— Успехов, Золотник, — бросил Хан.
В полнейшем расстройстве дроид удалился.
— Это было подло, принцесса, — заметил Хан. — Но мне понравилось.
— Я пыталась заснуть.
— Ну… тогда я буду вести себя тихо.
— Нет, всё в порядке. Я уже проснулась. Как там, на горизонте?
— Ничего особенного. Но показался Каррд, а с ним четыре корабля: должно хватить, учитывая размеры конвоя, который описал нам Шало.
— И когда нам их ждать?
— В любой момент. Может быть, через час, может, и через десять.
Лея зевнула и попыталась поудобнее примоститься в кресле.
— Ты втянул моего сына в переделку там, на Татуине, — обвиняющим тоном произнесла она.
— Ну, он не первый и не последний, кто получил ссадину-другую на этом отверженном мирке, — самонадеянность в его голосе пошла на убыль. — Но вообще… я не думаю, что действительно подверг его настоящей опасности.
— Нет, я понимаю, — мягко сказала Лея. — Просто, ты же знаешь, с годами материнские чувства становятся во мне сильнее. Мне стыдно, что они не были развиты столь сильно, когда дети были маленькими.
Хан взял её за руку.
— Мы не имели в жизни роскоши быть совершенными родителями, — молвил он. — Но как бы то ни было: ведь всё в порядке?
— Наверное. Но вопрос-то не в этом. Хан, они не станут снова маленькими. Всё кончено. Даже Энакин почти вырос, а я так много упустила в его воспитании. И Джейна…
— Да брось! Что такого с Джейной?
Лея покачала головой.
— Я не знаю. Временами она ведёт себя со мной весьма резко, но я не могу винить её. Несмотря на всю её кажущуюся твёрдость, она ведь такая хрупкая… — Она коснулась его плеча. — Как кое-кто ещё, кого я знаю.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулся Хан. — Никакой я не хрупкий. Могла бы уже привыкнуть к этому.
— Мы все уязвимы, Хан.
— Ха.
— Но я отвлеклась. Не думаю, что брать Джейсена с собой на Татуин было такой уж неудачной идеей. У вас двоих… неплохо выходит работать в команде.
Кореллианин пожал плечами.
— Всё, как ты сказала: время, потерянное в их детстве. Возможно… меня тоже посещало подобное прозрение. Может статься, мне просто нравится иметь его у себя под рукой, вместе работать. Ещё бы он не читал мне свои лекции о морали… — Он коснулся её плеча. — Как кое-кто ещё, кого я знаю.
Лея одарила его тёплой улыбкой, замаскированной под саркастический смешок. Почти тотчас же её лицевые мышцы расслабились.
— Ты ему говорил об этом, Хан?
— Не. Пускай сам соображает. Думаю, он и так уже обо всём догадывается — на то и Сила.
— Ты, вероятно, лучше других должен понимать, что те, кто наиболее восприимчив к Силе, совершенно не умеют разбираться в людях.
— Что ж, в этом есть резон, — согласился Хан. — Иногда мне кажется…
Их разговор был бесцеремонно прерван: на фоне звёздного неба зажглись огни, сообщающие о переходе на досветовую скорость нескольких объектов.
— Вот он, наш конвой, — оживился Хан, распрямляясь в кресле. — Тяжёлые фрахтовики. Ну что, "Кровавая принцесса", готова к бою?
— Ты всегда знал, как льстить девочкам, Хан.
***
— Этот эскорт, — проворчал Хан после недолгого изучения противника, — мне он не нравится. Там два больших корабля.
— Хочешь сказать, столь крупный эскорт не имеет резона? — спросила Лея. — Они знают, что мы пиратствуем на их территории, но они не знают о Каррде. Два крупных корабля и все истребители, что базируются у них на борту, — чересчур много для одного лишь "Сокола".
Хан бросил на неё болезненно усталый взгляд.
— Эй, я просто пытаюсь быть реалистом, — сказала Лея.
— Как и я. Ты права. Два больших корабля — это перебор.
— Давай убираться отсюда, Хан. Будут ещё конвои…
— Фрахтовики. Просканируй их.
— О-о, — буркнула Лея. — Очередное нехорошее предчувствие?
— Ну да, и не одно.
— Что ж… похоже, там всё чисто. Не думаю, что в них спрятан флот. Впрочем, последний фрахтовик оставляет весьма странный радиационный след, но я не вижу, что в этом плохого.
— Эй, что там происходит, — воззвал Джейсен со своей позиции у счетверённой лазерной пушки.
— Пока ничего. Папа раздумывает, — ответила ему Лея.
— Стараюсь быть осторожным, — проронил Хан.
Лея нахмурилась.
— Серьёзно, Хан. Если у тебя есть опасения, давай сваливать отсюда.
Хан вздохнул.
— Мне просто всё это крайне не нравится. Может, старею? — Он подался чуть вперёд и включил комлинк. Они с Каррдом имели узконаправленную систему связи, которая не могла привлечь внимание чьих-либо посторонних ушей.
Каррд появился на экране секундой позже.
— Это всё дурно попахивает, не так ли? — произнёс он.
— Ты читаешь мои мысли. Похоже, они очень стараются выглядеть готовыми к бою. Если это имеет смысл…
— Не имеет, но я понял, о чём ты. Может, оставим их в покое, а?
— Хан! — вклинилась Лея.
— Минутку, — отмахнулся он. — Ладно, Каррд, возможно…
— Хан!
— Ну что? — Хан уставился на точку, в которую тыкала пальцем Лея. Из гиперпространства выпрыгнул фрегат йуужань-вонгов в сопровождении крейсера-заградителя, вроде того, на который они натолкнулись несколькими неделями ранее. Из фрегата вовсю высыпали кораллы-прыгуны.
— Что ж… — задумчиво произнёс Хан. — Становится всё интереснее, не так ли?
— У меня такое впечатление, будто эта станция предназначена для детей, — распространялась Тахири во время пешей эскортированной прогулки по коридорам станции Яг’Дула.
— Альянс соорудил её во время войны с Империей, — сообщил Корран. — Поговаривают, что её сделали такой миниатюрной для того, чтобы вооружённым до зубов, габаритным штурмовикам было трудно проникать внутрь во время облавы.
— А что это намалёвано на стенах?
Каждый квадратный сантиметр стены был покрыт структурными узорами и надписями, выполненными непонятным шрифтом. Многое из нарисованного казалось до боли знакомым.
— Какие-то гивинские письмена, наверное. По крайней мере, Разбойная эскадрилья этого не рисовала.
— Похоже на математические знаки, — высказал свои наблюдения Энакин.
Четыре конвоира-гивина могли бы прояснить ситуацию, но либо не говорили на общегалактическом, либо не имели желания болтать. Вскоре они ввели троих джедаев в помещение, которое, как посчитал Энакин, было самым просторным во всей станции. Оно, по правде, тоже не было особенно большим, но зато более комфортным и цивилизованным, чем корабль йуужань-вонгов. Управляющие консоли и голопроекторы, высвечивавшие виды окружающего космического пространства, были хорошо знакомы Энакину, и он сразу почувствовал себя в своей тарелке.
