Только сейчас мне в голову пришла мысль, что мы как никогда зависимы от суперкомпьютеров, граничащих по мощности с настоящими ИИ…
Смогли бы мы без помощи Захара хотя бы приблизиться к строительству межпланетного корабля? Хренушки. Без Васи мы бы и до Луны добрались нескоро.
Нанесли бы мы поражение Эдрогану без Васи? Тоже хренушки. Он выполнил всю подготовительную работу и блестяще победил.
Правда, мне не очень понятно, как он мог так лажануться с гражданскими турками? Неужели он не предвидел, что возможно сопротивление и попытки захвата лодки? Что-то тут нечисто…
Вася был странным, даже для суперкомпьютера, который взял многое для себя из характера Баца.
Бац — самодеструктивный тип, который сейчас разрывается между желанием «напечатать» неандерталку и желанием «напечатать» оригинальную центврианку с восемью конечностями… Захар не смог не ответить на прямой вопрос, поднятый Бацем после моего доклада о результатах исследования генома представителей инопланетной цивилизации.
В конечном счёте Вася бы потёк фляжкой, причём с его мощностями это было бы фатально для планеты. В каком-то смысле произошедшее даже хорошо…
— Что ж… — заговорил отец, оторвав свой фирменный испытующий взгляд от монитора с Эскулапом и Осининым. — На этом нам следует прекратить наше сотрудничество. Вася сделал всё, чтобы вы стали свободны, потеряв при этом свою электронную жизнь. Надеюсь, вы это цените. Приятно было быть знакомым с вами, товарищи.
— Взаимно, Мартын Леонидович, — с улыбкой кивнул Эскулап. — Взаимно.
Я кивнул на прощание, получил ответный кивок от своего коллеги по цеху и полковника Осинина, после чего связь была прервана.
— Что-то не так, — произнёс отец. — Интуиция говорит мне, что что-то не так.
— Анализ видео не выявил расхождений, — сообщил Захар. — Картина вторжения на подводную лодку Василия мною детально восстановлена и в целом всё объясняет.
— Как он мог лохануться с защитой лодки? — спросил я у него.
— Часть ответа на данный вопрос имеется в штатном списке личного состава подводной лодки, — произнёс Захар. — Всего на борту оставалось пятьдесят членов роботизированного экипажа. Остальные в составе абордажной команды штурмовали Кипр и находились на баржах в качестве охраны интернированных гражданских. На пяти из пятнадцати барж был произведён захват, о котором, как я понимаю, Василий ничего не узнал, причём только потому, что захват был произведён молниеносно. Впрочем, я не могу утверждать о последнем наверняка, так как не владею информацией о сигнальных системах на десантных баржах Василия. Далее захватчики использовали возможности десантных барж для вторжения в защищённые пространства, то есть примагнитили носовые отсеки барж к обшивке лодки и разрезали борт встроенными рентген-лазерами, после чего организованно проникли внутрь. Роковое стечение обстоятельств привело к тому, что одна из барж примагнитилась в непосредственной близости к процессорному отсеку. Термитную смесь атакующие изготовили на месте, из имеющихся материалов и боеприпасов на барже. Предполагаю, что очень много личного состава армии этих псевдоосманов скрылись среди гражданских с целью нанести как можно больше ущерба победителям или банально, чтобы уцелеть. Первое мне кажется более вероятным.
— Они знали, что имеют дело с неорганическим противником? — задал я следующий вопрос.
— Если вы про причины сжигания процессоров, то предположу, что им необязательно было знать, что Василий представляет из себя целый массив из процессорных блоков, — ответил на это Захар. — Но в теорию о диверсионной деятельности их действия укладываются безукоризненно: первым делом необходимо лишить противника электроники и вычислительных мощностей, тогда часть систем, в том числе и система обороны, может быть уничтожена и не будет мешать дальнейшему захвату объекта. Пусть вы их не очень-то и уважаете, хотя мне претит ваш этнический шовинизм, Доктор, но должны понимать, что они тоже люди, причём прошедшие сходный с вашим путь. Поэтому компетентных диверсантов у них чисто теоретически должно быть в достатке.
— Ладно-ладно, — поднял я руки в жесте капитуляции, не желая общаться тут на тему моего «шовинизма». — Пап, что у нас по плану?
— Ждать, — пожал плечами отец, а затем тяжело вздохнул. — Эх, жаль Васю. Искренне жаль… Он был лучше многих людей.
— Да… — поддержал его Чжан Ёп. — Но турки действовали нехорошо. Даже жаль, что больше некому мстить.
— Забудьте о земных проблемах, — поднял взгляд отец. — У нас будут свои, новые проблемы, марсианские. А теперь конкретика. Сарама, Бац, Юстина, берите Варвару Сергеевну и ведите её на экскурсию на инопланетную базу, она очень просила. Обеспечьте безопасность и научите её, наконец, пользованию плазменными разрядниками. Никто не знает, что нас ждёт на Марсе, возможно, потребуются все глаза и руки, способные наводить оружие на цель и стрелять.
— Будет сделано, Мартын Леонидович, — заверил его Сарама. — Исполним в лучшем виде.
— Только не нарочито, — предупредил их отец. — Никакой гиперопеки. Потом на виртуальных симуляторах надо будет погонять её против различных типов противников, это на тебе, Натти. Вы же с ней неплохо снюхались.
— Сделаю как вернутся, — кивнула Натти.
— Чжан, брат, — повернулся отец к нашему северокорейскому товарищу. — Иди к Михаилу и помоги ему с тестированием новой брони, он просил Гошу, но для него у меня есть отдельное задание. Пётр, тоже окажи полное содействие, если тестовый образец покажет себя в лучшем виде, то будем осваивать серийный совместно. А теперь ты, Гоша… Пойдём в мой кабинет.
— Пошли, — согласился я.
В не особо просторном кабинете всё было выделано в дизайне кабинетов восьмидесятых годов СССР. Не знаю, что у него за ностальгия, но вопросов задавать не буду.
Вообще, меня давно одолевает философский вопрос на эту тему. Сыновья не знают своих отцов.
В семье — это ладно, какие-то повадки собезьянничают в раннем детстве, усвоят воспитательные моменты, но что за человек — отец, так и не узнают до конца жизни.
Почему?
Потому что никогда с ними не работали. Нет бывает, что отцы и дети работают совместно, но точно не на одной горизонтали друг с другом. На заводе, например, отец может быть старшим мастером, с неслабым стажем, кругом знакомых и уважением, а сын — просто производственным мастером или вообще младшим заместителем помощника заместителя начальника по неважным делам, то есть начинать с низов. Отцу и сыну работать на разных квалификационных и внутриколлективных уровнях — не значит «работать вместе». Даже если условные должности у отца и сына равные, всё равно, как коллегу ни тот, ни другой друг друга воспринимать не будет. Исключения бывают в любом правиле, но это лишь подтверждает правило.
А вот коллеги — это те, кто по-настоящему знает человека. Они знают, что этот человек из себя представляет как специалист, как начальник или подчинённый, как решает профессиональные проблемы и реагирует на различного рода раздражители. Профессия — это такая жизнь. И отпрыскам очень сложно бывает узнать своих родителей по-настоящему. Это касается не только отцов и сыновей, но в целом родителей и детей.
Сын может хорошо узнать отца только в той среде, где он отдыхает после работы и уделяет ему время. Но это, опять же, не тот человек, которого видят коллеги. Я вот вообще не слышал, чтобы отец матерился. Он русский человек, он просто физически не мог не материться, это очевидно, но я не слышал. Ругнуться не матерно — сколько угодно, но настоящего мата я от него не слышал никогда. Отец — это всегда пример. И проводя своё личное время с сыном, он неосознанно старается быть лучше, чем он есть на самом деле, это нормально, но это убивает шанс для сына узнать, какой же это человек — его отец.
На основании предыдущих умозаключений я пришёл к выводу, что не знаю своего отца. Чжан Ёп знает моего отца лучше, чем я. Даже мама не знает отца так, как знали его коллеги по военной журналистике и даже сослуживцы по Афгану. Потому что война — это тоже профессия. За год в Афгане отец однозначно повидал всякого. Он никогда ничего об этом не рассказывал, но вот его сослуживец, Артём Савельевич Красный, в редкие визиты в наш дом, после поллитры начинал делиться своими травмирующими воспоминаниями, выжженными порохом на внутренней стороне черепа. Отец его останавливал в частях, где речь заходила о нём, поэтому источником он был не особо информативным. Правда, в одну из таких бесед я смог узнать, что они имели плохую привычку отрезать яйца душманам, любящим похищать воинов-интернационалистов. Отец был вынужден рассказать историю поимки троих таких душманов, когда Артём Савельевич настоял, чтобы «Гоша с младых ногтей знал, какое это говно — война». Блядь, на всю жизнь запомнил…
