– Всё путём, лифт караулит. Чтоб этих не подпустить, если очухаются. Я ему сказал, десять минут: вот только сбегаю, тебя найду.
Ким мрачно подумал, что это было опрометчивое решение. Индра уже давно наверху, едет к маме-папе пить чай с булочками. А они здесь справляйся сами с полудохлым синтетом на руках и четвёркой других на хвосте.
Ерик открыл дверь в конце коридора, за ней оказался тесный лифтовый тамбур. И конечно, никакого Индры там не было.
Ким прислонил Готама к стене, выдохнул и упёрся ладонями в колени. Ерик машинально запустил пятерню в волосы на затылке.
– Мы же уговорились… Куда он делся?
– К вопросу о том, как можно было творчески подойти к вашей маленькой проблеме в той подсобке, откуда я вас вытащил, – спокойный голос раздался сверху, и Ким обомлел. Они с Ериком, мешая друг другу, протиснулись в дверной проём и задрали головы.
Индра висел под самым потолком на шпагате, уперев ноги в противоположные стенки и скрестив руки на груди. Ерик громко и некультурно выразился.
– Баланс. Как бы я встречал синтетов в этой каморке, по-вашему? – Индра сделал пружинистое движение вниз-вверх и приземлился на полу– Но ты бы, конечно, встал за дверью.
– Да иди ты, – буркнул Ерик, но его голос выдавал невольное восхищение. Чтобы его скрыть, он довольно грубо затолкал Готама в тамбур, в то время как Индра вызывал лифт.
– А этот зачем? – недовольно спросил он, глядя на неподвижного синтета.
– Он знает правду насчёт «восемь-семь», – отозвался Ким, с тревогой глядя на повязку на руке Готама, совсем уже красную.
– Да-а? – протянул Индра новым, заинтересованным тоном. – И в чём она заключается?
– Это не синтеты, – коротко ответил Ким.
Ерик вздёрнул брови. В глазах Индры появилось сожаление, он боком качнулся к лифту, упёрся локтем в дверь и подпер голову ладонью.
– Это он тебе и сказал, да? Безрод, я иногда даже не знаю, что о тебе думать, ей-богу. Ты дурак или ду рак в терминальной стадии?
– Полегче, – огрызнулся Ерик, но тут лифт звякнул и открыл двери.
Индра буднично обронил: «Мне двенадцатый, будьте добры», – и Ким с облегчением прислонился к стенке. М-да, прогулочка вышла малоприятная, но дело того стоило. Если, конечно, верить полутронутой Сугар и агрессивному химику-синтету…
– Он не соврал. Я знаю, – нехотя проговорил Ким, не глядя на Индру, который стоял напротив, всячески стараясь не касаться Готама.
– Излишняя доверчивость, – проворковал Индра, – не входит в число пороков умных людей, Безрод.
От его высокомерия Кима передёрнуло, и он посмотрел на Ерика: хоть он-то поверил? В лифте что-то негромко щёлкнуло, и боковым зрением Ким заметил, что Индра решил сесть на пол. Перевисел на шпагате, не иначе.
– Ким! – Ерик оттолкнулся от стены и, отпихнув Го тама, наклонился над Индрой. Тот, оказывается, уже не сидел, а обмяк в углу с закрытыми глазами.
Тихий щелчок повторился, и Ерик упал там, где стоял.
Готам открыл глаза, потянулся к панели управления и нажал на «стоп». Ким, ничего не понимая, смотрел на товарищей. Синтет шагнул к нему, и Ким машинально отметил, что движется он гораздо увереннее, чем можно ожидать от еле живого.
– Ты не ошибся, – серьёзно сказал Готам. – Я тебе не врал.
В его руке был парализатор, но Ким увидел это слишком поздно: раздался третий щелчок, и он потерял сознание.
Ким открыл глаза и какое-то время пытался сфокусировать их на том, что видел. Видел он, определённо, пару диодных светильников на потолке лифта.
Рядом раздались стон и ворчание. Ким со скрипом повернул голову и обнаружил, что придавил Ерику руку. Лифт стоял неподвижно с гостеприимно распахнутыми дверями – судя по цифрам на панели управления, на двенадцатом этаже. Плюс двенадцатом, что радовало.
– Тебя тоже? Кажется, это был…
– Готам, – сказал Ким, с трудом поднимаясь. – С парализатором. И он, конечно, смылся.
– Говорил Индра… – начал было Ерик и осёкся: – А он где?
Ким, натужно заставляя мозг работать, поднял ладонь ко лбу и уставился на собственную голую руку. От пальцев до самого плеча нахально протянулась надпись, сделанная маркером: «ЧТД, Безрод. Свидимся, как поумнеешь. И. И.».
– Похоже, мы ему поднадоели, – сказал Ким, поднимаясь на ноги. – Всё, я иду к Эдо, прямо сейчас.
– Ну и я тогда за компашку, – отозвался Ерик, натягивая лямки рюкзака.
Они вышли в служебный коридор, а оттуда – в более оживлённую часть сектора. Прохожие поглядывали на них с Ериком как-то странно, но Ким ничего не замечал, торопясь немедленно сесть на монорельс, доехать до первого сектора и как угодно – хоть с боем – прорваться к консулу. Эдо должен ему поверить.
Одержимый этой идеей, Ким, заставив Ерика догонять его почти трусцой, не разбирал дороги. Он резко выскочил из дверей на станции и тут же сбил кого-то с ног.
Ким опустил глаза и обалдел: на полу перед ним сидела самая красивая девушка Города.
Вернув на место нижнюю челюсть, он торопливо нагнулся, но сбоку раздалось глухое рычание:
– Р-р-руки!
Вид стоящего рядом человека не располагал к пререканиям. Им оказался консул Поляков. Ким услышал, как подоспевший Ерик за его спиной с шумом втянул воздух.
– Ты в порядке, Лиз? – Старший силовик поднял девушку на ноги.
«Лиз…» – запели серебряные колокольчики у Кима в ушах.
– В порядке, папа, ничего страшного. Папа?..
Колокольчики превратились в ревущую сирену космической атаки, и Ким моментально и полностью утратил контроль над кровяным давлением. Поляков сделал шаг вперёд, так что едва не коснулся его носа пуговицами френча.
– В чём дело? – почти прошептал он ледяным голосом. – Почему в таком виде?
Ким сперва не понял, о чём речь. Он покосился на Лиз, которая прижимала к груди дорогой глянцевый пакет, и увидел в нём своё отражение: грязный комбинезон на голое тело, весь в кровище, расписанная маркером рука и огромный фонарь под глазом.
Если бы Поляков прямо сейчас забил его ногами насмерть, это все равно не было бы хуже, чем появиться перед Лиз в таком виде. Поэтому Ким мужественно сглотнул и ответил:
– Снизу. С минус третьего этажа. Вы слышали о нём, господин Поляков?
Какую-то секунду Киму казалось, что Поляков на самом деле сейчас его ударит. Консул с отвращением смерил его взглядом и процедил:
– Допустим. Что ты там делал?
– Много чего. Могу начинать рассказывать? Раздувая ноздри, Поляков вскинул голову и огляделся. Их обтекал поток людей: наступало время обеда.
– Через два часа ко мне в кабинет, – прошипел он. – Приведи себя в порядок. Не явишься – пеняй на себя, – Поляков взял дочь под руку и хотел пройти мимо, но Ким окликнул его:
