Марк лежал возле горящей машины, среди истерзанных тел своих товарищей, сжимал автомат и тоскливо смотрел на приближающихся партизан. Жить оставалось всего ничего, и можно было только надеяться, что смерть будет быстрой. Многим, попавшим в плен, это казалось большой удачей.
Но ему повезло. В этот раз вслед за наземным патрулем командование выслало воздушную разведку. Они заметили взрыв «Хаммера». Еще повезло в том, что в готовности оказалось звено вертолетов. И что в этом звене был не только «Черный Ястреб», но и могучие и почти неуязвимые «Апачи». Ну и как верх везения — в экипажах оказались смелые парни, которые не побоялись ввязаться в бой за несколько дней до вывода, когда больше всего солдат начинает ценить именно свою жизнь.
Кода два черных силуэта «Апачей» возникли над дорогой, моджахеды бросились врассыпную. Они не любили связываться с этими монстрами, харкающими огнем и убивающими из-за пределов досягаемости. А Марк сидел на залитом кровью асфальте и плакал.
Он навсегда запомнил эту тоску и чувство бессилия, когда тебя идут убивать, а ты НИЧЕГО не можешь с этим сделать.
Сейчас он испытывал почти то же самое. Марк сидел на крыше старого грузовика со свалки, по-индейски скрестив ноги, и смотрел на дорогу. С севера, со стороны Ламара, приближались огни. Их было много. Очень много. Такой колонны Рокфилд не видел никогда. Словно белая исполинская змея ползла к городу, пряча свой хвост далеко за горизонтом. С той стороны накатывал, наваливался глухой рокот. Это звук сотен моторов сливался в один.
Марку Штайну было тоскливо. Он не мог ничего поделать с этой мощью, что приближалась к его городу. Но и оставить свой пост он тоже не мог.
— Ну, что там? — крикнул снизу Гас Уилсон, автомеханик.
— Едут, — коротко ответил Марк.
— Много их? Удержим?
— Нет, не удержим, — не стал обманывать Марк. Все равно через пять минут все они будут здесь, и Уилсон увидит эту армаду собственными глазами.
— Бассет там парней собирает. Сейчас приведет сюда, — с надеждой сказал Гас.
— Знаю, — Марк спрыгнул со своего наблюдательного пункта на асфальт. — Ты вот что, Гас. Дуй на вышку и садись за пулемет. Стрелять только по моему сигналу.
— По какому?
— Я выстрелю в воздух. А ты дашь очередь по земле перед ними. Только меня не зацепи рикошетом.
— А почему по земле? Я лучше сразу по машинам врежу.
Марк посмотрел на него долгим задумчивым взглядом.
— Гас, — вздохнул он, — какое дерьмо у тебя вместо мозгов? Там, в машинах, американцы! Женщины, дети, старики. Ты по ним собрался стрелять?
— А что делать-то? — смутился Уилсон.
— Не знаю, — пожал плечами Марк, окончательно сбив механика с толку. — Только при мне по людям стрелять даже не думай — я тебя сам потом за это пристрелю. Вот если они меня грохнут — тогда ты свободен, делай, что хочешь. Только сам думай, что они с тобой сделают, когда возьмут. По-моему, их больше, чем у тебя патронов.
«Воодушевленный» Уилсон потрусил к вышке за забором автосвалки, где был установлен пулемет «М60», единственное тяжелое оружие в городе. Но особо на него рассчитывать не приходилось — к нему имелось всего две снаряженные ленты. К тому же Марк сильно сомневался, что, случись заварушка, Гас сумеет его перезарядить в горячке.
Марк Штайн передернул затвор карабина и вышел на дорогу, встав прямо посередине. Чувство беспомощности ушло. Он хмуро смотрел на приближающиеся огни колонны, сжимая в руках оружие. Сейчас Марк ощущал себя шерифом времен Фронтира. Один против всех. За его спиной лежал притихший город. Этот город доверился ему. И он был готов умереть, но не пропустить никого.
Земля дрожала под ногами от поступи огромного стада железных зверей. Эта дрожь отдавалась в сердце. И руки подрагивали на цевье карабина. Совсем чуть-чуть, но подрагивали.
Гул нарастал. Марк скорее почувствовал, чем услышал, что кто-то подошел к нему. Рядом встал «старый бык» Бассет и улыбнулся в усы.
— Ты же не думал, парень, что я оставлю тебя тут одного?
Марк пожал ему руку. На сердце чуть потеплело.
— Я привел десяток человек. Остальные занимают позиции в городе. Но, надеюсь, до стрельбы не дойдет.
Штайн обернулся. Справа во фланг колонне смотрел пулемет Уилсона. Слева по серому, припорошенному пеплом полю рассыпалась редкая цепь стрелков, охватывая дорогу. Их было мало. Горожане присаживались на колени, неловко целясь в приближающиеся машины. Это были мирные граждане, решившие с оружием в руках защищать свой дом.
— Надеюсь, у них не дрогнут нервы и они не начнут стрелять первыми, — сказал Марк.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил Бассет, перехватывая поудобнее свою винтовку.
Первыми бок о бок шли два магистральных тягача. Их монстрообразные туши надвигались быстро, словно они собирались таранить заграждение с ходу. Вряд ли они стали бы это делать, но даже в этом случае ничего бы у них не вышло. Марк знал свое дело, и при таране первые грузовики, выполняющие роль барьера, уткнулись бы в стоящие поперек автобусы, заблокировав дорогу наглухо. Объехать баррикаду по полю из-за высокой насыпи и протекающего под ней ручья было невозможно.
До тягачей оставалось чуть больше сотни ярдов, когда Марк выстрелил поверх их кабин. Тут же справа прогрохотала очередь из пулемета. Пули хлестнули по асфальту, высекая брызги искр.
Предупреждение дошло до адресата. Тягачи остановились, скрипя тормозами. За ними сгрудились многочисленные легковушки. Хвост колонны терялся где-то вдалеке.
С минуту длилось тягостное ожидание. Противники играли друг у друга на нервах.
Между тягачами показалась чья-то фигура. Свет фар бил Марку и Бассету в глаза, и они не могли разглядеть лица этого человека. Он медленно, с осознанием своего превосходства приблизился к баррикаде.
— Я — окружной прокурор Брайан Уэллс, — заявил он, уперев руки в бока. — Я представляю закон Соединенных Штатов. Немедленно уберите заграждение.
За его спиной маячили фигуры еще нескольких человек. Но это не произвело на полицейских Рокфилда никакого впечатления.
— Я — шериф Рокфилда Бассет, — равнодушно ответил «старый бык». — И закон здесь представляю я. Распоряжением президента все права в стране передаются местным властям, способным контролировать ситуации. Я и есть местная власть. Так что оставьте свой тон более впечатлительным особам.
— Вы слышали меня? — рявкнул прокурор. — Немедленно освободите дорогу!
— Если вы будете так орать, нам никогда не договориться, — усмехнулся Бассет.
— Я требую… — начал было Уэллс, но договорить ему не дали. На плечо прокурора легла рука.
