— Видишь ли, нет еще таких в свободной продаже. Начинка сугубо экспериментальная.
— Подробнее можно?
— Гранату нам кинули. С пентафленом. Оказывается, есть такая сверхскользкая гадость. Специально для автомобильных покрышек. Помнишь погоню в «Кавказской пленнице»? Вот и нас таким же макаром прокатили. Обогнали на мотоцикле и бросили под колеса. А там как раз поворот и обрывчик. Я стекло проломил и вылетел, те, кто внутри остались, гикнулись.
— Больно мудрено для «синих», — Гонтарь покачал головой. — Может, другой кто?
— Могли, конечно, и гости из столицы поработать, но очень уж скоренько для них. Мы их позднее ждали.
— А причем здесь столица?
— Как причем? — я улыбнулся. — Помнишь, кому принадлежал «Харбин»?
— Ну.
— Так вот, теперь он наш.
— Не хило!
— То-то и оно, что не хило! Уже несколько дней, как отвоевали. Еще немного, и оформим документально. Многих, разумеется, обидели.
Гонтарь присвистнул.
— Стэк жив?
— Списали. Вместе с Лафой, Дракулой и Микитой. Мороз, Хром, Бес, Лука — все тоже давно там. Баранович с Ромулой уже неделю, как пашут на нас.
— Флопа, слышал, тоже упаковали в землю?
— Да… Вышла тут одна поганая закавыка.
— И кто же поработал?
Я поморщился.
— Знал бы кто, не стал бы вас вызывать.
— Вас?
— Тебя и Шошина.
— Ясно. — Гонтарь сделал глоток, не удержавшись, качнул головой. — Да… А сидеть-то, оказывается, безопаснее! Сколько народу положили, окосеть можно!
— Не окосей раньше времени. То ли еще будет!
— Значит, ожидается продолжение?
— Вроде того. Я уже сказал, кто-то копает под нас, и это не предположения, есть весьма настораживающие факты! Кто-то очень сильный и злой! Кто — пока не знаем.
— А «синие»?
— На них пока и думаем, потому как более не на кого. Они ведь тоже за «Харбином» стояли. Пай имели.
— Претензии уже предъявляли?
— Предъявят, не сомневайся.
— Так… Что-нибудь еще?
Я вздохнул.
— Есть, конечно, другие любопытные нюансы, но не стоит забивать тебе голову. Отдышись сперва, осмотрись. Потом сам поймешь, что к чему. На данный момент главная твоя задача — охрана моей драгоценной персоны. Легкой жизни на первое время не обещаю. Так что пошушукайся с Дином, подбери команду из морячков Ганса и принимайся за дело. Твой прежний кабинет уже освободили.
— Кто там без меня сидел? Ганс?
— Безмен. Но для него готовят другие апартаменты, тем более что сейчас он в Москве. Встречает американцев, бывших пайщиков «Харбина».
— Бывших?
Я усмехнулся.
— Да нет, мы же не международные террористы. Сам знаешь, где там наш бронепоезд отирается. Будем цивилизованно делиться. Главное — документики успеть переписать. Каллиграфическим почерком и на прежних условиях. Вот если забузят, тогда подумаем.
— Ничего, Безмен — парень головастый, наверняка обломает штатников… Кстати, о том, кто именно на вас наезжал, он тоже не догадывается?
— Увы.
— Тогда дела действительно плохи!
Я поморщился.
— То есть, одну версию он мне выдал, но версия такая, что хоть стой, хоть падай.
— Подозревает, небось, спецслужбы?
— Хуже. Такую чушь городит, что волосы дыбом становятся.
Гонтарь покачал головой.
— Значит, действительно надо вызволять Шошина. Следователь он тертый, — что-нибудь придумает.
— Судя по всему, капитан где-то в дороге. Ждем со дня на день… — Я встрепенулся. — Короче говоря, осваивайся. Сеня выдаст подъемные, Дин проведет на склад, выберешь себе оружие понадежнее.
— Что-нибудь появилось новенькое?
— Новенькое? Навряд ли… «Гюрза» и «ПСС» у тебя уже были, про «Абакан» тоже, наверное, слышал. А из последних моделей… — я пожал плечами. — Разве что патроны экспериментальные пошли да импорта добавилось. Штурмовые пистолеты «Линда», «Скорпион», «Бушмайстер».
Гонтарь пренебрежительно махнул рукой.
— Знаю! Пукалки, конечно, красивые, но по большому счету — баловство!
— Ну, тогда пистолетики с полусвободным затвором. «Хеклер-Кох», «Браунинг», девятимиллиметровые «Люгеры»…
— Полусвободный затвор? — Гонтарь враз оживился, глаза его, подернутые обычно холодной мутнинкой, загорелись. — Это, пожалуй, стоит побачить!
— Вот и побачь. Часика через два жду в полной боевой готовности.
— А разрешение на пушки?
— Этим поинтересуйся у Сени Рыжего. Он у нас теперь ответственный секретарь. Без малого генсек.
— Ну да? А Кепарь куда подевался?
Враз затрезвонили оба стоящие на столе телефоны, и, подняв ближайшую трубку, я многозначительно поднял глаза к потолку. Гонтарь понял. И снова, наверное, подумал о том, что сидеть и впрямь намного безопаснее.
* * *
Затянувшаяся волынка с Шошиным начинала беспокоить всерьез. Чинуша, с которым я не постеснялся связаться напрямую, заикаясь, заверил, что из колонии бывшего сыщика уже вывезли. По его сведениям билеты на самолет были оформлены надлежащим образом — все честь по чести, но вот в самолет группа сопровождения почему-то не попала. Загадочного этого «почему» чинуша и сам не мог уяснить. Все было железно оговорено, деньги положенным фигурантам уплачены, но чертов процесс не пошел. Дав ему еще сутки на то, чтобы разобраться в происходящем, я попробовал задействовать собственные каналы, хотя знал, что вразумительных сообщений скоро не дождаться. Но как бы то ни было, я нуждался в ясной и посвященной голове. К сожалению, двух этих качеств одновременно — головенкам, имеющимся в наличии, явно не доставало. Были умницы юристы и талантливые махинаторы-бухгалтеры, хватало прожженных практиков вроде Гонтаря и Дина-Гамбургера. Но первым я не мог раскрыть всей имперской подноготной, вторые умели мыслить лишь предметно, не охватывая всех обстоятельств в целом. Ганс тоже не являлся аналитиком, хотя дельные мысли иной раз подбрасывал. Безмена же, на которого в иных ситуациях я мог вполне положиться, на этот раз из списка советчиков приходилось временно вычеркивать. И не только по причине отсутствия. После высказанной версии о покойниках к высказываниям Безмена я стал относиться более настороженно. Можно было рискнуть привлечь к аналитической работе Артура, однако и этот вариант пугал перспективой обнаружить у себя нечто, во что не желает верить ни один смертный.
Печально, но факт! Все мы нормальны лишь до тех пор, пока не приходит кто-то и не предъявляет нам доказательств обратного. Такой, казалось бы, пустячок — свидетельство существования в твоей жизни постороннего! И даже не постороннего, а ПОТУСТОРОННЕГО!
