Ознакомительная версия.
Надо сказать, что при совершенно отвратительном вкусе похлебка являлась довольно питательной. Судя по всему, ее изготавливали методом «бросай в кастрюлю все, что подвернется под руку». А набор доступных лагерным гномам-поварам компонентов оказался довольно ограничен. Плоды, в том числе и подгнившие, найденные при расчистке, листья и кора некоторых деревьев, съедобные виды трав. Подножный корм, что называется. И в качестве основного источника калорий – отруби и потроха с расположенного неподалеку от Периметра мясоразделочного комбината, куда с окрестных ферм свозили на убой животных со странным названием – «бегемотосвинья». То ли это свинья размером с бегемота, то ли гибрид какой – не знаю, видеть не доводилось. Но потроха у нее жирные, хотя и ужасно вонючие. Однако немецкий контролер на лагерной кухне строго следил, чтобы в похлебке содержалось точно установленное инструкцией количество калорий. Порядок есть порядок! Насчет вкусовых кондиций в спущенной из Управления Работ (так называлась, оказывается, организация, в ведении которой состояли трудовые лагеря) инструкции, видимо, ничего не говорилось. И очень жаль!
Изредка попадавшиеся с отрубями кусочки мяса повара-гномы срезали себе, отдельно готовя суп для бригадиров и остальных имевшихся в лагере соплеменников. Насчет статуса этого странного народца – северных гномов, как их называли в Рейхе, я так до конца и не понял – то ли они просто были привилегированными заключенными, то ли вольнонаемными. Скорее всего, что-то среднее.
Когда я три недели назад попал сюда, то не понимал вообще ничего и, даже минимально не зная порядков, мог сильно от этого пострадать. Вплоть до летального исхода. Тут с этим быстро… Однако мне повезло встретить добрых товарищей, готовых вовремя подсказать…
Дело было так. Покинув после третьего и неожиданно оказавшегося последним допроса то ли больницу, то ли тюрьму, конвоиры направились на ближайшую станцию поезда. Там меня загнали на открытую грузовую платформу. Пустую. В результате я около получаса наслаждался медленно, со скоростью километров тридцать в час, проплывающими мимо пейзажами Метрополии, сдобренными густым паровозным дымком, постоянно лезущим в ноздри. Вокруг железнодорожного полотна расстилались многочисленные поля, засеянные вполне обычными, на мой неискушенный взгляд, злаками. Скорее всего, первая волна переселенцев имела с собой семена земных культурных растений. Ведь они собирались колонизировать Африку.
Иногда встречались небольшие, на пять-шесть аккуратных домов, деревушки. Рядом с ними располагались продолговатые закрытые строения, там, наверное, содержались домашние животные. А вдалеке виднелись явно промышленные сооружения. Кажется, даже промелькнул на горизонте разбомбленный нами завод.
Наша местами не лишенная приятности после долгого заключения в закрытом помещении поездка завершилась у высоченного, метров в десять, частокола из толстых обструганных стволов. Верхушки дрынов были заострены, и их густо обвивала колючая проволока. На каждый километр примерно данного «заборчика» приходилась высокая сторожевая башня с наблюдателями. Не оставалось сомнений, что это и есть тот самый хваленый внутренний Периметр, в шутку называемый в штабе союзников Великой Немецкой Стеной. Действительно надежная преграда для зверья и врагов, преодолеть которую впервые удалось только с помощью трофейного дирижабля.
Почему внутренний, я понял, когда меня грубо вытолкнули прикладами с платформы (железная дорога заканчивалась у частокола) и провели на ту сторону сквозь широкие металлические ворота, украшенные довольно ожидаемой надписью: «Arbeit macht frei»[1]. М-да, Четвертый Рейх оригинальностью явно не страдал… Джунгли отнюдь не начинались прямо у забора. Ближайшие деревья находились не ближе чем в полукилометре от ворот. А за ними еще примерно в полукилометре местами виднелся заборчик пожиже. Это и был внешний периметр. Временный. А все что между ними называлось, как мне стало известно позднее, Расчисткой.
После долгого оформления соответствующих документов на пропускном пункте у внешнего Периметра уже другие конвоиры – вооруженные устрашающего размера шипастыми дубинками гномы – привели меня на площадку между бараками. Там как раз собирались на вечернюю поверку обитатели лагеря. Вытолкнув на середину плаца, поставили на колени лицом к немногочисленному «президиуму», и высокий немецкий офицер не в серой, как привычные уже мне штурмовики, а в черной форме сообщил сквозь зубы, что в его лагере кто не работает, тот долго не живет. Притащивший меня гном с дубинкой коряво перевел на русский. После чего, несмотря на разницу в росте, поднял за шкирку и, повернув лицом к стоявшей неровным строем толпе, громко осведомился на столь же корявом немецком, какой из бригад не хватает работника.
Тут я впервые пригляделся к своим будущим собратьям по несчастью и слегка обалдел. Раньше думал, что большую часть рабочей силы в нацистских лагерях составляют пленные из русской общины, однако представшие перед моими глазами истощенные создания явно к ним не относились. Косматые, полностью заросшие люди в основном со смуглой кожей и минимумом одежды производили неприятное впечатление. Я понял, что основное количество заключенных в лагере взято из пойманных штурмовиками представителей многочисленных общин лесных варваров. Эти люди – потомки разнообразных групп, попадавших в прошлом сюда тем же образом, что и все остальные, но почти полностью одичавших. Они не совсем потеряли человеческий облик и даже сохранили какое-то языковое общение, но полностью утратили культуру и умение производить орудия труда, деградировав до уровня примитивных дикарей. Внешний вид их также колебался в широких пределах. Я много слышал о варварах от союзников, в том числе и жуткие вещи вроде пристрастия тех к каннибализму, однако видел вблизи впервые. Не хотелось бы провести свои, вполне вероятно, последние дни в таком обществе!
Но Создатель или кто там еще, присматривавший за этим мирком, сжалился. От многоликой толпы отделился здоровый светловолосый детина явно не «варварского» вида и, шагнув вперед, поднял руку:
– Нашей группе не хватает!
Гном переглянулся со своим собратом, стоявшим недалеко от вышедшего из неровного строя парня. Второй гном кивнул, и кончик дубины подтолкнул меня в том направлении в сопровождении ценного совета:
– Поидьешь в бригаду Мергза! Его сльюшайсья!
Я, шатаясь – последствия ранения, несмотря на неплохое лечение, все еще давали о себе знать, – побрел в указанном направлении. На полпути меня встретил все тот же золотоволосый, насколько позволяла судить короткая, в отличие от «варварских», стрижка, детина и помог добраться до места в строю.
Ознакомительная версия.
