Принцесса отскочила от трупов, но тут же осела на землю и разрыдалась. Оно и немудрено – такое пережить.
Воительница стояла по другую сторону побоища и наблюдала за происходящим, слегка наклонив голову набок. Еще не оправившаяся от шока, спасенная вспомнила о своей заступнице. Высокая, светлокожая, темноволосая. Смелое и уверенное выражение голубых, словно полуденное небо, глаз. Меч за спиной висит явно не для красоты. Причем перед ней не просто женщина-воин, а, судя по одеянию и цвету глаз, еще и жрица Воздуха.
Через несколько ударов сердца до Ники дошло:
– Даргарийка!
Тело само приняло вертикальное положение и ломанулось в кусты. Оставшаяся на месте северянка хмыкнула и пошла своей дорогой.
Неизвестно, что страшнее: попасться отряду пепельников или даргарийке. Скорее всего, первым, последняя хоть не станет издеваться (хотя кто ее знает?). Вот только для чего она спасла лаэйри и дала возможность той унести ноги? Непонятно… Страх смерти отступил, и вновь появились вопросы: зачем и почему?
Бешеный бег не мог продолжаться вечно, в конце концов Лариника запнулась о спрятавшийся в траве камень и шлепнулась на колени. Сердце стучало как ненормальное. И стук этот отдавался в ушах. Дышать получалось с огромным трудом. Руки тряслись. Ноги не слушались абсолютно. Как долго будет продолжаться этот побег в никуда? Будь ты проклят, Ривалт!
Отдышавшись и немного придя в себя, девушка огляделась. Вокруг молодая рощица. Нет холмов и кустов, трава низкая, стволы деревьев тонкие и невысокие, веточки словно кружево – особо не спрячешься.
«Эх, ну и будь, что будет!» – решила принцесса, свернувшись в клубок и доверившись последнему из тех, кому она еще могла верить, – лесу. Предстояла еще одна опасная ночь…
– Ника! – позвал до боли знакомый голос. Медленно приближалась смуглая лаэйри в сорочке с прожженными дырами. Лица не видно, но Лариника всегда узнает ее из тысяч других.
– Мама…
– Иди со мной.
– З-зачем?
Женщина не ответила, а только протянула обугленную руку. Ника испуганно вскрикнула, вскочила и, пробежав несколько шагов, оглянулась. Покойница исчезла.
Ночной лес полон различных устрашающих звуков и видений. Скрип стволов, шорох листвы, писк грызунов, хохочущие крики сыча, хлопанье крыльев, испуганный топот, волчий вой. Непонятные тени мелькают то тут, то там. Иногда кажется, что это силуэты эльмиронцев или каких-то чудовищ.
Совсем близко что-то щелкнуло. Девушка осторожно поднялась и, попятившись, наступила на что-то. Оглушающе взвизгнув, жертва разыгравшегося воображения отпрыгнула, не глядя под ноги.
Остановилась принцесса уже далеко от места ночлега, так и не отдохнув, так как не переставала бежать, покуда не обнаружила почти полное отсутствие звезд на фоне светлеющего неба. Скоро утро!
– Кошелек или жизнь?! – выскочил из кустов взлохмаченный пацаненок.
– Елки-иголки! – сплюнула Лариника. Она давно потеряла счет дням и уже не могла даже примерно назвать свое местоположение. Однако охота продолжалась, и преследователи словно бы знали, где ее искать. Вот и сейчас, стоило переместиться дальше от границы, как неприятности не заставили себя ждать. Хотя, конечно, глупо подозревать во всех подряд встреченных пепельниках наемников, посланных дядей. Но даже если эта банда разбойников никакого отношения к Ривалту не имеет, легче от этого не становится.
– Кошелек или жизнь?! – повторил маленький бандит. Внешне гаденыш выглядел весны на три-четыре младше Ники, и наверняка девушка справилась с ним даже без использования магического дара. Но вряд ли он вышел на разбойничью тропу без взрослых сообщников.
Словно в подтверждение догадок, из тех же зарослей, откуда выпрыгнул паршивец с ножом, вылез его более взрослый сообщник. А оглянувшаяся на шелест, раздавшийся сзади, Ника вдруг обнаружила, что окружена ощетинившейся оружием шайкой.
Девушка застонала.
Оборванец с самым ржавым тесаком, противно облизнулся и прохрипел:
– Ну, так что выбираешь, лапка: быть мертвой или бедной?
– Лапка предпочитает оставаться живой и богатой, – сурово отозвался смутно знакомый голос.
Грабители заозирались. Даргарийка стояла, прислонившись к дереву, в одной руке она небрежно вертела кинжал, а над ладонью другой парила ярко-бирюзовая октограмма. Кто-то испуганно икнул.
– Есть желающие оспорить мои слова?
Желающих не нашлось.
– Тогда брысь отсюда, пока я вас всех не убила!
Все обозримое пространство мгновенно очистилось.
– Не знаю, зачем ты это делаешь, но спасибо, – прочистив горло, сказала Ника.
– Да не за что, – ухмыльнулась вслед принцессе жрица. – Везет тебе на проблемы.
– Это точно. Ну, мне тоже, пожалуй, пора, – Лариника в последний раз оглянулась на себорийскую жрицу и побрела наугад.
Принцесса почти не обращала внимания на усталость и вечное недосыпание. Эмоции, связанные с гибелью родных, чуть притупились, но стоило вспомнить о горе, как вновь наворачивались слезы.
А вот лесные жители и сам лес не ведали о трагедии, разыгравшейся в столице Ютра. Природа жила своей привычной жизнью. Внешне все спокойно, но если заглянуть под листья, под кусты, присмотреться к окружающим существам, то можно заметить борьбу. Борьбу между животными, насекомыми, растениями. Борьбу за выживание, за пищу, за место под солнцем. Ника сравнила ее с тем, что происходило сейчас с ней. Казалось, будто это страшный сон, что она вот-вот проснется и все забудется. Но служанка не будила на рассвете, утреннее нежно-голубое платье не ждало хозяйку в гардеробе, а во главе стола больше никогда не сядет отец и не посмотрит с укором на опоздавшую.
Выйдя к ручью, девушка наклонилась и стала всматриваться в свое отражение. Осунувшееся, худющее, усталое лицо. Золотистые волосы растрепались, платье изорвалось, нитка-предательница давно исчезла, а вместе с ней исчезла и вышивка. То, что Лариника – не самая последняя нищенка, а наследная принцесса, выдавали осанка и украшения – тонкий браслет и кулон с изумрудом. Так выглядеть для королевской особы – позор! Благородная дама должна быть аккуратно одета, сидеть за пяльцами, танцевать на балу, прогуливаться по парку, кружить головы кавалерам, но никак не бегать по знакомой только по картам местности в лохмотьях, что когда-то гордо назывались дневным платьем.
Вспомнив про жизнь во дворце, Ника вполголоса запела:
Под сенью весенней листвы
В салатовом платье сидела
И песни любовные пела
Сестрица самой королевы.
Слова о любви и о долге,
О воинской славе и доме
Для воинов в длинном походе
Звучали по всей Эльмироне.
В одном из отрядов был тот,
Кого та девица любила.
В надежде, что он к ней придет,
На счастье платок подарила.
Под сенью весенней листвы
В салатовом платье сидела
И песни любовные пела
Сестрица самой королевы.
Не знала она, что гонец
Прискорбные вести несет,
Не знала, что встретит конец
Любви ее яркий полет.
Не самая лучшая судьба ждала бы принцессу и при живых родных – замужество, золотая клетка. Но сейчас ее ожидают смерть или неволя. Из двух зол Лариника бы, несомненно, выбрала первое, но Ривалт решил иначе. Пожелав дяде долгих странствий по Инмироне, девушка быстро переплела косу и вновь посмотрелась в воду.
