– Неожиданно как-то. – Андрей ощупал лицо. – Почти не чувствую. Это надолго?
– Сутки, – спокойно ответил Фомин. – Замечательная вещь этот «Джокер». Только название неправильное. Надо было назвать «Новая жизнь» или «Супершанс».
– Сталкеры придумали, – заметил Бибик. – У них такое чувство юмора. Специфическое.
– Весьма, – доктор кивнул. – Я лично до сих пор не понял, в чем же тут, собственно, ирония. Под прикрытием этого замечательного артефакта можно делать с человеком что угодно, наутро все заживет. Есть только одна проблема, боюсь, чужая личина и прочие изменения не надолго. В чем тут фокус, я не знаю, только к следующему утру вы, господин Лунев, станете самим собой. Тоже здоровым, но от нового лица и других корректив не останется и следа. И это, заметьте, если вы не будете постоянно держать в кармане артефакт. В противном случае вы станете прежним еще быстрее.
– Слава богу! – вырвалось у Андрея. – Это точно?
– Есть такая теория. – Фомин пожал плечами. – В госпитале коллеги изучали свойства артефакта, я читал их отчеты. Среди них были заметки о неудачной пластике носа. Все именно так и произошло: через шесть часов исчезли гематомы и другие следы хирургического вмешательства, довольную пациентку выписали, но еще через сутки нос вернулся к первоначальной форме. Ваш случай немного сложнее, но суть та же.
– А нет шанса, что я навсегда останусь Траволтой?
– Вам бы хотелось? – Фомин едва заметно усмехнулся.
– Издеваетесь?
– Не останетесь. Регресс неизбежен. Но с артефактом он проходит быстро и безболезненно. Как и любое другое выздоровление.
– А без него? Я останусь здоровым?
– Абсолютно. Но еще сутки-двое после возвращения в свой прежний облик вам придется попить анальгин. Будет беспокоить боль, вроде зубной. Только во всем теле.
– Веселая перспектива.
– Но вы всегда можете рассчитывать на артефакт!
– Короче, сутки у тебя, Старый, на все про все, – снова вмешался полковник. – Выйдешь из Зоны, найдешь Остапенко, получишь деньги и сможешь уехать в отпуск. Переждешь, пока страсти утихнут и… ну, там сам решишь, возвращаться или нет. Артефакт отдам, как только встретимся. Считай, он твой бонус. А пока… сдавай на ответственное хранение.
Бибик протянул руку.
– Какая щедрость! – Лунев усмехнулся и вложил артефакт в ладонь полковнику. – А если я решу проблему на месте? Или сначала вычислю, кто стоит за «ангелами», чего они добиваются и как с этим справиться, а уж после прорвусь к Остапенко? Грубо говоря, не просто спасу ваши седалища, а еще и Зону подчищу?
– Сначала хотя бы со склада выпорхни, орел, а там поглядим. Но без самодеятельности будет надежнее. И голову греть не надо. Зачем тебе лишний геморрой промеж извилин?
Врач, сдержав смешок, вежливо покашлял.
– Боишься, что пойму все хитрые задумки контрразведки?
– Ты умный парень, Лунев, – полковник рассмеялся и похлопал сталкера по плечу. – Но не настолько. Собирайся.
* * *
Капитан Костин неохотно сменил на посту Бражникова. Нет, он не стал затягивать со сменой, приказ есть приказ. И все же, когда майор ушел по своим секретным спецназовским делам, Костин попытался изобразить на лице, что ему эта миссия не по душе. Впрочем, Татьяну Сергеевну, кажется, не волновали изображения, которые проецировали на свои физиономии окружающие. Ее вообще ничто не волновало. Капитан смог припомнить лишь один случай, когда эта женщина проявила эмоции. Это случилось после того, как ее на плече принес сталкер. Говорить она не могла, рот был заклеен пластырем из походной аптечки, но в больших красивых глазах Татьяны отражалась буря эмоций. В первую очередь – возмущение, что было вполне обоснованно.
Но дальше подневольная спутница вела себя абсолютно спокойно. Четко выполняла, что ей приказывали, игнорировала вопросы и предложения и ни о чем не просила. Она вообще вела себя так, словно ничего особенного не происходит, словно она полностью контролирует ситуацию и может в любое время покинуть приютивший беглецов склад. Такой выдержке мог бы позавидовать любой мужчина. Во всяком случае, Костин завидовал.
Татьяну давно освободили от пластыря и пут, но она до сих пор периодически потирала запястья. Костин почему-то чувствовал себя виноватым. Красивая и умная женщина не заслуживала такого обращения.
«Даже будь она беглой преступницей, нельзя так жестко, – Костин качнул головой. – Женщина все-таки. Непростая, если весь сыр-бор действительно из-за нее, но ведь и не враг, не диверсант какой-нибудь».
Мысль насчет осады, которую устроили черные «ангелы» из-за Татьяны Сергеевны, вернула Костина к текущим проблемам. Нестыковки внутренних этических установок и суровой реальности отошли на второй план. Капитана не пугала перспектива держать оборону на этом объекте. Стены склада были толстыми, ворота бронированными, а через сутки текущий цикл аномальной активности Зоны заканчивался, и должен был произойти очередной Выброс, который автоматически снимал любую осаду. Единственное, что беспокоило – наличие у объекта слабых мест: подземного хода, сейчас, к счастью, заблокированного, и коллектора, тоже запертого и для верности забаррикадированного. Энергичный майор Бражников привез на электрокаре складской поддон, на котором уместилось мешков сорок цемента, и аккуратно поставил эту двухтонную заглушку точно на люк.
После дополнительных мероприятий по укреплению обороны опасаться стало вроде бы нечего, но Костин рассуждал трезво. Если у склада имелись два черных хода, почему не быть третьему? На эту мысль наталкивал один подозрительный факт. Владелец склада, Федор Колода исчез после начала совместного штурма долговцев и чистильщиков, как заправский фокусник. Спрашивается, куда он делся? Уж не нырнул ли хитрый торговец в третий черный ход? Если так, надежность цитадели вновь ставилась под сомнение.
Пока свое беспокойство Костин не озвучивал, но его нервозность была слишком явной. Бражников даже поинтересовался, что гложет «штабс-капитана». Костин не собирался заводить дружбу с майором, а потому на подначку отреагировал резко и не совсем адекватно. Заявил, что имеет звание просто капитана, а нервничает только, когда кто-то пытается навязаться ему в друзья. Майор в ответ лишь усмехнулся и приказал, раз уж капитан такой напряженный, слушать каждый шорох. После чего снова удалился по делам. Получив такой спокойный ответ, Костин окончательно впал в уныние. Мало того, что стушевался перед полковником на берегу, так еще и здесь себя проявил. Было не то чтобы стыдно, но неприятно. Не по себе.
Хорошо, что решительно всем застрявшим на складе людям было плевать на переживания Костина. Бибик и доктор Фомин заперлись в бывшем кабинете складского начальства и упрямо пытались спасти тяжелораненого сталкера. Вряд ли ему что-то светило, но полковник и доктор решили бороться за жизнь этого Андрея до конца. Бражников без устали бродил по уровням, проверяя охранный периметр и шаря в складских запасах, а Татьяна Сергеевна сидела в углу, куда ее поместил майор, и безучастно взирала на ближайший стеллаж, думая о чем-то своем.
