то начинаешь вспоминать! Главное, это сдвинуться с мёртвой точки, — настроение у Матильды поднималось на глазах, она была очень воодушевлена.
— Да погоди радоваться, я даже не уверен, что это воспоминания! — попытался он остудить её пыл, но безрезультатно.
— Ладно, отдыхай, — сказала она, — завтра ещё куда-нибудь сходим. Если упыри не появятся, то может, на место твоей битвы, а? Как думаешь? — и Матильда чуть ли не вприпрыжку выбежала из его пещеры.
Спас закрыл глаза. Ему не очень хотелось, но он постарался прокрутить в голове приснившееся падение. Что-то там было. Совсем близко. Казалось, что вот-вот и он ухватит свои воспоминания за хвост, потому что, когда он падал, он свою жизнь помнил. И ещё какой-то образ. Той, которую он спасал, там, на скале. Но лица не было, как он ни старался его представить. Ухватить воспоминания так и не получилось, и он незаметно соскользнул в сон, с чувством непередаваемой тоски по той жизни, которая забылась.
Глава 3
Они с Матильдой сходили на скалу. Не один раз. Ходили туда каждый день. Ему периодически казалось, что вот-вот, и его осенит. Что всплывёт то, что он так хочет вспомнить. Но оно крутилось рядом, как ускользнувшая мысль, и никак не давало себя ухватить. Вот и сегодня, день не принёс результатов. Матильда сидела на камне печальная. Она уже начинала отчаиваться.
— Может, пойдём, поохотимся? — с надеждой спросил Спас.
— Да уж, ты тот ещё охотник, — беззлобно сказала она, но было понятно, что ей не до охоты.
— Слушай, ну если ты знаешь куда идти, мы можем отправиться туда. Пусть я ничего не помню, но вдруг меня там узнают? А? Тоже вариант, — сказал Спас.
— Я не знаю. Я просидела под этой скалой очень много лет. Я выживала и никуда не уходила, боясь лишиться убежища. Может зря, а может я и жива только благодаря этому.
— А сколько тебе лет? — наконец Спас задал вопрос, который его очень давно мучил.
Матильда усмехнулась.
— Возраст здесь не имеет значения. Но если тебе интересно, то уже сотни. Я давно сбилась и перестала считать. Но я попала сюда в самом начале. Когда тюрьма только открылась, — сказала Матильда.
— Я не настаиваю, не хочешь говорить, не надо… — слегка обиделся Спас, — он не ожидал, что она скажет правду, но такая очевидная залепуха его расстроила.
Матильда с интересом посмотрела на него.
— Слушай, я всё время забываю, что ты пришибленный. То вроде всё помнишь, то вообще ничего. Я же не знаю, где у тебя в голове проходит граница знаний. Ты думаешь, что я тебе соврала, а я сказала чистую правду. На этой планете люди не стареют. Я это тоже выяснила далеко не сразу. Но когда заметила, что годы идут, а я всё такая же, как приехала сюда, то стала задумываться. Потом, при редких контактах с теми, кто тоже здесь давно, выяснила, что это особенность этой планеты. Какая ирония, да? Вечная жизнь, зато в норе и постоянном страхе. За всё приходится платить, — сказала Матильда.
Спаса проняла её небольшая речь.
— Слушай, — сказал он, — ну если есть место, откуда я пришёл, значит, мы можем его найти. Тебе же надоело сидеть здесь? Прятаться постоянно? Давай рискнём! Ну чего нам терять? Я же вижу, ты устала от такой жизни.
— Ты многого не понимаешь, — сказала Матильда, — я не могу уйти.
— Ну так объясни! Если я такой глупый, разжуй мне как следует. Ты же для этого меня и спасла, чтобы я тебя вывел. Так почему бы не рискнуть? — Спас начал заводиться, неожиданно для самого себя.
Матильда тоже смотрела на него с удивлением.
— А у нас, оказывается, и темперамент есть, и эмоции! — сказала она иронично, — спасибо тебе Спас за решительность, но идти вслепую, это чистое самоубийство. Ты плохо представляешь, что за жизнь на этом острове. Нет, нам нужно наверняка. Ладно, не стоит отчаиваться, у нас впереди вечность, глядишь, память и вернётся когда-нибудь. Зачем спешить?
— Что, так и будем жить в пещере? — спросил Спас.
— А что? Я же вон, сколько уже прожила! И потом, ты не видишь прогресса, а я вижу. Когда я тебя тащила по тоннелям, вообще было сомнительно, что ты выживешь. Потом, не было гарантии что встанешь и сможешь ходить. Но мы прошли все эти этапы. Сидим сейчас на горе. Да, уже пять месяцев прошло. Но если тебе понадобится ещё пять, чтобы вспомнить, они у нас есть. Нам же не нужно, чтобы ты помнил всё, так ведь? Только чтобы сумел нас вывести.
— Опять нас? — спросил Спас.
— Не придирайся, — больше чем нужно смутилась Матильда, — я имела в виду нас с тобой.
— Аааа, — протянул Спас, — слушай, Матильда, я сегодня о тебе узнал, наверное, больше, чем за всё предыдущее время. Ты всегда избегала разговоров о себе. А сегодня, вон, приоткрыла дверцу. Раз уж на то пошло, может быть расскажешь, и как ты сюда попала?
— Да что тут рассказывать, — Матильда пожала плечами, — история моей жизни длинна и скучна. Я была молоденькой медсестрой в больнице. С амбициями выучиться на врача. Больница была престижная, много богатых лечилось. Туда было трудно устроиться, я только потом поняла, почему меня туда взяли. Даже не взяли, а позвали, когда я учиться ещё не закончила.
— И почему же? — заинтересовался Спас.
— Из-за внешности. Я была прехорошенькая. В былые времена…
— Да ты и сейчас, очень даже ничего! — сказал Спас, в ответ на что, она пнула его ногой, и попала как раз по больному месту, точнее одному из больных.
Теперь у Спаса на теле таких мест было множество. Он застонал.
— Прости, — спохватилась Матильда, — я не хотела.
— Да ничего, сам виноват, сказал бы что-то искреннее, не получил бы, а это прозвучало как издёвка, — повинился Спас.
— Молодец, всё понимаешь, иногда просто не верится, что тебе память отшибло. И как это так избирательно работает? — удивилась Матильда.
— Если бы знал, обязательно бы тебе сказал, но увы. Так что там дальше-то было? — спросил Спас.
— А
