Это ОЧЕНЬ влиятельные люди. После знати, настоящей потомственной аристократии, элита нашего общества. А элите не нравится и никогда не нравилось видеть рядом с собой нищих выскочек, плебеев. Большинству не нравится пассивно, но есть несколько уродов, демонстрирующих это весьма и весьма активно, пользуясь своим положением и безнаказанностью.
…Я сидел в кабинете куратора и слушал получасовую лекцию на тему «Какой ты нехороший» и «Да ты ничего в жизни не понимаешь, сопляк!», посвященную как раз этому вопросу.
— Хуанито, пойми, ты можешь стать кем угодно! Я смотрел твои тесты — и гуманитарные, и точные дисциплины тебе даются с лету! Поступай куда хочешь, все дороги твои! Хоть в Венерианский государственный, хоть в Академию экономики, хоть в Высшую школу управления! Да если возьмешься за ум, через пять лет я, возможно, буду называть тебя «сеньор Шимановский» и скромно тупить глаза! Ты что, не понимаешь этого? У тебя есть способности, сынок! Почему ради сиюминутного юношеского максимализма ты приносишь в жертву свое будущее?
— Дон Алехандро, можно я пойду? — устало вздохнул я. Спорить не хотелось.
— Сиди, я тебя не отпускаю! — Куратор заходил взад-вперед по кабинету. Низенький седовласый мужчина с проплешиной на темечке, не молодой, но еще не старый, по-другому охарактеризовать его возраст я почему-то не могу. — Да пойми ты! Если забросишь учиться, если тебя «уйдут», это будет означать, что они победили! Борись! Борись, мальчик! Держись! Не губи свое будущее из-за богатеньких сволочей!
— А зачем? Для чего, дон Алехандро? — вспылил я. Меня наконец достал этот получасовой бессмысленный разговор, переливание из пустого в порожнее. — Вы говорите, выучиться? Хорошо, я закончу школу. Поступлю в престижный университет. Предположим! — уточнил я, поднимая вверх палец. — Опять же по гранту — денег у меня нет. Допустим даже, мне дадут его закончить. И что тогда? Кем я буду? Менеджером? А такие, как Толстый, станут старшими менеджерами! Потому что туда их пропихнут родители сразу, по знакомству! Я буду вкалывать, пахать как вол, а они — сидеть на заднице, ничего не делать и вовсю пользоваться продуктами моего труда, получая за это бонусы и премии себе! Стать инженером? А он станет главным инженером! Ведь главному инженеру не нужны мозги, ему нужен в подчинении грамотный инженер, чтобы быть на хорошем счету! Кем еще стать? Экономистом? Юристом? А он станет начальником отдела! Журналистом? А он — главным редактором! Причем сразу редактором и сразу главным! — разорялся я. Прорвало. Слишком долго копил это в себе. — Я не хочу так, дон Алехандро! Сейчас эти подонки кулаками доказывают, кто здесь есть на самом деле и что такие, как я, должны лизать им задницы, если хотят учиться дальше. А потом? Сейчас я еще могу дать сдачи, уйти, сбежать, показать свой гордый несгибаемый нрав! А потом мне придется это делать по жизни! Иначе я мгновенно скачусь до уровня той самой помойки, на которой окажусь, если уйду сейчас, несмотря на потраченные годы и силы! Или вы думаете, это подростковая дурь? Что я испугался и сдаюсь? Это не так!
Я сруливаю не потому, что боюсь. Я сруливаю потому, что сейчас я еще могу найти какую-то свою дорогу в жизни. А если не уйду, попаду в западню, и случится катастрофа, из которой никогда не выберусь. До свидания, сеньор куратор! — Я привстал, собираясь выйти из кабинета, но меня настиг громовой раскат его голоса:
— Сядь, я сказал!
Мой зад бессильно опустился на стул. Слушаться учителей, беспрекословно подчиняться — в этой школе одно из базовых правил, въевшихся в кровь с первых дней обучения. За непослушание тут запросто выгонят хоть платника, хоть титуляра.
Дон Алехандро насмешливо выдавил:
— Сосунок! Неужели ты веришь, что действительно найдешь что-то в этой гребаной жизни? Место, где ни перед кем не надо будет пресмыкаться?
Он во весь голос расхохотался. Я поежился. Стало вдруг не по себе от его взгляда, от смеха.
— Поверь мне, старику, горбатившемуся в этом дерьме под названием «жизнь» не один десяток лет! Такого места нет! Не существует! Точнее, оно есть, но, чтобы туда попасть, ты должен родиться как минимум в семье Феррейра! То есть быть ОЧЕНЬ богатым человеком! В любом ином случае тебе придется лизать и пресмыкаться! В любой сфере, от частного бизнеса до королевских войск!
Я опустил голову. Конечно, дон Алехандро прав. То, что я делаю, — дурь. Обычная подростковая дурь. Но почему я, понимая это, иду на принцип, против себя? Почему не могу остановиться, согласиться и перестать выкаблучиваться? Максимализм?
Наверное.
— Знаешь, из твоего разговора возникло ощущение, что тебе не восемнадцать, а как минимум двадцать пять, — хмыкнул куратор, читая мою душу, как раскрытую книгу. — Как минимум, хотя до подобных выводов многие не доходят и к сорока. Это тебе плюс. Но вот оружие ты себе выбрал… откровенно дурацкое!
Он помолчал немного, сверля насмешливым взглядом.
— Да, наш мир несправедлив. Да, богатеньким живется несказанно легче. Да, нам всем приходится продираться через колючие кусты там, где они наймут рабочих, которые проложат им прямую дорогу. Но!!!
Он снова замолчал, делая театральную паузу. Да, он — куратор, у него работа такая — воспитывать. А без актерских навыков достучаться до нас, оболтусов, практически невозможно. Вот только найдет ли он в моем случае правильные слова?
— Но это значит, — закричал вдруг дон Алехандро так, что я вздрогнул, — что ты — тряпка! Что ты сломался!!!
Я покраснел. Этот вывод на самом деле был гораздо ближе к истине, чем я пытался себе доказать все последнее время, хотя упорно его отрицал.
— Вот ты говоришь о рабстве, вечном рабстве у системы, контролирующей всю нашу жизнь. Пусть так. Так что, теперь спиться? Ах, как нам плохо! Бедным и несчастным, которым не дают дорогу! Хорошую работу, шоколадные условия жизни! А ты что, думал получить все на халяву? Задаром? Появились трудности — и лапки кверху? «Все, сдаюсь, сеньор куратор! Не хочу прогибаться! Я лучше сдохну, лежа под шлюзом аэрационной шахты, грязный и вонючий, оборванный, с бутылкой дешевого пойла в руке, в компании таких же неудачников! Вот это по мне! Это — мое!» Так?!!
Я закусил губу. Больно закусил. Стыдно.
— И еще, ты можешь забить на учебу, дождаться, чтобы тебя лишили гранта и вышвырнули, дело твое. Но когда это случится, помни! Повторяй про себя, пока не зазубришь, пока это не станет девизом на всю твою оставшуюся никчемную жизнь: «Они победили!!!»
