— Это вы меня ждете? — раздался вдруг голос над моим ухом.
Субкоммандант Ченстохович собственной персоной. У дверей штаба за его спиной виновато маячил дежурный по штабу.
«Так точно», чуть было не сказал я, но в последний момент подавил в себе импульс коленопреклонения перед высокими чинами и молча протянул Ченстоховичу свое удостоверение.
— Пре-есса, — задумчиво и с некоторой досадой протянул субкоммандант. — Если вы хотите взять у меня интервью, вам лучше обратиться в нашу пресс-службу…
— Я прибыл к вам по другому поводу, господин субкоммандант, — вежливо возразил я.
Он поднял мохнатые брови, и морщины на его суровом лице сразу разгладились.
— Вот как? А по какому поводу вы прибыли, господин… простите?
— Ничего, — великодушно сказал я. — У меня тоже скверная память на фамилии и имена… Меня зовут Рамиров, Ян Рамиров.
— Знакомо, — сказал он. — Где-то я уже слышал о вас… В какой газете изволите трудиться, господин Рамиров?
— «Молодежный вестник». Только не говорите мне, что это ваша любимая газета, господин субкоммандант, — нахально сказал я.
С высокими армейскими чинами именно так и следует беседовать, чтобы дать почувствовать им твою независимость от них.
— Понятно, — сказал Ченстохович. Он явно никуда не торопился. — «Нужна ли нам армия?»… «С кем вы собираетесь воевать, милитары?»… И прочее, и прочее в том же духе… Теперь я вспомнил вашу фамилию, как же, как же!..
Тон его стал еще более язвительным.
— Редакция нашей газеты направила меня к вам по следующему вопросу, господин субкоммандант, — стал излагать я. — Нам известно о тех учениях, которые начались в масштабе Объединенных Вооруженных Сил, и мы хотели бы посвятить один из ближайших номеров этой теме. Репортаж с места событий, он нам очень нужен, господин Ченстохович. Прошу вашего разрешения дать мне возможность побыть в шкуре милитара одной из частей «коммандос», чтобы я мог потом написать большую, объективную статью… Ведь очень важно донести всю правду об армии до молодежных масс, не так ли?
— Знаю я, какую правду вы донесете после пребывания среди милитаров, — с горечью сказал Ченстохович. — «Убийцы в пятнистой форме». Или что-нибудь подобное…
Я молчал. Что я мог ответить ему? «Может быть, он мне откажет, и тогда все сорвется?», мелькнула в голове предательская мыслишка.
— Вот скажите мне, — продолжал субкоммандант, глядя на меня в упор. — Почему вы все нас так ненавидите? За что? Ведь мы все-таки защищаем вас… Или вы действительно считаете, что вас не от кого защищать?
Я молчал. Я многое мог бы сказать на эту тему, но не сейчас.
— Поймите, наконец, — говорил, нервно затягиваясь дорогой сигаретой Ченстохович, — государство — любое государство! — не может обойтись без армии, пока оно существует!..
— Какая оригинальная мысль, — заметил я. — Жаль, что до этого не додумались в свое время классики политологии!
— При чем тут классики? — отмахнулся мой собеседник, не желая реагировать на иронию в моем голосе. — Возьмите хотя бы тот случай, потрясший весь мир — когда маньяки-экстремисты пригрозили взорвать портативное термоядерное устройство в Ницце в разгар курортного сезона… Кто их, по-вашему, обезвредил? Не армия?.. А прошлогодний суперпожар в Северном море, когда горящая нефть угрожала залить все побережье Дании?! За счет каких сил и средств были спасены люди, много людей?.. А масса других ситуаций, когда только военная дисциплина, оперативность и продуманность решений спасали людей?!. И вы по-прежнему будете настаивать на том, что мы, военные, не нужны Сообществу?!
Не пустит он меня в окопы, вяло думал я, не пытаясь сопротивляться натиску собеседника. Вон как разошелся… В конце концов, прикажет — и выставят меня за КПП несолоно-хлебавши… хотя бы даже вон те желторотые вояки с полосы препятствий…
— А вы думаете, нам легко? — продолжал сердиться Ченстохович, не замечая в полемическом пылу, что витой шнур аксельбанта отстегнулся с его правого погона и болтается на уровне подмышки. — Попробуйте поддерживать постоянную боеготовность частей и подразделений, если вокруг только и твердят о штыке, воткнутом в землю, о пушках, переплавляемых на сковородки, да о стратегических ракетах, по десятку за день взрываемых на спецполигонах!.. Попробуйте удержать дисциплину в подразделении, где три четверти рядовых милитаров служат по контракту, а это значит — ровно в семнадцать ноль-ноль, пусть даже будет потоп, каждый из них переоденется в цивильное, прыгнет в свой «пежо», «форд» или «мерседес» — и до утра его только и видели!.. И, самое главное, попробуйте научить солдата воевать, если у него и у его страны нет врагов!..
С полосы препятствий донеслись возбужденные выкрики и хохот. Очередная партия защитников Сообщества с переменным успехом единоборствовала с «мешком»; на заднем плане кто-то, скользя и чудом не срываясь вниз, бежал по наклонному бревну, еще дальше смутно маячили выдохшиеся силуэты, висящие на турнике…
— Ладно, — неожиданно сказал субкоммандант. — Дискутировать на подобные темы можно до бесконечности… Только не поймете вы меня, господин Рамиров. Знаете, а я все-таки дам вам разрешение участвовать в учениях. У Калькуты как раз готовится к заданию группа, отправитесь с ней в тыл «противника» сегодня ночью. Только вот…
Он замялся, с явным сожалением оглядывая меня с головы до ног на манер гоголевского Бульбы. Я понял его мысль.
— Не беспокойтесь, господин субкоммандант, — сказал я. — Скидок на мое физическое состояние командиру группы делать не придется…
И вот теперь я сидел среди парней в пятнистой форме, и на мне была такая же форма.
Сверлил меня один и тот же вопрос.
Зачем все же меня сюда направили?
«На всякий случай», туманно выразился Брилер, и прозвучало это как «непредвиденный случай». Он, конечно же, шутил, но мне было не до шуток начальника. Не нравилось мне это «пойди туда, не знаю — куда»…
От наблюдения за членами группы Бикоффа у меня сложилось странное впечатление: будто предстоящая игра в войну им вовсе не нужна.
Задрав ноги по-штатовски, небрежно жуя «чуингам» и потягивая сок из ярких банок, они говорили, как выражаются французы, «pour meubler le silence» — чтобы не молчать. Неуклюжие и не всегда цензурные анекдоты. Новости из мира турбомузыки и сплетни об интимной жизни кинозвезд. Последние веяния молодежной моды. И, разумеется, женщины, машины и тотализатор…
«В Пандух бы этих ребят — на денек хотя бы», невольно подумал я, но тут же одернул самого себя. При чем здесь Пандух? Не стоит сравнивать их, нынешних, с теми, кто служил пятнадцать-двадцать лет назад. Времена меняются, и люди вместе с ними, гласила древняя пословица. Внешность, темы разговоров — это еще ничего не значит. Витька Симонин, помнится, перед боем тоже приговаривал: «Эх, братцы, бабу бы сейчас!..» — а погиб, закрыв своим телом чужих детей, оказавшихся под сильным огнем фундаменталистов… Конечно, в армии стало дышать намного вольнее, но люди в военной форме не стали ни лучше, ни хуже. Просто они стали другими, вот и все…
