– Час у нас есть, – проговорил Странник.
– Неужели конец близок и скоро домой? – выдохнул Сергей.
– Домой, – улыбнулся, кивнув, его напарник. – Иди домой. Настала пора прощаться.
– Чего? – Маломальский удивленно уставился на него.
– Я говорю, настала пора прощаться. Ты очень мне помог. Спасибо тебе, Сергей.
– То есть как – прощаться? А мозз?
– Я его уничтожу. Я сожгу его, как и должен. – Он показал Маломальскому гранату, оставшуюся в подсумке красноармейца. – Я знаю, как это делать. А ты уходи, чтобы не пострадать.
– А ты как же? – Маломальский нахмурился.
– Я пришел к своей судьбе, Сергей. Я должен уничтожить его.
– Да, но ты так говоришь, будто вместе с ним собрался! Давай лучше сделаем зажигалку, у меня фитиль есть. Потом запустим дрезину в тот туннель, и через десять минут она взорвется вместе с этой дрянью. А мы уже далеко будем.
Странник улыбнулся, качая головой:
– Ты не понял, Сергей. Я должен сгореть вместе с ним. Должен, понимаешь?
– Но почему?! – воскликнул Маломальский. – Какого черта?! Ты мой друг! Ты не обязан подыхать! Это твое чертово геройство никому на…
– Потому что тоже мозз, – перебил его Странник, вздохнув.
И Сергею вдруг показалось, что у него остановилось сердце. Он сделал пару шагов назад, пятясь от своего друга.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Помнишь, я говорил тебе. Те из моей семьи, у кого в голове был мозз, решили уничтожить себя и его. Но двое, не желая расставаться с жизнью, бежали, а доктор стал их преследовать. Помнишь?
– Помню. Но ведь доктор убил одного из этих двоих.
– Мозз напал на доктора и почти овладел им. Но доктор поджег себя и мозз. Огонь был слабый. Достаточный, чтобы доктор умер, и недостаточный, чтобы убить мозз. Мозз выжил. Он здесь. В этой банке.
– А второй? – Сергей напрягся от ощущения, что он знает сам ответ на этот вопрос.
– Второй – это я, Сергей. – И странник постучал указательным пальцем себя по голове. – Второй здесь.
Сталкеру показалось, что весь мир вокруг него рушится. Похоже было на то ощущение много лет назад, когда весь мир действительно рушился, но только известие, что Рита погибла, разрушило его до основания.
– И что же… Как… Страныч, я не понимаю. Ты же в порядке. Ну, ранен немного. Так мы тебя подлатаем, и все нормально будет!
– Ты не понял, Сергей. Я заражен страхом. А страх кормит мозз. Мы ничего не боялись. Но теперь, побыв среди людей, я заражен страхом. Мой мозз сейчас спит. И всегда спал. Но он проснется. Может сейчас. Или позже. Но я так не могу рисковать. Мозз не может управлять мной. И поэтому он сразу, как проснется, выйдет из меня. А значит, я умру. И мозз поработит человека. И все сначала. Я не могу так рисковать тобой, людьми и всем, что еще живо в этом мире.
– Мы что-нибудь придумаем…
– Нет, Сергей, я не могу рисковать. Прости. – Странник улыбнулся, и из его глаз вдруг потекли слезы. – Я должен. Иначе нельзя.
– Неправильно это… Неправильно, слышишь! – воскликнул Сергей, затем вдруг на мгновение замолк. – Я так и не узнал твоего имени. И не видел твоего лица, брат, – прошептал после паузы Маломальский, чувствуя, что и у него слезы подступают к горлу.
– Мое имя – Странник. Доктор был странник. Его не стало. Я стал Странник. Прости, что я скрывал от тебя правду о своей голове, но ведь тогда ты не взялся бы мне помогать. Разве стали бы мы друзьями? А лицо… Это мое лицо теперь. Я стал человеком, Сергей. Там, в нашем племени, мы безликие и безымянные существа. Мы стали гуманнее людей и ближе к природе. Но потеряли себя. Потеряли важное – смысл, идеи, цели. Мы там лишь добываем пищу, размножаемся и… Не хочу, чтобы люди такими стали. Люди должны развиваться, становиться лучше, но, думаю, должны оставаться людьми, даже если и превратятся в добрых ангелов.
Странник похлопал Сергея по плечу и обнял.
– Я верю, что у вас все будет хорошо. И могу со спокойным сердцем уйти. – Потом он достал из кармана сложенный листок бумаги и протянул его сталкеру. – Держи. Я должен спешить.
Вскочив на дрезину, Странник завел двигатель и снял машину со стояночного тормоза. Оказывается, он четко запомнил все манипуляции по управлению механизмом.
– Я был рад тебя знать, Сергей! – крикнул он, улыбаясь и махая рукой. – Очень!
Машина помчалась прочь, выскочила со станции, свернула в туннель, который на карте был отмечен короткой черточкой с обозначением «Д-6», и исчезла из вида. И только рокот двигателя, становясь все слабее, доносился еще из мрака метро.
Сергей стоял ошарашенный, покинутый и осиротевший, вдыхая угар выхлопных газов умчавшейся дрезины. Он был потрясен. Он уже и не представлял свою жизнь без этого странного странника, и вдруг…
– Нет, – выдохнул Сергей и бросился бежать вслед за дрезиной. – Должен же быть другой выход! Не обязательно умирать!
Он бежал и пытался поймать звук удаляющейся дрезины, но ее теперь уже почти не было слышно. И человек, как бы он того ни желал, не может догнать мчащуюся по рельсам машину.
– Стой!!! – орал Сергей во мрак туннеля. – Остановись, Странник! Постой! Не делай этого!
Он бежал долго, не думая о риске споткнуться и разбить себе голову, игнорируя усталость и ноющую боль в мышцах и раненой руке. Он бежал и бежал, продолжая кричать и надеясь, что Странник еще жив и услышит его. И остановился, когда впереди возник свет. Откуда-то издалека навстречу ему неслась стена огня, и теплый воздух уже обтекал лицо сталкера, становясь все горячее и горячее.
Странник взорвал напалм.
Маломальский развернулся и бросился бежать от сожравшего его врага и его друга огня. Воздух был уже нестерпимо горяч, и каждый вдох обжигал легкие. Вот впереди тот туннель, что ведет на брошенную станцию. Там больше пространства, и раскаленный воздух остынет. Скорее туда! А пламя уже кипело позади, и в туннеле бушевал огненный ураган. Этот огонь не мог оставить моззу никаких шансов. Мозза больше не было. Как и Странника.
* * *
Ветер лениво гнал рваные облака по вечернему небу. Закат обозначал себя лишь кровавым сиянием у самого горизонта. Сергей сидел на пьедестале изуродованного памятника поэту Маяковскому и то и дело поправлял на лице маску. Он безучастно смотрел на руины Большой Тверской-Ямской и Садовой улиц, на бесчисленные вереницы сгоревших, искореженных и перевернутых машин. Сейчас он не думал о том, сколько здесь людей сгинуло, – слишком нестерпимой была горечь недавней потери. И только мысль, что жертва Странника принесена ради того, что осталось от испепеленного мира, помогала держаться. Но что теперь делать ему, сталкеру Сергею Маломальскому по прозвищу Бумажник? Он один. У него только гаечный ключ и автомат с полупустым рожком. На Красной линии он приговорен, как и в Четвертом рейхе. Сталкеры ищут его, чтобы спросить за угнанный бронетранспортер. Самое малое, что ему светит за такие выкрутасы, – вылететь из братства… А могут и порешить. Получается, он и Странник спасли мир, а мир теперь оскалился на него. Как быть? Куда идти? Вдруг Маломальский вспомнил о бумажке, которую ему оставил Странник. Сергей извлек ее из кармана и развернул. Первое, что бросилось ему в глаза, – это линии. Ну конечно. Это карта метро. Только… Это ведь не Москва. Линий мало, нет пресловутого и легко узнаваемого Ганзейского кольца, одни прямые и угловатые переходы. Что это? – Господи, святые метростроевцы, да это же Питер! – пробормотал сталкер в маску. – Ну точно! Петербургская подземка! Значит, Казимир был прав! Там есть выжившие!
