ручных гранат.
Но Черт припас и кое-что свое — длинный и тонкий эсэсовский кинжал за голенищем правого сапога.
Тэннер снял перчатки и вытер ладони о джинсы. Пронзенное сердце, вытатуированное на тыльной стороне его правой кисти, в свете приборной доски казалось алым. Нож, пробивший сердце насквозь, был темно-синим, и тем же цветом ниже было наколото имя Черт, по букве на каждой костяшке, начиная с основания мизинца.
В поисках сигар Тэннер открыл и исследовал два ближайших отделения, но успеха не добился, а потому, раздавив окурок сигареты, сунул в рот новую.
На экране переднего обзора появилась какая-то растительность, и Тэннер сбросил скорость. Он попытался использовать рацию, но не смог понять, слышат ли его другие, поскольку в ответ доносился лишь треск помех.
Черт озадаченно посмотрел вперед и вверх. И опять сбавил ход.
Затем включил фары на полную мощность и принялся оценивать положение.
Впереди, достигая примерно двенадцати футов в высоту, стояла плотная стена колючего кустарника, и простиралась она во всю ширь океана. Насколько дремучими могли оказаться эти заросли, не поддавалось определению — четыре года назад их тут не было.
Тэннер, медленно тронув с места, активировал огнеметы. На экране заднего обзора он видел, что две другие машины остановились в ста ярдах и погасили фары.
У самых зарослей Тэннер нажал кнопку, включая лобовой огнемет.
Язык пламени прорвался на пятьдесят футов в глубь стены колючек. Через пять секунд Тэннер отпустил кнопку. Потом снова дохнул огнем — и тотчас сдал назад: заросли вспыхнули.
Сначала в кустарнике замельтешили крохотные огненные светляки; они поднимались вверх, постепенно разлетаясь в стороны, набирая силу и вспыхивая все ярче.
Продолжавшему отступать Тэннеру пришлось затемнить экран — вездеход не успел удалиться и на сто футов, а языки пламени уже охватили пятьдесят и выстреливали в воздух на тридцать и сорок.
Пожар поглотил сотню футов, две, три… Тэннер пятился от огненной реки, а та уплывала вдаль, озаряя окрестную тьму.
Черт не сводил глаз с полыхающих зарослей, так что наконец начало казаться, будто он глядит на море лавы. Тут Тэннер обшарил холодильник, но пива не было. Он откупорил лимонад и, прихлебывая, стал любоваться пожаром. Минут через десять шумно ожил кондиционер. Из пекла хлынули в тлеющих шубках полчища темных четвероногих тварей величиной с крысу или кошку. Живность эта лавиной пронеслась мимо. На миг она заполнила весь экран переднего обзора, и Тэннер услышал, как острые когти царапают борта и крышу.
Он выключил свет, заглушил мотор и кинул пустую банку в контейнер для мусора. Потом, нажав на боковине сиденья кнопку «Опустить», удобно откинулся в кресле и закрыл глаза.
* * *
Разбудили Тэннера клаксоны. Ночная тьма еще не рассеялась, но, взглянув на приборную панель, он понял, что проспал чуть больше трех часов.
Черт потянулся, сел и поднял спинку сиденья. Тем временем две другие машины подъехали и встали с боков. Тэннер дал два ответных гудка, запустил двигатель, включил передние фары и, натягивая перчатки, оценил открывшуюся глазам панораму.
Над обугленным полем еще курился дым, а далеко справа небо алело, точно где-то там до сих пор бушевал огонь. Когда-то эти края звались Невадой…
Тэннер протер глаза, почесал нос, снова дал гудок и включил передачу.
Вездеход медленно покатил вперед. Пепелище выглядело довольно ровным, а толстые протекторы выдерживали и не такое.
Тэннер въехал на черную полосу, и видимость мгновенно ухудшилась — экраны затянул дым и запорошила взвихрившаяся со всех сторон зола.
Он двинулся дальше. Под колесами звонко хрустели тонкие угольки. Черт вывел экраны на максимум и до предела увеличил внешнее освещение.
Фланговые машины отставали примерно на восемьдесят футов, и Тэннер затемнил экраны, залитые ярким светом.
Он запустил осветительную ракету и, пока та висела в вышине слепящей, холодной, белой стрелой, окинул взглядом обугленную равнину, расстилавшуюся вокруг насколько хватало глаз.
Тэннер резко утопил акселератор, и ехавшие следом вездеходы тотчас подались в стороны, чтобы не угодить в поднятые им тучи пепла. В приемнике затрещало и что-то неразборчиво забубнил слабый голос.
Тэннер, посигналив клаксоном, рванул вперед пуще прежнего. Другие машины не отставали.
Через полтора часа показалась граница пепелища. За ней лежал чистый песок.
Не прошло и пяти минут, как Тэннер вновь мчался по пустыне. Сверившись с компасом, он взял чуть западнее. Машины один и три, все увеличивая скорость, чтобы подстроиться под заданный Тэннером новый темп и не отстать, ехали следом, а Черт, прихватив руль одной рукой, жевал сандвич с копченым мясом.
Много часов спустя, когда настало утро, он проглотил энергетическую таблетку, чтобы не уснуть, и прислушался к пронзительному вою ветра. Справа каплей расплавленного серебра вставало солнце, треть неба была янтарной и вся — в кружеве тонких линий, словно затянута паутиной. Пустыня отливала топазом, а после того как солнце развернуло ярко-алый венчик-корону и изгнало сумрак на запад, постоянно висевшая за вездеходом бурая завеса пыли, пронизанная восемью снопами света фар двух других машин, приобрела розоватый оттенок. Близ рыжеватого кактуса, очертаниями напоминавшего гигантскую поганку — диаметром футов пятьдесят, не меньше, — Тэннер переключился на ближнее освещение.
На юг пролетели исполинские нетопыри, а впереди объявился водопад, низвергавшийся прямо с небес. К тому времени как Тэннер добрался до намокшего песка, водопад исчез, но слева валялась дохлая акула и все вокруг покрывали водоросли, водоросли, водоросли, рыбы, топляк.
Небо, порозовевшее от восточного края до западного, пока не меняло цвета. Тэннер, залпом осушив бутылку ледяной воды, почувствовал, как холод скользнул в желудок. Мимо вновь промелькнули кактусы; пара койотов, сидевшая у подножия одного из них, проводила вездеход глазами. Казалось, звери усмехаются. И языки у них были неестественно красные.
День разгорался, и Тэннер приглушил яркость экрана. Попыхивая сигаретой, он нашел, какой кнопкой включать музыку. Когда кабину наполнил негромкий, тягучий перебор струн, Тэннер чертыхнулся, но выключать музыку не стал.
Он проверил внешний уровень радиации. Показатели лишь слегка превышали норму. Когда он проезжал здесь в последний раз, зашкаливало куда сильнее.
Тэннер миновал несколько разбитых вездеходов, таких же как у него. Пересек второе поле сплавленного в стекло песка, обогнув воронку, зиявшую посередине. Розовый оттенок неба таял, блек, выцветал, сменяясь легкой голубизной. Темные линии так никуда и не исчезли, и одна, уплывая на восток, вдруг распухла, обернувшись черной рекой. В полдень такая же река на одиннадцать минут частично скрыла солнце. А потом разразилась короткая песчаная буря, и Тэннер включил радар и фары. Он знал, что где-то впереди — глубокая расселина, а потому на подступах взял левее и почти две мили ехал вдоль края, пока пропасть
