Перед тем, как канула в небытие последняя секунда отсчёта, он вспомнил. В его уносящемся по тоннелю смерти сознании вспыхнула яркая и совершенно живая картина колышущегося, подобно зелёному морю, Леса — прохладного, манящего и пряного.
Лео Антонио улыбнулся в последний раз — и стал частью небытия.
* * *
Рэй Фолнер смотрел перед собой и видел только чёрноту, усыпанную звёздами. В правом нижнем углу иллюминатора медленно рос абрис планеты, хорошо знакомой Ангелу Республики. Это, без сомнения, был Плутон, ржаво-коричневый, с белёсыми проплешинами и отчётливо видимыми кратерами.
Повернув голову влево, Фолнер посмотрел на отца Эбнера. Жрец лежал в своей «колыбели» неподвижно, уставившись в квадратный иллюминатор мобильной капсулы, в которую их поместили после разморозки искримняне. Оба человека были подключены к системам жизнеобеспечения, снабжавшим их пищей и водой, а также утилизировавшим отходы. Тела Рея Фолнера и отца Эбнера опутывали эластичные трубки, сделанные из органической ткани и казавшиеся щупальцами какого-то невиданного существа. Вначале Рей Фолнер не мог смотреть на них без содрогания, но за восемь дней полёта привык. Они с отцом Эбнером почти не разговаривали: оба были слабы, мысли путались, речь давалась с трудом — вероятно, сказывались последствия долгого криогенного сна. У них не хватило бы сил даже на то, чтобы отсоединиться от системы жизнеобеспечения, если б они захотели покончить с собой.
Рей Фолнер и отец Эбнер очнулись уже в капсуле, не зная, куда направляются и чем кончится их путешествие. Оба не раз успели попрощаться с жизнью и вновь обрести надежду, так что полёт был во всех отношениях изматывающим. Наконец, часов за пять до того, как они увидели абрис Плутона, бортовой компьютер механическим голосом проинформировал их о том, что они находятся в мобильной капсуле и направляются на свою родную планету. Капсула посылала сигнал, сообщающий сторожевым кораблям и оборонным блокам Республики, что внутри неё находятся Рей Фолнер и Рудольф Эбнер, так что их пропускали, но два истребителя уже, по крайней мере, несколько часов сопровождали капсулу — пассажиры видели их в единственный фронтальный иллюминатор.
— Скоро мы будем дома, — прошептал Рей Фолнер, глядя на обострившийся профиль отца Эбнера.
— Да, — проговорил жрец одними губами.
Ангел Республики отвернулся. Перед глазами на фоне чёрного неба рос абрис Плутона. Справа и слева маячили борта истребителей, их эмиссионные следы тянулись на несколько километров, но пассажирам капсулы виднелись только несколько сотен метров светящихся полос, стелющихся за дюзами кораблей.
Рей Фолнер прикрыл глаза. Скоро он будет дома! Что ждёт его там — неизвестно, но он возвращается на родину. И это главное.
* * *
Двенадцать человек стояли вокруг множества свежих могил — насыпей из мелких камней с водружёнными крестами, сваренными из металлических труб и арматуры. На каждом имелась табличка с именем.
После того, как напавший на Макса робот из последних сил взорвал имплантированную в него атомную микробомбу, из всех членов общины в живых осталось только двенадцать человек, которые в это время находились в домах, и которых не задело или почти не задело взрывом. Некоторые были контужены, другие ранены, но они были живы — в основном, благодаря скафандрам, защитившим их от гамма-излучения.
С тех пор прошло два дня. Кое-как оправившись, люди похоронили погибших и теперь, переходя от одной могилы к другой, читали над ними литургию и произносили слова прощания. Среди уцелевших была и Хэлен. Она увела Юниса, стрелявшего в Альму, в дом, и потому они оба остались живы — как и женщины, отправившиеся с ними. Пастор Винсенто и все, кто был с Максом, погибли. Могилы священника и Макса стояли особняком.
Члены общины только что закончили обряд над могилой пастора и теперь стояли вокруг насыпи, где был похоронен Макс. На табличке, приклёпанной к кресту, помимо его имени была выгравирована эпитафия: «Прости, Господи, все прегрешения рабу твоему, ибо ратовал он за детей Твоих. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь».
Это была идея Хэлен — она предложила сделать эту надпись, и никто не возражал. Такая же была и на могиле пастора Винсенто — тоже с подачи Хэлен.
Люди совершили все положенные обряды над могилой Макса Агранова, но они мало о нём знали, а потому, когда настало время говорить слова прощания, ограничились лишь общими фразами. У них не было цветов, и они клали на могилы камни.
Когда все разошлись, Хэлен постояла ещё несколько секунд, перечитывая эпитафию, и тоже отошла. Всё было кончено. Умерли не только те, чьи жизни унёс взрыв, погибла сама община. Без пастора Винсенто людям здесь нечего было делать. Это понимали все, но не говорили об этом. И всё же пора было подумать о том, чтобы выбраться из Некрополя и отправиться куда-то ещё — возможно, покинуть Уран, несмотря на продолжающуюся войну.
Было очевидно, что мир изменился и уже не станет прежним. После того, как Макс Агранов раскинул над Землёй энергетический купол, защищающий её от любой агрессии, каждый, кто ненавидел войну и насилие, мог укрыться на ней. Теперь человечество было обречено разделиться на две части: тех, кто спасётся на этом новом Сионе, и тех, кто окунётся в водоворот крови и огня, чтобы добыть себе богатство, славу или власть.
Хэлен ещё не решила, что выберет, но она знала, что в любом случае ей предстоит очень долгий путь — возможно, длиною в жизнь.
Глава 81
Корабль стремительно вылетел из-за гор, оставляя длинный эмиссионный след. Через секунду включились тормозные дюзы, и корабль начал снижаться.
Он походил на огромную золотую птицу, тонированный фонарь сверкал в лучах высоко стоящего солнца.
Внутри кольца гор простиралась каменистая пустыня — обычный для Урана пейзаж. Корабль направлялся к разрушенной скале, некогда поднимавшейся к небу наподобие стелы. В её основании поверхность планеты была разворочена и оплавлена. Уродливым шрамом зиял чёрный провал.
Голубые росчерки вырывавшегося из двигателей пламени становились всё меньше, пока корабль не опустился на краю этого разлома. Фонарь плавно ушёл в корпус, и из кресла поднялся пилот — высокий человек в чёрном скафандре и шлеме, сделанном в виде птичьей головы. Обведя взглядом расстилавшуюся вокруг пустыню, он легко спрыгнул на землю. Для такого маневра его личный антигравитант должен был работать в формированном режиме, но у пилота вообще не было подобного устройства. Его тело, сконструированное специально для существования в условиях повышенного тяготения Урана, прекрасно себя чувствовало там, где человек без антиграва был бы распластан по поверхности планеты.
Андроида звали Гор, и у него имелось важное дело. Недолго думая, он спрыгнул в провал у подножия разрушенной скалы. Оказавшись в тоннеле, он побежал по нему, как заправский спортсмен. Темнота не мешала ему. Его глаза были приспособлены видеть ночью.
Через некоторое время он промчался мимо вагонетки, стоявшей на узкоколейке. Андроид предпочёл этому нехитрому транспорту собственные ноги. Вскоре перед ним возникла широкая дверь. Гор быстро набрал на панели код и вошёл в просторную пещеру, в боковых стенах которой имелось множество дверей. Отстегнув от пояса небольшой прибор, похожий на плоскую чёрную коробочку, он медленно поводил им из стороны в сторону.
— Я в Некрополе, — проговорил он в шлемофон по узконаправленному зашифрованному каналу. — В первом отсеке пусто.
— Тебя понял, Гор, продолжай движение. Группа поддержки готова.
Вернув прибор на прежнее место, андроид двинулся через пещеру. На это раз он не бежал, а просто шёл быстрым пружинистым шагом. В конце пещеры была ещё одно дверь. Гор снова набрал код, и она распахнулась так же послушно, как и первая.
