На песке перед ним сверкала ярким серебром маленькая юла, похожая на елочную игрушку. Непонятно, откуда взялся этот предмет. Никого постороннего во дворе не было, и Полкан спокойно лежал рядом с будкой. Алина встревожилась. Почему-то ей не понравилась серебряная игрушка. А братик радостно засмеялся и потянулся к юле.
— Нельзя, не трогай! — крикнула Алина. — Это бяка!
Малыш не расслышал её — или не захотел услышать. Он прикоснулся к верхушке юлы, и от одного касания та ожила. Игрушка завертелась по часовой стрелке, сначала медленно, затем всё быстрее. Серебристый волчок затанцевал по песку, оставляя извилистый след. От него вокруг расплескались яркие блики, много-много солнечных зайчиков. Братик захлопал в ладоши и снова потянулся к игрушке — но даже не успел коснуться её, как волчок сам собой остановился, а миг спустя завертелся в обратную сторону.
Пятилетняя девочка, конечно, не знала, что поведение юлы нарушает физические законы, иными словами — аномально. Но Алина уже понимала, что непонятное может нести угрозу. А двухлетний малыш не понимал.
Девочка уронила ведёрко. Ведёрко ещё падало, вода ещё не успела выплеснуться из него, а Алина уже была рядом с братом, уже тянулась схватить его, оттащить подальше от странной игрушки…
Она не успела.
Серебристый волчок подскочил в воздух и затанцевал над головой малыша. В мгновение ока возникший вихрь закружил братика. Взлетели вверх совочек и формочки, взметнулся песок и запорошил Алине глаза. Братик повис в воздухе, в метре от земли, окружённый прозрачным вращающимся коконом. Алина тянулась к нему изо всех сил, но что-то отталкивало её руки, её ладони скользили по воздуху, как по льду.
За минувшие секунды малыш не успел испугаться. Сквозь уплотнившийся воздух Алина видела, как он улыбается.
— Полкан! Полкан! — закричала девочка.
Пёс рванулся на помощь, оскалив пасть. С верхушки серебряной юлы сорвалась искра. Окруживший братика кокон оделся молниями. Полкан зарычал в прыжке — и захлебнулся визгом. Его вздёрнуло вверх, закружило — и со страшной силой швырнуло оземь. Алина в ужасе отпрянула, когда перед ней рухнул труп собаки с вылезшими из орбит глазами и лопнувшим брюхом.
Волчок поднялся ещё на метр, и следом за ним всплыл воздушный кокон с малышом. Они не спеша двинулись к забору. Алина шагнула за ними, протягивая руки.
— Не надо, волчок! — всхлипнула она. — Отпусти моего братика!
Кокон завис над забором. Он помутнел, и девочка больше не видела лицо брата, лишь различала его силуэт внутри.
— Волчок, ну тогда возьми меня тоже! — крикнула она. — Мы же вместе!
Со звуком разорвавшейся хлопушки кокон исчез.
Алина закричала изо всех сил. Баба Рита, прибежавшая на крик, долго не могла успокоить девочку. А та всё повторяла одно и то же: «Волчок утащил братика». Соседи решили, что малыша унёс зверь, никто не понял, что девочка твердила не про волка, а про юлу… Изувеченный труп дворового пса подтверждал версию о звере.
Но, правду сказать, очень быстро всем стало не до пропавшего мальчика. Зону затрясло. Выброс аномального поля накрыл в том числе и деревню Ковалевка. Серебристый артефакт был его предвестником или первым проявлением. Жители, отлично знающие, что с Зоной не шутят, бежали, прихватив лишь необходимое.
Родители наверняка выслушали бы Алину, разобрались бы, отправились бы на поиски сына. Но выброс застал их в Зоне. Супруги Пономаренко, которых в среде сталкеров знали как Бюрершу и Пономаря, погибли в тот же день.
Знакомые позвонили бабушке, и она приехала за Алиной. Женщине объяснили, что её дочь и зять пропали в Зоне, а внука разорвал волк на глазах у внучки, отчего девочка малость сошла с ума и просит всех поискать её мёртвого братика.
Женщина поверила рассказчикам. Да они и сами думали, что говорят правду.
Бабушка Алины так никогда и не позволила внучке рассказать, что произошло. Она надеялась, что девочка забудет пережитый ужас — только не надо его ворошить. Родители погибли, младший брат погиб… разве что-то изменят подробности их смерти? Может быть, Алина и впрямь забыла бы брата, свыклась с мыслью, что его давно нет, — если бы не сны. Девочке снилась Зона.
Год за годом она видела в снах странные места, незнакомые ландшафты и непривычного вида тварей. Сны вовсе не были кошмарами, они напоминали фильм без начала и конца, с непонятным сюжетом — вроде обрывков передач канала «Дискавери». Бабушка не желала слушать про сны Алины. Когда девочка попыталась заговорить о них в школе, её отправили к врачу. Алина научилась молчать — ей вовсе не хотелось прослыть сумасшедшей. Хватало того, что и в школе, и во дворе панельной двенадцатиэтажки на Троещине её дразнили «чернобыльским мутантом». Но для самой Алины сны были доказательством того, что младший брат жив.
Сестру и брата связывала тоненькая, но прочная ментальная ниточка. Алина не знала, что именно она видит — сны брата или его явь. Но твёрдо верила, что он выжил и продолжает жить там, в Зоне. Потихоньку, для себя одной, она праздновала день рождения брата, который наступал через два дня после её собственного. Алине исполнилось восемь, а брату пять. Ей двенадцать, ему девять. Ей шестнадцать, ему тринадцать. И она всегда знала, что, когда повзрослеет достаточно, вернётся в Чернобыль и найдёт брата.
Всем известно, что Зона непредсказуема. В Зоне возможно всё.
Тот серебристый волчок, который унёс малыша в Зону, каким-то образом его защитил. Алина была в этом убеждена.
Оставалось убедить сталкера пойти с ней на поиски брата.
Мышка приподнялась на локте, разглядывая спящего Каймана. Она уже успела немножко его изучить. Осторожный. Замкнутый. Изрядно эгоистичный. В меру жадный. Самонадеянный. Не самый плохой человек из тех, что встречались Мышке на коротком, но трудном жизненном пути. Она знает слова, которые найдут путь к его сердцу. Всего два слова. «Тайник Бюрерши».
С лёгким вздохом Мышка повернулась к Кайману спиной и закрыла глаза.
— Это даже хорошо, что вы такой зелёный и плоский, — прошептала она едва слышно.
Кайман недобро заурчал во сне, но не проснулся.
5
Сталкер Кайман,
кабачок «У тёти Кати»
— Душевная у тебя сказочка, — буркнул Кайман. — Слезу вышибает. Про сестрицу Алёнушку, то бишь Алинушку, и братца… а как его, кстати, звали, твоего брата?
— Матвеем, в честь дедушки.
Мышка старательно возила ложкой в тарелке солянки, как ребёнок, которому сказали, что сладкое — только после супа.
— Не хочется, ну и не ешь! — не выдержал Кайман. — Смотреть противно!
