— Да ладно, — сказал я. — Пусть звенит, мне нравится. Хорошо.
— Мне тоже. Алиса просто нервничает. Она… Как ты думаешь, китайцы ее совсем вылечили? До конца?
— Похоже на то. Помнишь, как она палец позавчера порезала? До сих пор не зажило… А раньше… Китайцы в таких заболеваниях разбираются, можешь поверить.
— Да, точно… Значит, она теперь совсем нормальная?
Я пожал плечами.
— Алиса? Совсем нормальная? Это, братишка, не про Алису. Она… Сумасшедшая. Не безумная, нет, просто сумасшедшая, непредсказуемая. Она и так непредсказуемая, а после всего…
Она ведь всех убила. Всю свою семью. Такое бесследно не проходит. Такое…
Мне очень хотелось спросить — помнит ли она хоть что-нибудь. Пару раз даже уже почти спросил… Вовремя передумал. Кто его знает, что там у ней в голове, зачем ворошить… Это ведь страшно, жить с такой ношей. Пусть она сама и не виновата, но все равно.
Она плачет, я иногда слышу. По ночам.
— Ты смотри, не напомни ей вдруг, — сказал я. — Про все.
— Я что, дурак?
— Мало ли. Пусть забывает, это даже лучше. Я бы хотел вообще все забыть.
— А я нет.
— Твое дело. Алису не дергай, но…
— Что «но»?
— Ничего. Просто слишком она… Ровная, что ли. Шутки, старается держаться, старается быть веселой. А это трудно, очень трудно. Легко сорваться. А мне бы не хотелось, чтобы Алиса сорвалась. Пусть лучше спокойная остается.
— Просто надо за ней приглядывать… Ладно, жди здесь.
Я пошлепал вверх. Мимо Маши проходить было страшно, казалось, что вот-вот она что-то скажет. Я не боялся того, что она сейчас на меня кинется, не боялся нападения, а вот того, что заговорит, боялся. Вот заговорит — и что с ней после этого делать?
Но Маша промолчала, проявила милосердие, а скорее всего, обратно впала в смерть. Летом, наверное, разморозится, пойдет бродить…
Отрубить ей башку я почему-то не мог, осторожно протиснулся мимо. Нашел на балконе двустволку. Снег валился непробиваемой стеной, ветер пытался закрутить его в вихри, не получалось, снежинки слеплялись в комки прямо в воздухе и падали вниз с приглушенным чавкающим звуком. Первый раз такое видел. А если они начнут слепляться в шары еще наверху? И по пути к земле станут только увеличиваться в размерах! Я представил — падают огромные, как шары для снеговика, снежинки, смерзшиеся и быстрые, и земля дрожит от великанского града.
Неба не видно. Давно его уже не видал, мы оказались точно внутри стеклянного шара, изображающего зиму, вязкий воздух и непрекращающийся снег, оттого, что кто-то без конца трясет и трясет этот шар, город, построенный внутри, уже давно обрушился, и зима уже устала, но хозяин шара продолжает и продолжает его трясти с безумным упрямством, с непонятной настойчивостью.
А может, его и нет, неба. Наша Земля сорвалась со своей оси и несется в космос, остывая с каждым часом, и нет теперь синевы, и солнца, а только звезды светят, а от звезд какой свет?
Возвращаясь, подумал про карточку. У Маши вполне могла быть карточка, если поискать… Представил, как буду обыскивать… Нет, эта дура наверняка давным-давно ее потеряла, точно, потеряла…
А вообще, думать надо меньше, так учил Гомер.
— Ну? — спросил меня Егор.
Я достал из-за плеча двустволку.
— Ага… Слушай, как ты считаешь…
Егор кивнул на Машу.
— Ты правильно ее… Не добил. Вдруг они выздоровеют, а?
— Вдруг. А тебе-то какой в дохлятине прок?
— Мне? Да никакого… интересно. Если все начнет налаживаться, то, может, и они тоже… Излечатся?
— Может — мое любимое слово, — ответил я.
— Ну да… Папка говорил, что все как раньше сделается. Все восстановится. Или китайцы нам помогут, представь, благодать какая…
— Благодать — это совсем другое, — перебил я. — Тут китайцы совсем ни при чем. И я в нее вообще-то слабо верю… теперь… Пойдем, что ли, к Алисе?
Но Егор уже развернулся и направился вниз, держась рукой за покачивающиеся перила и чиркая рогами по стене, рога издавали печальный звук.
Спустились к Алисе. Она сидела возле костра в гнезде, свернутом из ковров и одеял, наружу торчали лицо и руки, Алиса варила воду в железной кружке, грела пальцы в теплом пару. Увидела нас, хрустнула шеей и сразу сказала:
— Прыщельга, а в твоем магазине подземном ласты есть?
— Как?
— Ласты. Знаешь, что такое ласты?
— Нет.
— Жаль.
Алиса выбралась из берлоги.
— Ласты — это в чем-то наше будущее, — сказала она. — Вы, кстати, пожрать раздобыли? Кабанчика там, или зубра? Как я велела?
— Нет, какие сейчас кабанчики… — со скукой ответил Егор. — Времена уже не те, сама понимаешь… Я это…
— Что это у тебя там? А? Ветвится что-то… Вы вообще что-нибудь полезное нашли?
— Нашли, — улыбнулся Егор, и в этой улыбке играло торжество. — То есть очень полезное, просто… Просто чудо! Вот!
Егор с видом победителя достал из-за спины охапку мерзлых рогов и торжествующе сгрузил их к ногам Алисы.
— Что это значит? — поинтересовалась та осторожно, видимо, как-то ее рога смутили.
— Рога, — пояснил Егор.
«Рога» он произнес так, будто это были не рога, а по крайней мере олений окорок.
— Рога… — сказала Алиса, задумчиво прикусив губу. — Рога — это… рога. Символ изобилия.
Алиса пошевелила бровями. Посмотрела на меня, я пребывал в невозмутимости.
— И что вы собираетесь с этими рогами предпринимать? — осведомилась Алиса.
— Варить, — чистосердечно ответил Егор.
Я думал, что сейчас Алиса рассмеется, но она удержалась.
— Варить… — покивала Алиса. — Это интересно… То есть правильно, рога и нужно варить. Потому что тот, кто питается вареными рогами… его изобилие преследует.
— Дэв говорит, что их надо целиком варить, а я вот думаю — как? Они же не влезут.
Алиса поглядела на меня пристальней.
— Нужен большой котел, — сказал Егор.
— Мне кажется, рога надо порубить. От этого их вкусовые качества не очень изменятся.
— Да? — спросил у меня Егор.
Я кивнул.
Егор начал с воодушевлением рубить рога. Я устроился напротив Алисы.
— Нам удивительно повезло, — сказала Алиса. — Рога — это… просто счастье какое-то. А на вкус…
Алиса закатила глаза.
— На вкус, как мясо. Почти…
— Перевар называется, — сообщил Егор.
— Да, да, перевар, как же… Помню, мы этот перевар ведрами ели. Ну что ж, давайте попробуем. Воды я наплавила, ты теперь давай рога туши…
Егор нарубил полведра рогов, засыпал их в котел, стал варить. Мы собрались вокруг огня. Было как-то спокойно и тепло, воздух в помещении немного прогрелся, и мне, конечно, хотелось спать. Алиса пустилась рассказывать историю про то, как один человек, не помнит, как его звали, так вот, он тоже очень любил рога. Но он их не только варил, он приготовлял из них разнообразные снадобья, значительно продлевающие жизнь. Рога он толок и настаивал на собственной моче, пил, втирал. От регулярного употребления рогов у него очень укрепились ногти и удлинились еще, в результате чего он приобрел повышенные показатели в лазанье по деревьям и стенам домов…
