Ознакомительная версия.
Полез в сторону елки.
Бум. В дверь ударили. И тут же запела пила по железу, я слышал такие у Петра. Пилят дверь. Собираются меня достать. Сначала ослепили, теперь возьмут беззащитного…
Совсем не хочу к китайцам. Не хочу висеть в клетке с разными проводами. Пусть из кого-нибудь другого кровь выкачивают, я им не мальчик.
Пила завыла пронзительнее, наткнулась на петли. Я вжался в угол. Петли на дверях три, какое-то время повозятся. Я достал банку с пластиком. Поставил на пол рядом с собой. Теперь гранаты. Одну в левую, другую в правую, скрестил руки на груди. Продел большие пальцы в кольца. Все, готово.
Пила прошла вторую петлю.
Год назад я так бы совсем не сделал. Барахтался бы до конца…
С другой стороны, я и так барахтаюсь до конца. Подожду, пока комната наполнится китайцами, только потом.
Руки неожиданно задрожали. Раньше я был совершенно бестрепетен, раньше я бы смеялся, нет, что-то определенно со мной произошло, я не хотел умирать.
Наверное, в этом заключался Его промысел и Его ирония. Какой интерес умирать без страха? В этом нет никакого развития, страх… Его следует преодолевать, бороться с ним, пинать его в зад, только так заслужишь место в строю, встанешь рядом с воинами Света в блистающих шеренгах Облачного Полка.
Третья петля.
Я дернул за кольца. Гранаты вспотели в руках, я сжимал их ребристые пузатые тушки и готовился разжать пальцы.
Дверь с лязгом провалилась внутрь, запахло горелым железом, послышались шаги. Я дернулся и сместился по стене вправо и наткнулся на Алису. Она сидела у стены. Здесь, не убежала, значит… Не знаю, спала она или нет, я обнял ее, как мог, с гранатами. Дико. Я хотел этого давно и никак не мог подумать, что это случится так. Хотя на наш мир очень похоже. С гранатами.
– Алиса!
Она не ответила.
Китайцы вошли и окружили нас, я прекрасно это чувствовал. Они молчали. Смотрели, твари, проклятые китайцы! Дотронутся, и я разожму пальцы. Разожму!
Четыре секунды. Сейчас, может быть, шесть, время портит все, даже порох. Он становится медленным… Тогда шесть. И все.
Алиса.
Сейчас. Сейчас. Суки…
Руки дрожали. Я обнимал Алису за шею.
Пальцы горели, я был неловок и глуп, и…
Тогда я ее поцеловал. Куда-то в краешек губ, в щеку. Кто-то сжал меня за плечо, крепко. Вывернул запястье, другое. Затем они отняли меня от Алисы, ее забрали.
А я так и не разжал пальцы.
Не смог.
Все.
Китайцы перемещались по монтажной. Я слышал, как они двигают стеллажи, как жужжат их приборы, как скрипит под ботинками пластмасса. Мне казалось, что сквозь плотную вонь горелого железа я ощущал особый китайский запах, чем-то похоже на вонь особых болотных улиток, они водятся далеко на севере и протестующе пищат, если их взять в руки.
Мне представлялось, что китайцы смотрят. Во всяком случае, я чувствовал взгляд. Китаец стоял напротив и целился мне в лоб из винтовки, только так.
Я улыбнулся.
И снова не разжал.
Китайцы продолжали обыск. Долго. Я ждал. Выстрела. Вот сейчас они выстрелят. В голову, потому что туловище прикрыто китайской же броней, пули в которой безнадежно застревают. Голова же обычная, больная и совсем не пуленепробиваемая, она разлетится, и я уже не буду контролировать руки, пальцы ослабнут, и тогда…
Долго, очень долго.
Китаец не выстрелил. Они исчезли. Вот только что были, и нет, пустота. И я, с двумя гранатами в руках, с полкило пластической взрывчатки у левой ноги. Некоторое время в воздухе еще висел запах северных улиток.
– Егор! – позвал я.
Нет ответа.
– Алиса!
Ничего.
Китайцы опять явились и опять забрали Алису и Егора. И кассеты. Они собирали кассеты, они видели меня, но ничего не сделали, не тронули. Я им не интересен… Почему? Все равно не понять.
Глупое положение. Что теперь делать? Кольца выкинул, глаза не видят, молодец. И руки дрожат все сильнее. Окна… Забраны железными занавесками. Попробовал подняться на ноги. Колени затекли, но со второго раза получилось. Я стоял возле стены. Вперед. В ванную. Сделал шаг. Вдруг мне представилось, что они вырезали пол. Адская китайская хитрость, вырезать пол. Я слепой. Шагну – и провалюсь вниз, наткнусь на пианино. Пройдет сто лет или сто пятьдесят, и кто-то, не мой потомок, придет сюда посмотреть и увидит в одиноком пианино истлевшие кости и скучный череп, и это буду я. Хотя через сто лет тут ничего вообще не останется, великое уравнение поглотит здания, затянет все лесом, или вообще придет вода, или холод, и…
Я шагнул вперед. Пол оказался на месте. Мелкими шажками, стараясь ни за что не запнуться, я пересек монтажную и нащупал дверь ванной. Подойдет. Вошел внутрь, нащупал бадью…
Нельзя! Нельзя взрывать в монтажной! Едва не забыл, болван!
Вернулся в коридор. Через вырезанные двери. Через лаз в баррикаде. Вдоль по стене. Кажется, раньше слепоту лечили. Вставляли в голову компьютер, человек с помощью него видел. Или выращивали глаза в особых сиропах, я читал. Сейчас ничего такого нет, сейчас каждый неудачный шаг имеет слишком высокую цену.
Запнулся. Равновесие не удержал, упал в труп. Гранаты не выпустил, разбил кулаки в кровь, едва запястье не сломал. Труп. Алиса. Или Егор. Или китаец. Потом проверю. Сейчас другое.
Шагал вдоль правой стены. Прижавшись спиной, держал направление затылком. Иногда звал. То Егора, то Алису. Они не откликались. Восьмая дверь оказалась открыта, я пнул ее и вошел в помещение. Большое, я не видел, но мне показалось, ушами, что ли, почувствовал.
Швырнул гранаты, выскочил в коридор и на пол.
Рвануло хорошо.
На возвращение в монтажную у меня ушло… не знаю, сколько долго. Полз, отставляя вправо руку. Чтобы нащупать тело. И нащупал.
Это был не Егор, определил по росту. Труп оказался гораздо длиннее и крепче в запястьях. И не Алиса, это я тоже определил. Китаец. Я порадовался – пусть лучше китаец, их наверняка и сейчас много. А нас чуть.
Да нас совсем почти не осталось.
Устал. Спать хочу. Вспомнил про ванную. В них удобно, пару раз я уже пробовал. Ноги выставляются, но к этому быстро привыкаешь.
В ванной оказалось неожиданно тепло.
Устроился получше.
Замер. Глаза не исправлялись. Перед ними по-прежнему стояли белые кругляки, отгораживавшие от меня мир. Я мог закрывать глаза, мог их не закрывать, все равно.
И мне было все равно. Я устал думать, устал бороться, я хотел отдохнуть.
Лежал в ванной до ночи. Наступление тьмы я определил по похолоданию. Когда холод стал нестерпим, я сел, перевесился через борт и вытащил скелет. На нем болталась куртка из шершавого материала, пыльная, но вполне сохранная, я натянул ее поверх брони, надел капюшон. Почти сразу стало тепло, я подумал, что куртку эту прихвачу с собой. Зима на носу.
Ознакомительная версия.
