После того как Иянна, поддерживая Мелиниэля рукой, помогла ему осторожно подняться на ноги, она направилась к покореженным останкам призрачного остова Альтениана. Выглядел он ужасно: из вскрытой грудины как будто вывалились органы. Однако духовидица знала, что в нем нет плоти и бывший экзарх не испытывал боли. Внутри изувеченного корпуса она уловила устойчивую пульсацию камня душ, показавшуюся едва ли не предостерегающей. Иянна запустила руку в месиво искусственных жидкостей и выжженных кристальных артерий и извлекла драгоценный камень с душой Альтениана.
— Судя по тому, что мы оба здесь, победа за нами?
— Да. Я метнула копье ему в хребет, а Иврайна умерла, чтобы ею овладел дух Инкарны и уничтожил его.
— Каков подвиг. — Камень у нее в руке потеплел. — Рад, что смог... отвлечь его...
— Ты спас Мелиниэля, а это уже немало.
— Я рад. Что с Визархом? Ты видела его?
Иянна оглянулась и увидела воина в алых латах. Он стоял в стороне от других, сжимая в руке меч Беззвучных Криков и отвернув голову.
— Это была не его вина.
— Возможно. Но решит ли Иврайна так же?
Духовидица пожала плечами и принялась высматривать в сумятице свою сестру по мертвым. Та ходила среди иннари, серебристым светом омывая и живых, и мертвых. Тех, кто вот-вот должен был ощутить объятия Иннеада, она спасала, возвращая их души назад в тела до того, как связь между ними успела бы оборваться. Алоринис, который как будто совершенно не пострадал от удара чемпиона Иврайны, бежал за ней следом, перескакивая с трупа на труп и легко ступая по остовам павших призрачных стражей и клинков.
Наконец Открывающая Седьмого Пути подошла к Визарху — она казалась искрой белого огня напротив капли крови. Иянна понятия не имела, о чем они говорили, однако у мечника подкосились колени, и он едва не упал.
В этот раз его поймала уже Дщерь Теней и подняла на ноги. Она сказала нечто еще, и Визарх кивнул. Он взял свой клинок обеими руками и, воткнув его острием в землю, опустился на колени и склонил голову почти к стопам своей госпожи.
Пока раненых выносили через врата, а призрачная знать собирала свои воинства мертвецов и развоплощенных духов, командиры иннари собрались на ступенях перед могилой Эльданеша. Из открытых дверей лился неослабевающий желтый свет, хотя на таком расстоянии было невозможно разглядеть, что находится внутри.
Они хранили молчание, а затем Иврайна сделала первый шаг. Визарх двинулся справа от нее, Иянна и Мелиниэль — слева. Алоринис зашипел и остался внизу, предпочтя не подниматься.
Четверка вновь остановилась у самого порога, ибо за дверями они увидели черный саркофаг, увенчанный белой мраморной скульптурой. Войдя внутрь, они разделились и обошли гроб с двух сторон. В священном зале их шаги звучали резко и громко. Потолок украшала роспись из созвездий той ночи, когда убили Эльданеша, и в декоративном проеме виднелась красная луна. Ее свечение проходило сквозь линзу в груди изваяния точно там, где Анарис пронзил плоть Перворожденного.
И никакого оружия — ни священного старушечьего меча, ни какого-либо другого.
Иврайна вздохнула:
— Мне не хочется тревожить усыпальницу Эльданеша. Смерть и мертвецы были моими спутниками долгое время, но даже я не войду туда по собственной воле.
— Я не верю, что он погребен вместе с оружием, — согласилась Иянна. Она взглянула на меч в руке Иврайны и на другой, который сжимал Визарх. — Я не ощущаю его присутствия, ничего, что напоминало бы холодную ауру уже найденных Ключей Мертвых.
Никому не хотелось этого признавать, но, судя по всему, их предприятие потерпело крах. И, что хуже, сотни иннари погибли напрасно.
Мысль совсем не радовала Иврайну, но она сдержала гнев, вот-вот готовый выплеснуться из нее наружу. Разве она не служила Иннеаду верой и правдой? Разве не отдала ему свою жизнь в метафорическом, а сегодня и в самом что ни на есть буквальном смысле? Неужели ей до скончания дней суждено скитаться по космосу в поисках любых зацепок о местонахождении священного сокровища, ведомой одними только мифами?
— Здесь что-то есть, — подойдя к могиле, сказал вдруг Мелиниэль.
Иврайна ничего не увидела, и, судя по реакции остальных, они тоже. Но Мелиниэль склонился над надгробием и провел пальцами сквозь падающий красный свет. Когда автарх убрал руку, в ладони у него оказался большой каплеобразный рубин с тысячей граней. Мелиниэль поднял его, и тот заискрился сиянием красной луны.
Вдруг камень запульсировал красным и издал явственный стук, заставив всех встрепенуться. Мелиниэль вздрогнул, и лицевой щиток его шлема омыло алое свечение.
— Сердце Эльданеша, — прошептал он, будто под гипнозом. — Сотворенное из его крови, из его жертвы ради всех нас.
Он выпрямился и оглянулся на остальных, придя в чувство.
— Я видел его... — Слова застревали в горле, однако Мелиниэль продолжил: — Мельком, лишь на кратчайший миг. Олицетворение красоты, дух безмерной чистоты. И его убийцу. Столь жуткого и исполненного ненависти.
Он покрутил камень перед глазами, внимательно его изучая.
— Он... что-то делает? — поинтересовался Bизарх.
— Думаю, да, — ответил автарх и направился назад к дверям. Остальные последовали за ним к ступеням. — Разойдитесь-ка.
Они сделали, как он велел, отойдя на дюжину шагов. По его пальцам и изгибам брони, будто пропущенная через оптическую призму кровь, поползли ветви красного света. Пошатнувшись, Мелиниэль сделал шаг назад, разжал ладонь, и драгоценный камень повис в воздухе.
Сияние продолжало растекаться по автарху подобно второй коже, переливаясь оранжевым и желтым светом так, словно внутри него скрывалось пламя.
Мелиниэль раскинул руки и, издав судорожный крик, обратился в пламя. Черный и багровый огонь охватил все его тело. На один удар сердца он растянулся и сжался, плоть с кровью ему заменили пламя и тень, психопластик трансформировался в испещренную рунами кость.
На месте Мелиниэля теперь стоял Осколок Войны с пылающим в руке Анарисом.
— Не нападайте! — прозвучало эхо стального голоса жесточайшей частицы Кхаина, однако интонация безошибочно принадлежала Мелиниэлю. Слова раздались в мыслях у присутствующих, ибо лицо сына Кхаина застыло в вечном свирепом оскале. Окутанный пламенем гигант поднял скользкую от крови руку и повертел перед собой, разглядывая пальцы, после чего перевел взгляд на стиснутый в кулаке Вдоводел.
На Иврайну воззрились мертвые угли глаз.
— Умирают даже боги, и их души достаются Иннеаду, — промолвило существо. — Благодаря тебе Осколок Войны стал Перерожденным. Он избрал меня — того, кто столь долго противился его зову. Я слышу его, и он говорит, что отныне будет служить, как доселе только убивал. Ты дашь мне новое имя. Чистое Сердце. Мелиниэль Чистое Сердце, Мститель Эльданеша.
Чудовище содрогнулось и, как ранее от удара Иврайны, начало рассыпаться в вихре гари, дыма и жара, пока вместо него не остался Мелиниэль. Камень проплавил броню, плоть и кость и теперь пульсировал на месте сердца автарха. Сняв шлем, он распустил длинные темные волосы и явил символ Биель-Тана на щеке.
Мелиниэль улыбнулся:
— А мой клинок останется твоим навсегда.
Иврайна посмотрела на преобразившегося автарха, на Визарха, духовидицу и всех остальных собравшихся вокруг нее изгоев. Она окинула взглядом воинство, что двигалось назад к мерцающему порталу, собранное из каждого рукотворного мира, кабала и иных мест, из чертогов призраков, кланов диких всадников, королевств и братств альдари, и подумала о других древних вратах на Зайсутре и о тайных царствах и сокровищах, что могли таиться за ними.
Со временем, когда судьба и боги будут готовы, она отыщет старушечий меч. Но до тех пор ее цель — вести свой народ, служить посланницей Иннеада, направлять Перерожденных и стараться спасти всех альдари от злого рока.
