еще выбирал пальцем слабину спускового крючка, а Савельев уже знал, куда полетит пуля. Враг целился ему в висок, и уйти от этого выстрела было легко.
Ему.
Но не той парочке, с которой он только что поравнялся. Если он поднырнет под линию выстрела, пуля пробьет навылет недовольную физиономию высокого японца и, развернувшись в черепе и пройдя навылет, как минимум выбьет глаз его спутницы, по случаю свидания надевшую туфли на высоком каблуке.
Разумеется, Виктор не мог этого допустить.
И он начал действовать.
Молниеносный удар кулаком в живот согнул вдвое недовольного японца, которого Виктор с силой толкнул на его девушку. Громкий стон и хруст сломанного каблука заглушили шелест пули, пролетевшей в сантиметре от уха девушки. В спину Виктора полетели проклятия прохожих, которые видели эту сцену – и увидели лишь одно: белый гайдзин беспричинно избил двух влюбленных.
Но Савельеву было не до них. Он вихрем несся через улицу к серой машине, водитель которой сразу после выстрела попытался покинуть место неудачного покушения…
И ему это почти удалось.
Почти.
Двигатель взревел, автомобиль дернулся с места… но уехал недалеко.
Виктор разбежался, подпрыгнул, ногой оттолкнулся от капота проезжавшей мимо машины – и подошвами обеих кроссовок влетел в боковое стекло серого автомобиля.
Удар был страшным. Водителя вместе с выбитым стеклом швырнуло на пассажирское сиденье. Виктор же, схватившись руками за крышу машины, резко ввернул свое тело в салон, словно штопор в пробку, и успел перехватить руку убийцы с зажатым в ней пистолетом, снабженным длинным глушителем.
Незадачливый киллер, расположившийся на заднем сиденье, дернулся с недюжинной силой – и выдернул свою руку из стального захвата.
Без пистолета.
И сломанную в двух местах.
На адреналине боль приходит позже. Левой рукой убийца резко выхватил из-за пазухи слегка изогнутый нож-танто – и сделал это зря. Не появись этот нож, может, он остался бы жив. Но у хорошего бойца всегда закреплен устойчивый рефлекс: вооруженного противника нужно убивать. Потому что, если этого не сделать, он убьет тебя. Правило простое и однозначное, как патрон в патроннике. Не нажмешь на спуск – умрешь сам. Нажмешь – выживешь. Вот и вся наука.
Виктор дважды коротко ударил. Первый раз согнутым пальцем в глаз врага, и когда тот рефлекторно поднял обе руки к лицу, стремясь унять резкую вспышку боли в глазнице, – основанием ладони по рукояти танто, все еще зажатой в руке убийцы.
Длинный, остро заточенный клинок легко пробил грудную клетку, пронзил сердце и кончиком уперся в позвоночник. Однако тот, кто умеет убивать профессионально, знает – это еще не смерть. Сердце не так-то просто остановить. Даже пробитое насквозь, оно еще дергается, выполняет свою функцию. Правда, недолго, но тем не менее.
Виктор перегнулся через переднее сиденье, схватил умирающего за лацкан пиджака, притянул к себе, и, глядя в глаза, задал лишь один вопрос:
– Кто?
Савельев не ждал ответа – да он был ему и не нужен. Тем более что истинный член клана якудза скорее умрет в муках, нежели выдаст врагу необходимую информацию. Однако любой человек, услышав вопрос, заданный при подобных стрессовых обстоятельствах, обязательно представит себе ответ.
И Виктору этого было достаточно.
Он не мигая смотрел в глаза умирающего, мысленно слившись с его ками, – и в его голове немедленно возникла картинка. Чужая мысль, образ, недавнее воспоминание. Возникла – и пропала, так как убийца осознал, что сейчас происходит, и заставил себя не думать. Что не так-то просто, когда на тебя ментально давит мастер стихии Пустоты.
Но умирающий справился. Когда жуткая, нереальная боль захлестывает мозг, думать он может лишь об одном – чтобы эта боль прекратилась.
Послышался глухой хруст. Убийца улыбнулся губами, мгновенно ставшими вишнево-красными, и выплюнул в лицо Виктора свой откушенный язык.
Однако за мгновение до этого Савельев понял, что происходит, и свободной рукой ударил умирающего в край челюсти.
Окровавленный язык шлепнулся на пол салона, голова убийцы дернулась и безвольно повисла, после чего поток крови хлынул изо рта на грудь умирающего.
Вот только Виктор этого уже не видел. Распахнув дверь, он выскочил из машины и бегом ринулся по улице.
Он знал, куда бежать, и это было недалеко. В Японии очень мало свободного места для застройки, и, когда оно находится в престижном районе, нередко случается так, что резиденции заклятых врагов располагаются в шаговой доступности друг от друга…
Это был высоченный небоскреб – на первый взгляд деловой центр, один из многих, но по сути – настоящая крепость. В роскошном вестибюле за раздвижными стеновыми панелями скрывались пулеметные гнезда. Днища лифтов по нажатию специальной кнопки могли резко откидываться вниз, и пассажир падал в шахту раньше, чем успевал испугаться. В шахте же специальное механическое устройство тут же принимало в работу бездыханное тело: расчленяло, измельчало в сырую от крови пыль, после чего смывало в городскую канализацию.
Подобные устройства были не только в лифтах – их хватало по всему зданию: в полах, имеющих свойство разверзаться под ногами нежелательных посетителей, в стенах специальных комнат, которые мгновенно схлопывались, как только такой посетитель переступал порог, в потолках, столь же быстро опускающихся, дабы расплющить человека, словно муху, попавшую под мухобойку.
И, само собой, в здании была охрана. Не обычные секьюрити с пистолетами в кобурах, а безоружные с виду люди в деловых костюмах, умеющие убивать одним движением пальца, способного расколоть свежую двухдюймовую доску, выточенную из японского дуба. Впрочем, те люди знали десятки других способов отправить человека в лучший мир.
И Виктор знал об этом, однако сейчас он направлялся именно в это здание – резиденцию одного из самых могущественных в Японии кланов якудза Ямагути-гуми.
Это было равносильно самоубийству даже для такого специалиста, как Савельев, – тем более что члены этого клана по непонятной причине только что пытались убить его. Кланы Ямагути-гуми и Сумиёси-кай, к которому принадлежал Виктор, соперничали уже много веков, но сейчас между ними был мир – зыбкий, будто утренний туман, и настолько же временный. Однако Виктор не слышал о том, чтобы договор о мире перестал действовать, и потому он должен был выяснить, с какой это радости члены Ямагути-гуми ни с того ни с сего решили убить его прямо посреди улицы.
Он ожидал, что в вестибюле здания его попытаются убить или как минимум задержать, но охрана сделала вид, что его просто не существует. Странно…
Виктор вошел в лифт и нажал на кнопку с иероглифом, означающим пентхаус, самый верхний этаж небоскреба, куда простым смертным вход был строго воспрещен. Обычно эта кнопка банально не срабатывала, если кто-то нажимал на нее случайно, не введя специальный код посредством быстрого нажатия на остальные кнопки лифта.
Но не сегодня.
Лифт тронулся, набирая скорость. Савельев на всякий случай отошел к стене и коснулся кончиками пальцев
