Возможно, мешал «информационный шум» — остальные локации находились в куда более населённых местах, чем лесной массив в области. Не исключено, что естественный фон мешал мне математически обнаружить значимые корреляции. А отфильтровать его не получалось: очень уж размытыми были критерии отбора.
Где-то через неделю после поездки в Шереметьево, у меня выдалась свободна половина дня, в среду.
Я дошёл до остановки МЦД и поехал до Тестовской, в Сити. Просто потому, что это было ближайшее место, которое присутствовало на схеме.
Конечно, я бывал тут много раз до этого. Здесь находится один из крупнейших клубов нашей сети, и я ездил сюда на обучение и совещание. Тут же периодически проходили наши корпоративы.
Но сейчас мне предстояло взглянуть на это район другими глазами. Раньше ведь мне не приходило в голову искать именно здесь следы чего-то необычного.
Конечно, я планировал включать режим, и для этого запасся снеками.
Я не очень любил здесь бывать, если совсем честно. И вовсе не из-за работы.
Вечная грандиозная стройка. Всё более и более высокие здания, число которых с каждым годом, и даже с каждым месяцем множится.
Та, моя Москва, настоящая — в другом мире — она навечно застыла на том уровне, который здесь проскочили несколько лет назад.
Было странно и больно смотреть на буйство развития, вспоминая руины и неисчислимые жертвы.
Стоило ли того собирание тюрвингов и попытка вырваться на свободу?
Каждый раз мне приходилось одёргивать себя, вспоминая, как устроено пространство вариаций Эльми, где всегда есть тот, кто близок к границе, кто страдает…
Я дошёл до пешеходного перехода у башни «Око». Скользнул взглядом по небоскрёбам, на всякий случай на секунду провалившись в режим.
И замер, едва не пропустив зелёный сигнал светофора.
Оказавшись на другой стороне, я бегом рванул ко входу на станцию МЦК — там был лучше обзор, и можно было снять больше информации для вычислений. Это было не так уж просто: с утра подморозило, и раскисшая после оттепели слякоть схватилась, а тротуары толком обработать не успели.
Перебежав дорогу, я остановился, глядя ровно на здание гостиницы и «Афимолла». Вошёл в режим, и ещё раз всё перепроверил.
Ошибки быть не могло.
Часть поверхностей зданий формировала что-то вроде сложной системы экранов, точка фокусировки которых находилась где-то в районе моста через реку.
Сжевав злаковый батончик, я направился в ту сторону.
Прошёл спуск на подземную парковку, потом вышел на набережную. Удивительно — но здесь, под мостом, по которому шли потоки Третьего кольца, кто-то додумался сделать спуск к самой воде. Странное место для пристани.
Я огляделся в поисках камер. Несколько штук действительно нашлось, что, в общем-то, не удивительно для объекта такого масштаба и значения. На автомате в режиме я просчитал сектора обзора, и даже не удивился, обнаружив, что спуск вниз в них как раз не попадает.
Осторожно, стараясь не попасть на траекторию предполагаемых лучей, я подошёл к бетонным ступеням.
Возле берега был лёд, однако на фарватере чернела, маслянисто отблёскивая в свете городских фонарей, открытая вода. То ли прогулочный ледокольный корабль прошёл, то ли после оттепели остались проталины.
Я спустился вниз. Тут была установлена пара кнехтов для швартовки небольших катеров. И… всё. Ничего необычного.
У меня была мысль включить фонарик в телефоне, чтобы осмотреть подробнее стены вокруг швартовочной площадки, но рисковать я не стал.
И правильно сделал.
Я впервые своими глазами увидел появление ходуна.
Это было ошеломляюще буднично. Только что передо мной было пустое место, и вот: идёт человек в длинном чёрном пуховике. Спокойным, размеренным шагом, будто тут и гулял, а не возник из воздуха секунду назад.
Возле лестницы человек остановился. Потом медленно оглянулся.
Я, затаив дыхание, отступил в глубокую тень в дальнем углу площадки.
Тут, словно мне на помощь, по реке, следуя фарватеру, прошёл один из прогулочных ледоколов, скользнув носовым прожектором по площадке.
Я успел разглядеть лицо ходуна. Бородатый мужик за тридцать. Густые брови, широкие скулы.
Он хмыкнул, отвернулся, и начал подниматься по лестнице.
Я выждал несколько секунд. Потом всё-таки решился направиться за ним.
Вошёл в режим, чтобы рассчитывать его угол обзора и шанс расслышать мои шаги. Да, это требовало энергии, и я начал уничтожать батончики на ходу.
На полпути до станции МЦК мужик нырнул на паркинг. Я затаился неподалёку, чтобы засечь, на какой машине он будет выезжать.
Однако ходун вышел тем же путём, каким и зашёл. Пешком. Я растерялся на секунду, но потом режим сработал: я заметил, что его фигура изменилась. Теперь под длинным пуховиком он что-то прятал.
Всё так же стараясь оставаться максимально незаметным, я двинулся за мужиком. А он направился ровно туда, откуда пришёл я сам: на станцию МЦД.
На платформе ходун остановился в районе головного вагона.
Чтобы не вызвать подозрений, я прошёл дальше, до середины состава.
Через две минуты, ровно по расписанию, подошла «Иволга». Я мысленно ухмыльнулся: у этого состава не было тамбуров, так что за ходуном можно было наблюдать с безопасного расстояния.
Он поднялся и встал возле двери на подъезде к «Сколково».
Мне это совсем переставало нравится. Многовато совпадений. Впрочем, ничего не оставалось, кроме как продолжать слежку.
На платформе и в «Орбионе» ходун нашёл, чем меня удивить: он сделал пару финтов, видимо, из предосторожности, чтобы избавиться от предполагаемого «хвоста». И избавился бы — если бы не мой режим.
На выходе из «Обиона» ходун выглядел совсем не так, как там, на берегу реки. Борода исчезла. Пуховик стал короче и поменял цвет. Я понимал, что в таком преображении не было ничего сверхъестественного, но скорость и ловкость, с которой он проделал всё это, впечатляла.
Возле «Амальтеи» ходун остановился напротив входа. Опёрся на перила, делая вид, что любуется очередной сколковской стройкой.
Я наблюдал за ним с соседней лестницы.
В какой-то момент ходун резко обернулся. Пробежался взглядом по окнам офисов слева от входа. Видимо, обнаружил искомое: удовлетворённо кивнув, он сделал шаг в сторону, чтобы уйти из сектора прямого обзора ближайшей камеры наблюдения.
После этого он расстегнул пуховик и достал автоматическую винтовку неизвестного мне типа, с оптическим и лазерным прицелом.
Я проследил за направлением его взгляда.
Там, в ярко освещённом офисе, боком к окну стоял Захар. Он с кем-то оживлённо спорил, активно жестикулируя.
Если бы не режим, я бы ни за что не успел отреагировать.
А так — резерва моих сухожилий и мышц хватило для рывка, чтобы в последний момент ударить под руку ходуна, который уже давил на спусковой крючок.
Сухо щёлкнул выстрел. Чем бы ни была эта винтовка — глушитель у неё отменный!
Мужик глядел на меня круглыми от удивления глазами.
Я рванул винтовку на себя, пытаясь обезоружить противника — но тот оказался не промах: мало того, что удержал оружие, так ещё и умудрился оттолкнуть меня.
Он даже начал наводить винтовку на меня. Но не успел — потому что просто исчез.
6
Я достал телефон и посмотрел на часы. Почти семь вечера, в офисах скоро окончание рабочего дня. Я увидел уведомления о сообщениях в мессенджерах. Несколько по работе: согласование замены тренера на группу, уточнение по завтрашнему собранию и прочая ерунда. И — одно сообщение от Захара: «Алексей, добрый день. Меня утвердили досрочно. Готов зайти поговорить насчёт абонемента. Напиши или позвони, когда будет удобно».
Подумав секунду, я набрал его номер. В окне я видел, что он как раз закончил бурный разговор с неизвестным мне собеседником.
— Да! — ответил Захар через пару гудков, — привет. Рад слышать!
— Взаимно, — ответил я, — ты когда хотел начать? Могу попросить сейчас провести экскурсию.
