на вершине, и, присмотревшись, увидел тропинку из черных лесных муравьев. С быстро стягивающимся разрывом в месте, где только что была моя спина.
— Ах ты ж... — и принялся срывать с себя грязную футболку.
Стянул через голову, осыпав себя грязью, и бросил на землю, а потом начал скидывать муравьев со спины, протирая ее ладонями.
Это понравилось далеко не всем, и не каждое насекомое пожелало беспрепятственно покинуть мою спину. Несколько болезненных укусов заставили меня действовать активнее: пальцы я прижимал теснее и безжалостно давил муравьев, которые не сваливались, а цеплялись за кожу.
Когда последний лесной житель покинул мою спину, я остался стоять с обнаженным торсом и десятком-двумя укусами в районе позвоночника. Еще некоторое время я пытался убедиться, что на мне не осталось никого.
Укусы слабо пульсировали и создавали ощущение, что какая-то вредная живность до сих пор на мне осталась. Да еще и руками я с трудом дотягивался — мышцы мышцами, а вот проблема с ловкостью, кажется, давала еще один неприятный эффект.
Но это мелочи. Стиснув зубы, можно пережить день-два после укусов.
Несколько глубоких вдохов, кажется, даже немного успокоили меня. Я наклонился и поднял футболку. Вся в грязи. Слоем. Кое-где грязь уже начала осыпаться.
Килограмма два, может, даже три. Чистой и свежей грязи.
Я потянулся взять футболку и, как только я наклонился, кожа на укусах натянулась. Неприятно, но терпимо.
Одежда тут же полетела в сторону сосны. Этим я убивал сразу двух зайцев: и футболка становилась чище, и я успокаивался, поколачивая муравьев.
Избавив от грязи, я надел футболку обратно. Пыль неприятно прилипла к телу, и я тут же разделся вновь. Не настолько холодно, чтобы мучиться из-за земли на одежде.
— Чертовы муравьи, — пробормотал я, наклонившись к стволу дерева. Струйка насекомых продолжала двигаться нескончаемым потоком вверх.
И, вспомнив направление, продолжил идти в сторону источника дыма.
У меня в голове роились разные мысли. Кто, сколько людей, какие они. Помогут ли. А ответ заключался в том, что мне надо было дойти и увидеть — и только после этого я пойму, все ли хорошо.
Спина начинала зудеть. Только бы эти лесные муравьи не оказались ядовитыми. Сомневаюсь, что в глухом лесу есть противоядие от укусов. Да ядовитых муравьев я никогда раньше не встречал. И аллергией тоже не страдал.
Хотя, учитывая, что я помню очень мало, то, быть может, и страдал. И встречал этих чертовых муравьев.
Я ускорился, насколько мне позволяло состояние. Чем быстрее доберусь, тем лучше. Это в хороших бродилках ты идешь и «О, ягодка!» или «Ого! Пещера». А здесь...
Да, я видел землянику. Значит точно июнь. Или начало июля. А вот то, что я не подобрал ни ягоды — это вина муравьев. Точнее, меня. Нефиг было прислоняться к чему ни попадя.
Пока я рассуждал, то загоняясь, то сам себя успокаивая, среди деревьев показалась небольшая хижина.
Кое-как уложенные бревна, перемежавшиеся слоем мха, прорези окон, формой очень далекие от прямоугольных, но затянутые какой-то пленкой.
Крыша — и вовсе мох пополам с травой. Жесть какая-то. Никакого фундамента, ни каменного основания. Просто бревна на земле и все!
Дым же вился из-за дома. То есть, нет дымохода и очага внутри? Да что за дача такая!
Внутри меня росло возмущение. Не только из-за странного облика полузаброшенного деревянного домика, но еще и потому, что здесь, вероятно, живет какой-то псих. Или старик. Но никак не лучше.
А помочь мне ни псих, ни старик никак не смогут.
Спина начинала болеть повсеместно, что на моем восприятии мира положительно никак не сказывалось.
По итогу я лишь таращился на несуразный домик до тех пор, пока из-за него не показался старик в грязном балахоне. На лицо его спадали длинные седые волосы. Почти такой же длины борода ему совсем не мешалась.
Казалось, что он и меня не видит, но, встав на полпути, повернулся:
— Здравствуй, путник.
— Здра... здрасьте, — запнулся я, да еще и охрип вдобавок от долгого молчания. — Я увидел дым.
— Суп варю. О, кстати, я — Отшельник. А ты?
— Я...
— Забыл свое имя? Неудивительно, судя по твоему виду. Хоть что-то ты помнишь?
— Нет, — ответил я, решив не вдаваться в подробности.
— Так, это уже сложно. Смотрю, у тебя есть нож? — настороженно добавил старик.
— Ну... я его нашел. Это не мое.
— Мне это неважно, — сурово ответил Отшельник. — Мне больше интересно, кто ты такой и как сюда попал.
— Мне это и самому интересно, — вздохнул я. — Но от супа я бы не отказался.
— Голодный? — встрепенулся старик, а я подумал, что уж под его балахоном можно найти порядочно места чтобы спрятать не один нож. Или даже не нож.
— Конечно! Только прошу, не заставляйте меня ходить по лесу и собирать грибы! — взмолился я.
— Ха-ха! — лицом старик подобрел, а вот в голосе сквозила жесткость. — Нет, конечно. Мы можем быть полезны друг другу, но не думаю, что тебя в таком виде стоит отправлять искать грибы. Или даже мясных жуков, — добавил он, слегка прищурившись.
— Э-э... — протянул я, услышав что-то смутно знакомое. — Нет, если у вас суп из жуков, я, пожалуй, откажусь.
— Не любишь насекомых? — полюбопытствовал старик, а потом махнул мне рукой: — пойдем. Сзади дома есть, где посидеть.
Похоже, что у него была своя система определения сторон, потому что передо мной находилась явно не лицевая сторона дома. Но от приглашения отобедать я не стал отказываться. Слишком много сил я потратил на беготню и борьбу с муравьями.
— Не очень-то, — ответил я.
Позади дома стояла пара пеньков, а между ними расположился очаг — круг из камней прямо на земле, а внутри него горел слабый огонек. Очевидно, остатки былой роскоши.
— Поесть тебе нужно, — как бы между делом заметил старик. — Сил у тебя маловато.
Я не счел нужным бахвалиться, что мне только что удалось слазить на сосну. Сам старик с его странными фразами про мясных жуков меня заинтриговал.
— И нож потому носишь? — спросил он. — Что своих сил мало? Не переживай, шучу я!
В
