Лим не торопился. Всё, что должно было произойти, – уже произошло. Чему суждено сбыться – сбудется. То, что было, и то, что будет, – не существует. Есть только это мгновение блаженства, когда можно расслабиться. Здесь его никто не предаст, никто не достанет. Камень надёжно защищает от остального мира. Ему всё-таки удалось спрятаться от своих врагов! Голод и жажда придут позднее. А сейчас необходимо отдохнуть, собраться с силами и только после этого приниматься за поиски выхода. А в том, что этот выход существует, Лим нисколько не сомневался. Незыблемость альтернативы – основной постулат Веры. И с этой мыслью он уже через минуту блаженно спал.
* * *
Лим проснулся отдохнувший, полный сил и надежд.
Ноги затекли, и спину ломило, но это ничего не значило: была жизнь, и врагам не спрятаться от него за каменными стенами его темницы!
Он до них доберётся!
Звеня цепями, Лим принялся ощупывать свою крохотную вселенную: потолок ниже плеч, ширина и длина примерно такие же. «Неудобно», – решил Лим, потом вслух добавил:
– И это ещё очень мягко сказано!
Некоторое время он обдумывал это открытие, потом принялся за более тщательные исследования.
В стене под самым потолком находилось отверстие величиной с кулак. Просунуть туда руку не удалось, мешала цепь, вдобавок уже на глубине ладони отверстие круто заворачивало вверх, и Лим сомневался, что рука сможет последовать этому изгибу. А даже если сможет?
В полу под ногами было такое же отверстие.
«Очевидно, вентиляция, – подумал он. – По крайней мере верхняя нора. А та, что внизу, для сброса нечистот. Это же надо, какая забота!» Тут же пришлось заняться проверкой своих предположений.
«Ещё повезло, что Муса не слишком гостеприимный хозяин, иначе сбрасывать пришлось бы куда больше».
Теперь воняло мочой, но с этим придётся смириться, а вот проверять глубину выгребной ямы скоро будет нечем. Лим почувствовал голод, но только усмехнулся. То ли ещё будет!
Теперь пришло время заняться цепями. Лиму казалось, что они занимают чуть ли не половину его жилища.
Он ощупал браслеты и признал, что заклёпано на совесть. «Хороший кузнец, – с одобрением подумал Лим, – Весьма некстати». Но теперь он знал, что делать. Он видел свой путь. Он снова был в строю. Он видел трудности и, как всегда, не страшился их.
Сперва с помощью браслетов на запястьях разогнуть одно звено. Выпрямить его и заточить о твёрдый, шершавый камень темницы. Две цепи – два звена, значит, получатся две стамески, которые помогут расклепать ошейник. Конечно, придётся повозиться, но чем-то заняться всё равно надо.
Не умирать же здесь, в самом деле?!
Когда с цепями будет покончено, стамесками он выкрошит раствор, которым скрепили камни, замуровавшие его пещеру. Там будут хищники, но… к чему ломать голову о том, что будет, если не решено то, что следует решить сейчас? Вопросы нужно решать в порядке их поступления. «Если бы ещё и кормили», – подумал Лим, принимаясь за работу.
* * *
Цепи уже слетели с браслетов и ощутимо ослабела хватка ошейника, когда силы его иссякли.
Лим откинулся на ставший родным камень и в который раз обдумал своё положение. Приходилось признать, что с ошейником ему не справиться. Движения стали вялыми и неточными. Остро заточенной стамеской он скорее перережет себе горло, чем хотя бы ещё раз удачно подцепит заклёпку.
Можно забыть об ошейнике и немедленно приниматься за стену. Но выползти из склепа к хищникам с ошейником и цепью – не самый безболезненный способ покончить с жизнью. Уж лучше прямо сейчас, стамеской. Возможно, именно для этого ему и оставили цепь.
Ещё была возможность разобрать недоступный для льва узкий проход, через который убить одного из них, а затем его съесть. Если лев просунет в щель лапу, её можно будет заклинить, а потом из неё напиться крови…
Убить льва?.. Лим с сомнением покрутил браслет на правой руке. Интересно, насколько он должен похудеть, чтобы браслет сам свалился с руки? А как надо похудеть, чтобы свалился ошейник? Ха-ха. Убить льва не получится. Их там двенадцать. И с чего это льву вздумается засовывать в сомнительную щель свою лапу? Такие фокусы совсем не в природе этих осторожных животных. И решётка! И стража…
Всё тщетно. Разумных выходов он больше не видел.
Значит, самое время переходить к безумным.
Муса запер его здесь, чтобы он продемонстрировал знание. Или у него нет веры?
Писано же золотом по фиолетовому: «Взрастите в себе веру с маковое зёрнышко, и горы склонятся к ногам вашим».
До гор нам дела нет, по крайней мере сегодня, а вот выбраться отсюда было бы здорово. И если для этого необходима вера, что ж, сейчас что-нибудь сообразим.
Теорию Лим знал. Следует лишь создать непротиворечивую иллюзию, соответствующую любому, пусть самому безумному желанию. Сосредоточить на иллюзии всё своё внимание и убедить себя в её реальности. Если сплав концентрация-вера-желание достаточно силён, иллюзия станет частью реального мира. Вроде бы всё просто.
Однажды Лим уже видел такое. А что сделано одним человеком, может повторить другой.
Тем более что выбора, похоже, нет.
Лим пошевелился, устраиваясь, насколько было возможно, удобнее. Он начал прислушиваться к шуму крови в ушах, к биению пульса в теле. Через некоторое время ему начало казаться, что всё тело содрогается от ударов сердца, и что волны тёплой густой крови раскачивают его на гигантских качелях, убаюкивая, нашёптывая…
* * *
Иногда он приходил в себя. Всплывая на поверхность сознания, он убеждался, что опять пристал к тому же берегу. По-прежнему темно, безжизненно, безводно. Нет, он искал другую реальность, другой мир, который дал бы ему шанс выжить. Учителю это удалось. Учителю удавалось всё или почти всё. Учитель пытался им всё объяснить. Но разве можно научить рисовать слепого? Или петь глухого?
Они понимали только то, чему было немедленное применение. Учитель сказал: «Нам нужен воин». И дифтер Касим эль-Суфа Лим стал воином. О! Это был лишь первый опыт волшбы проснувшегося знания. Когда прочитанное слово с готовностью укладывается в сознании, растворяется в теле. Всего лишь чтение. Всего лишь правильный набор слов. Хочешь быть? Читаешь и становишься. Как древние это делали? Тайна…
Учитель называл его жрецом заточённого железа. Но Лим не очень жаловал железо. Всё, что однажды можно потерять, нельзя назвать собственностью. А как доверить жизнь тому, чем, по сути, не владеешь?
Муса сказал: «Учитель предал». Какая наивность!
Учитель предан только знаниям, замысловатой вязью уснувшим на сером полотне пергамента, свёрнутого в свиток и надёжно укрытого в деревянном футляре. Эти знания старше пирамид. Они старше людей, придумавших слово «бог». Учитель не мог предать, но мог следовать своему плану. И если в этом плане Лиму следовало находиться в каменном мешке… что ж, значит, на то были причины.
