Ознакомительная версия.
– Миха! – зовет он шепотом. – Миха! – ноль эмоций. – Михась! – пацан почти срывается на крик, так что впереди сидящие ребята оборачиваются.
Парень поворачивается, смотрит на Сухова мутными слезящимися глазами.
– Чего развопился? – спрашивает он.
Сухов невольно ежится, не в силах вынести взгляда живого мертвеца.
«Неужели и у меня такой?» – думает он. От невеселых мыслей его отвлекает тычок кулаком в плечо.
– Зачем звал, пацан? – Михась, щурясь, смачно сплевывает на стену.
– Сколько их у тебя? – спрашивает Сухов, поддернув рукав и показывая Михасю запястье.
– Салабон ты еще! – презрительно бросает Михась, глядя на единственный сигаретный ожог.
Черная метка – так называют этот знак в Убежище, разграничивающий людей на две группы – тех, кто был на поверхности, и тех, кто еще не был.
– Гляди сюда! – Михась проворно закатывает рукав камуфляжной куртки, демонстрируя Сергею пару десятков ожоговых отметин. – И запомни – это тебе не трупаки легким пехом за ворота выбрасывать, все вылазки настоящие! Но ничего, – Михась презрительно смотрит на пацана, – ты все поймешь, когда начнешь кровью харкать от лучевухи!
Сухов судорожно сглатывает, живо представляя себе отсек для умирающих от лучевой болезни. Как говорят в Убежище – «наш лепрозорий», где гниющие заживо люди выблевывают собственные внутренности на пол. В последнее время им перестали колоть обезболивающие, и от их пронзительных криков можно сойти с ума. Кто следующий? Не знает никто. Но попасть туда – означает смерть: если не от боли или отказа внутренних органов, то от руки одного из врачей, по совместительству ставшего добровольцем, прекращающим мучения больных.
Лекарств на всех не хватает, и по общему решению совсем безнадежных в Убежище просто душат скрученным в жгут полотенцем. «Я обещаю вам смерть легкую и быструю», – новая клятва взамен Гиппократовой.
– Ну, щенки, теперь и вы дождались своей очереди! – разносится по коридору зычный голос. Пацаны поворачивают головы и видят, что к ним идет Игорь, здоровый красномордый детина лет тридцати пяти, которого за глаза в Убежище зовут Гнусом. Игорь обводит взглядом мальчишек, надолго задерживается на Сухове и продолжает:
– Встать, сопляки! Перекличка!
– Что, опять?! – удивляется Азат.
– Я сказал – встать! – рявкает Гнус. – Живо!
Вскочив, мальчишки по очереди выкрикивают свои фамилии. Когда очередь доходит до Сергея, Игорь его прерывает:
– Быстро сюда!
«Черт, неужели заложили», – думает пацан, вспомнив, что вчера перед отбоем, работая, как говорится, «на публику», потешал ребят, передразнивая манеру Гнуса постоянно шмыгать носом.
Протиснувшись между товарищами по несчастью, Сухов нехотя подходит к Игорю.
– Ближе, – цедит мужик сквозь зубы.
Мальчишка делает шаг вперед и тут же получает пудовым кулаком в челюсть. В глазах Сергея темнеет, он валится на бетонный пол.
– Вставай, слабак! – Гнус с размаху бьет его ботинком под ребра.
Согнувшись пополам, Сухов харкает кровью.
– Не нравится, да? – кричит Игорь, брызгая слюной. – Молчишь, падла? Что, только среди сопляков ты смелый? Как цирк устраивать – так ты первый, а как за слова ответить, так хвост поджал?! Поднимите его, – Игорь налитыми кровью глазами смотрит на ребят.
Сухова подхватывают под мышки и ставят на ноги.
– Ты, – палец Гнуса упирается в грудь пацана, – пойдешь в первом звене. Там и посмотрим, чего ты стоишь не на словах, а на деле.
Сухов сплевывает на пол, но молчит. Игорь окидывает его презрительным взглядом и бросает:
– Трепло!
Затем переводит взгляд на остальных:
– Сучата! Слушай мою команду. Задача у нас простая. Ищем еду, медикаменты, все, что не вымели с поверхности. Радиус ходки – пять километров. Хорошо, что снега в последние дни не было, идти проще будет. Местность наверху зачищена нашими бойцами, так что не ссымся раньше времени. Движемся по улице Кирова в центр города. Фон там терпимый. Внимательно смотрим на стены. Увидите значок радиации, оставленный нашими, – близко к дому не подходите. По возможности расширяем зону поисков. Работаем двойками: один рыщет, второй на стреме, тылы прикрывает. Из поля зрения не выбиваться, бдим, наблюдаем. Увидели стаю псов – карабкаетесь на что повыше. Если начинается пальба – падаете на землю и отползаете в укрытие. Ранили – молитесь. И для особо одаренных, – Гнус бросает взгляд на Сухова, – там, – он вытягивает руку вверх, – до фига «локалок» и хрен знает чего еще. Летом хоть по растениям можно прикинуть, где хорошо фонит, а сейчас под снегом, сту́пите не туда – и всё: здравствуй, лучевуха. Скопытитесь на раз. Поняли?
Мальчишки дружно кивают.
– А оружие? – выкрикивает самый мелкий и бритый наголо пацан, Валерка Кнышевой, которого все зовут Кныш.
– Оружие? – Гнус ухмыляется. – До оружия еще дорасти надо. Видишь? – Игорь вытягивает в сторону мальчишек руку с вороненым ТТ. – Не по тебе ствол. Тебе, дохляк, только из рогатки пулять.
Все ржут.
– А теперь, все, быстро собираемся! – Игорь машет рукой. – Сухов! Сюда!
Пацан становится рядом с Гнусом. Мужчина смотрит на него сверху вниз.
– Идешь только туда, куда я скажу, делаешь только то, что я скажу, даже дышишь только по моей команде, ты понял, щенок? – тяжелая рука ложится на плечо мальчишки. Свиные глазки буравят его, словно пытаясь пробиться сквозь череп.
– Да, понял я, – нехотя отвечает Сергей, исподлобья глядя на Гнуса. – Куда уж понятнее, – пацан растирает опухшую челюсть.
Мужик кивает.
– То-то же. Михась! – Гнус поворачивает голову.
Миха быстро подходит к Гнусу.
– Приглядывай за ним, как только выйдем наружу, – это твой багаж.
Миха тяжело дышит, пыхтит и всем своим видом показывает, что он не рад свалившейся на него обузе, но, не смея перечить Игорю, бурчит:
– Ладно. Только если станет тормозить, я его оставлю на съеденье псам. Ты понял меня, салага? – обращается он к Сухову.
Мальчишка, явно осознав, что время шуток прошло и нужно держать язык за зубами, кивает.
– Я не подведу. Только говори, что делать там, хорошо?
Михась лыбится:
– А ты понятливый салабон. Своя шкура дороже понтов, верно? Держись меня, прорвемся!
– Наворковался? – Гнус бьет Сергея ладонью по затылку. – Тогда вперед, к остальным! – Игорь указывает на помещение, отделенное от коридора перегородкой из натянутой матовой пленки.
Мальчишка, отдернув замызганную занавесь, заходит внутрь небольшого отделения. Здесь уже стоят остальные пацаны.
– Щенки! – голос Гнуса заставляет всех вздрогнуть. Мужик обходит неровный ряд. – ОЗК вам не положены.
Ознакомительная версия.