Ознакомительная версия.
– Ну да. Это вроде как инфразвук для них.
– Ага.
– И что?
– Да нет, ничего, просто вспомнил. Что будем делать с грузом, Макс?
О, черт! Груз! Когда мы отправлялись в пустыню, тубус с грузом висел на Сабже. Теперь его на нем не было. И на Буги не было.
– Твою мать! Гд е груз, Сабж?
– Там, – сказал Сабж, кивая на лабиринт. – У самого края. Но глубоко, метров пять, наверное. А сверху – кусок базальта весом в пять тонн. Может, больше.
Мы снова спустились к лабиринту. Сабж впереди, я прикрывал, взяв дробовик Буги. Солнце начало медленно ползти вниз – я и не заметил, как пролетел этот день. Сабж показал на огромный кусок камня, вывороченный из земли. Просто камень, только очень большой. Он выглядел как каменная константа, казалось, его невозможно сдвинуть с места.
– Может, попробуешь его расколоть? Как ту стену в доме шляпников? – спросил я.
– Я устал Макс, – пожал плечами Сабж, – устал как собака. А даже если бы и не устал... Ты представляешь себе, что такое пять тонн базальта? Нам не достать груз.
– Выходит, трип накрылся?
– Выходит так.
...Лежать головой на каменном могильном холмике было неудобно. Я выдержал минут десять. Сабж – немногим дольше. Небо было синим, с зелеными пятнами там, где четверть часа назад село солнце. А вокруг луны оно было просто зеленым.
– Слушай, у нас же куча времени в запасе, да? Можно просидеть тут неделю. Сначала ты расколешь эту глыбу, потом понемножку будешь дробить.
Сабж отрицательно покачал головой.
– Нереально?
Он кивнул, подобрал с земли плоский камень и попробовал запустить «блин». Камень зарылся в песок.
– Почему?
– Потому что даже если ты сможешь выгрести пять тонн гравия, при этом устроишь столько шума, что соберется весь местный террариум. Они, конечно, сейчас все пришибленные, но за неделю придут в себя. Макс, это невозможно. Ты не думай, я уже все варианты перебрал. Вдвоем нам не справиться. И еще: я не знаю, что это был за груз, но когда сверху падает глыба весом в пять тонн – вряд ли что-то останется.
– Хреново. Но ты же не уверен, что груз поврежден.
– Не уверен, ну и что? Достать его вдвоем мы все равно не сможем. Я вижу только один выход – идти на Территорию Штиля, а потом вернуться сюда с подмогой.
– А если на Территории Штиля нет ни одной группы?
– Ну... есть же инженеры.
– Инженеры? Да ну...
– Других вариантов нет.
Зеленые пятна на горизонте растворились в синем, только луна продолжала тащить свой шлейф, похожая на грузовик-дальнобойщик.
– К тому же нам не хватит жратвы на неделю, – подытожил Сабж.
Я снова лег головой на могильный холмик. Потом сполз и подсунул под нее полупустой бурдюк из-под воды.
– Выходим утром. Ты как?
– В норме, – ответил Сабж. – А ты?
– Хрен знает. Утром мне казалось, что пара ребер сломано. А сейчас вроде бы все нормально.
– Тогда выходим.
58. Отель у погибшей метрополии
Весь следующий день мы взбирались по зажатой между двумя стенами базальта дороге. Это оказалось нелегко. Тропа и раньше была не ахти как проходима, а теперь нам еще то и дело приходилось перебираться через завалы. К полудню ни у меня, ни у Сабжа уже не осталось сил. Мы остановились, перекусили остатками вяленого мяса и пошли дальше. Ни одной живой твари нам не повстречалось, как, впрочем, и мертвой. Наверное, всех разогнало землетрясение. К вечеру мы добрались до Глаза Дракона. Вернее, до того, что от него осталось.
Глаз Дракона – это древняя крепость, которую построили еще в те времена, когда мир не был поделен на метрополии. Говорят, когда-то в ней скрывался Коперник. Это тот парень, который первый заявил о том, что Земля на самом деле плоская, а не круглая. Правда, он думал, что она плывет прямо по Океану, отчего на Земле случаются наводнения. Коперника за это сожгли. Если вам, кроме этой моей рукописи, попал в руки информационный банк Полковника, раскрутите поиск по двум определяющим словам: «Коперник» и «Инквизиция». Пламенные были времена.
Потом эту крепость часто использовали какие-нибудь повстанцы: хунвэйбины, христианские стрелки, Змеиный глаз. Последней в крепости пыталась отсидеться боевая группировка марксистского объединения «Октябрь». Им не повезло. Когда те, кто выжил во время осады, решили уйти в пещеры, окрестности Глаза Дракона обработали вакуумными бомбами. Знаете, что такое вакуумная бомба? Тоже занятная штука, разработанная специально для труднодоступных мест типа пещер, катакомб и тому подобного. При ее взрыве на огромные пространства распространяется большое количество аэрозоля. Он воспламеняется и выжигает все вокруг, оставляя после себя вакуум. Происходит резкий перепад давления, отчего каменные тверди сжимаются. И тех, кто между этими твердями в тот момент находится, просто перетирает. Так произошло и с последними повстанцами «Октября». Наверное. Вообще-то их никто потом не искал.
В общем, после всех этих повстанцев, беглых ученых, инквизиций и метателей вакуумных бомб от Глаза Дракона мало что осталось. Но перед самой войной – еще один штрих к картине о тщете устремлений человеческих – кто-то вложил немалые деньги в восстановление крепости и создание «Музея беглеца». Его экспозиция была поистине огромна и включала множество материалов и экспонатов, так или иначе связанных с побегами или восстаниями. От замка Иф до Алькатраса, от Финского залива до войны в заливе. К сожалению, просуществовал музей всего три месяца. Потом на метрополию Нагасаки сбросили бомбы. Но само нововозведенное здание Глаза Дракона при бомбежках практически не пострадало, наверное потому, что на хрен никому было не нужно. Времена горных крепостей канули в Лету еще в конце девятнадцатого века. А с момента общемировой известности местечка Ипр и тем более. Наступило время технологий, техногенеза, техношовинизма и техновойн. Так что нам, сталкерам, крепость досталась в идеальном состоянии. Этакий «Отель у погибшей метрополии». Правда, Нулевая занимает только правое крыло крепости, но мы никогда не были особенно придирчивыми клиентами.
– Смотри-ка, стоит, – удивленно прогнусавил Сабж, кивая в сторону упирающейся в низкие облака крепости.
Его продуло. Вообще-то, в горах, особенно на таких высотах, положено лежать снегу и стоять дикому морозу. Но на Драконе никогда не бывало особенно холодно, разве что ветер налетит, потреплет и свалит по своим делам. Вот Сабжа и потрепало. Мы с ним закутались, как могли, нацепив все тряпье, что у нас при себе было. Даже какое-то подобие шапок соорудили, распоров бурдюк. После раскаленной пустыни здесь было особенно неуютно. Кроме того, тишина начинала действовать на нервы, а все попытки начать разговор оканчивались полным провалом. Слова звучали неуместно. Пытаясь что-то сказать, я чувствовал себя по-настоящему жалким. Вот уж не думал, что мне когда-нибудь придется искать тему для разговора с Сабжем.
Ознакомительная версия.
