Так, скромненько и со вкусом. Стиль «Марине».
И хоть «голды»[58] у меня на шее нет, в целом это все же есть попадалово на имидж.
Сволочь Ругин. Так ведь и погоняло[59] нехорошее может прирасти, хрен отмоешь.
И как я на такое подписался?
Не иначе как с недосыпу.
Дорога стала плавно заворачивать влево, постепенно снижаясь, пока не уперлась тупиком в крашенные суриком металлические ворота, врытые в земляной холм, покрытый яркой синтетической травкой, типа «канада-грин» или еще чем-то таким же, с маковкой в жимолости. Дальше дороги не было.
Приехали вроде. Хотя и странноватое место для корпоратива, но у богатых свои причуды. Бывали и похлеще прецеденты, типа старого командного пункта РВСН[60] в подземном бункере или списанного вертолетоносца, палубу которого превращали в танцпол. Так что удивить меня трудно.
Побибикал клаксоном с несколько неприличной крякалкой.
Ворота открылись.
Оттуда как ошпаренный выскочил безликий человек в черной униформе с надписью во всю спину желтыми буквами «ОХРАНА». Замахал руками, типа: «быстрее проезжай».
Ну я и не стал тормозить. Аккуратненько въехал в большой бетонный зал с пандусом на какую-то площадку, огражденную гнутыми водопроводными трубами. За ней стояла широкая арка из толстого швеллера со светофором наверху.
Светофор был положен на бок.
Горел красный.
Дальше была только глухая бетонная стена с отпечатками швов опалубки.
— Что вы раньше графика приперлись? — возмущенно забухтел в динамике второй охранник, который на возвышении у стенки стоял в сооружении типа гаишного плексигласового «стакана» на перекрестке. За ним на вбитой в голую бетонную стенку арматурине висело на ремне помповое ружье.
— Во, блин, а я думал, что на таких скоростях даже опоздал, — спокойно ответил я, опуская стекло водительской двери, одновременно глуша двигатель. Мне с охранниками препираться не по чину будет. — Вованя от проходной гнал: «быстрее доставляй путан».
— Ну, раз гнали, то въезжай сразу на пандус осторожненько и вставай на платформу, пока колесами не упрешься, — крикнул первый охранник, закрывая ворота.
— Давай, не задерживай. Нам еще один автобус провожать за ленточку. Скоро уже будет, — крикнул охранник из «стакана».
— Дверь открой, — попросил первый охранник, подходя к автобусу.
Я потянул рычаг пассажирской двери.
Охранник поднялся в салон, уставился на моих «пионерок», почесал репу и озадаченно произнес:
— Ага… будем знакомиться…
Тут мои дрессированные «пионерки» мигом вскинули руки в пионерском салюте и хором ему ответили:
— Всегда готовы!
Я угорел, глядя, как окончательно охреневшее лицо охранника умудрилось охренеть еще больше. Глаза его резко расширились, а зрачки стали разъезжаться в стороны.
Забеспокоившись, что охранник сейчас срочно будет нуждаться в психологической реабилитации, приготовился не торопясь выбираться из водительского кресла. Но, видать, мужик крепкий попался. Как сейчас модно говорить — стрессоустойчивый. И абсолютно без чувства юмора, что его, вероятно, и спасло. Подвигав ушами, он вышел из ступора, наклонился ко мне и вопросительно прошептал.
— Это точно путаны?
— А в чем проблема? — ответил ему таким же шепотом.
— Ну, это… Галстуки пионерские…
— Путанистей не бывает, — усмехнулся. — А на галстуки забей. Так заказано.
— А почему их не усыпили? — спрашивает так, как будто я какую-то инструкцию нарушил.
Тут очередь охреневать пришла уже мне.
— Понимаешь, бразер,[61] — отвечаю, — они хоть и шлюхи, но все же не суки, чтобы их усыплять, — и хихикнул.
На хи-хи уже пробивало круто, как под канабисом,[62] но удавалось сдерживаться. Хотя и с трудом.
Девки за нашими спинами перестали прыскать и ржали уже в голос. Видать, наш шепот был не таким уж и тихим.
— Ну тебе видней, — пожал охранник плечами. — Но вот если что…
— А вот этого как раз и не надо… — задавил я свое хи-хи куда-то внутрь организма, так как охранник был предельно серьезен. Просто супербизон какой-то. — Кто из нас опытный? Ты или я? Успокой заранее.
— Документ всем выдан? — вновь спросил он, надавливая на букву «у».
— Да есть у нас все документы, не парься, — уже раздраженно ответил я, подумав о паспортах и утвержденном, с печатью проходной, списке-пропуске на территорию усадьбы «Сибнедр».
— Тогда лады, — сказал он мне и, обернувшись к девчатам в салон, стал важно вещать: — Дамы…
Те опять заржали в голос.
— Серьезней, дамы, сейчас вы пройдете новейшую систему охраны, построенную на физических принципах, открытых учеными всего несколько лет назад.
— Надеюсь, не британскими учеными,[63] — снова переливчато засмеялась чернявая «пионерка» по имени Роза.
— Нет, не британскими. Американскими, — с той же серьезной рожей продолжал читать свою лекцию охранник. — Главное, это не опасно для организма и совсем не больно. Но на всякий случай при прохождении завесы, которая будет внешне выглядеть, как серебристый целлофан, не дергайтесь и не шевелитесь. Лучше всего закройте глаза. Некоторые неприятные ощущения могут быть, но не сильные и не более тридцати секунд. И не у всех. Уверяю, это безопасней рентгена в аэропортах. Завеса пройдет весь автобус. Как завеса прошла — можете снова шевелиться и делать все, что вам заблагорассудится.
И снова обернулся ко мне и стал инструктировать:
— Заезжаешь на платформу. Глушишь мотор. Ждешь зеленого сигнала. Платформа сама поедет. Как остановилась, снова можешь заводиться. Понятно?
— Чего непонятного? Все просто, — ответил я ему, а сам подумал: может, пора уже обижаться?
— Ну тогда пошел, — похлопал он меня по плечу, на что я поморщился. Терпеть не могу амикошонства[64] от обслуги.
Завел мотор. В натяг въехал по пандусу на платформу, уперся колесами в ограждение и выключил двигатель.
Светофор на арке загорелся желтым, потом сменился зеленым, загудел за стенкой трансформатор, что-то негромко завыло на пределе ультразвука, и пространство внутри арки на мгновение прострелило красивыми разноцветными искрами. Затем оно как бы подернулось инеем и превратилось в занавесь, похожую на колышущееся расплавленное олово. Красиво и завораживающе. Прям «Звездные врата» голливудские. Я увидел отражение в этой завесе и автобуса, и себя за рулем в нем, как в павильоне кривых зеркал в парке культуры и отдыха. Еще их в моем детстве называли «Комнатой смеха». Но мне почему-то сразу стало не смешно. Даже немного жутко.
