вопросы. Никаких переговорных столов, споров, дебатов, голосований? Всё это лишь показная мишура, а судьбы людей, городов, стран решают танцующие и шепчущие друг другу на ухо пары?
— Посольство для таисианов в Столице, — выдохнул я ей в ответ. Следующие несколько секунд мы танцевали молча. Надо признать, в отличие от дочери казначея ей явно нравилось находиться со мной в физическом контакте: она цепко держала мои ладони, с интересом рассматривая их и временами шевеля пальцами, словно желая ощутить чешуйки на моих руках на ощупь…или это мне уже мерещится после часа непрерывных танцев…
— Что ж, я вас поняла, — сказала она, завершая танец и делая положенный книксен, — я извещу Совет о вашем желании. Вас скоро позовут.
Она удалилась в сторону остальных Советников, я же, наконец двинулся к наполовину опустевшему столу. Когда же меня снова кто-то окликнул по имени, я развернулся и настолько злым взглядом посмотрел на нарушительницу моего спокойствия, что она была вынуждена тут же отлучиться по неожиданно возникшему срочному делу. От моего внимания не укрылось, что ещё минимум с десяток дам ждут своей очереди, но после фиаско последней решили на время оставить меня в покое. С наслаждением плюхнувшись на обитый бархатом стул и благодарно кивнув Эдне, наполнившей мне бокал морсом, я набросился на еду. Не сразу до меня дошло, что возле меня сидит Августа, с непроницаемым лицом наблюдая, как Аскольд танцует с дочерью казначея.
— Вы танцевали с Советницей, — сказала она. Это был не вопрос, это было утверждение. Я с набитым бутербродами ртом угукнул. — Вы назвали ей цену своей помощи, — опять утверждение. Я снова угукнул, продолжая интенсивно работать челюстями. — Ах, Дэмиен, если бы кто-то ещё посмел вести так себя с королевой, его бы больше никогда не пригласили на подобное торжество.
— Буду счастлив больше никогда не оказаться на подобном мероприятии, — сделав титаническое усилие и разом заглотив всю еду, возмущённо ответил я, — даже отбиваться от варваров на Архипелаге Тигрового Глаза было не так утомительно.
— Вы ожидали чего-то иного, — Августа удивлённо приподняла брови, в её же вопросительном тоне скользнула тень неудовольствия, — так знайте же: то, что мы делаем — это тоже работа. В некотором роде более, гораздо более утомительная, чем труд пахаря, кузнеца, торговца… они имеют гораздо больше свободы, чем сами того осознают. Тот же, кто попал в круговорот политических интриг, остаётся тут навсегда. Неважно, насколько тебе больно, насколько ты устал, насколько тебе все опротивело, насколько ты всех ненавидишь или презираешь… одно случайное движение бровью, неверный взгляд, не вовремя брошенное слово могут стоить жизни. Тебе и всему твоему роду, — после чего тихо добавила, — это тюрьма, самая настоящая. И от того, что прутья в этой клетке золочёные, клеткой она быть не перестаёт.
— Ваше величество, вы, безусловно, говорите интересные и правильные вещи, но прошу вас, — взмолился я, — дайте же мне перекусить. Меня ещё десятое барышень ждет, и вряд ли кто-то из них позволит мне уйти, не станцевав с ними…
— Разумеется, — королева, закрыла глаза, точно выругав себя за вспышку слабости, после чего посмотрела на меня в упор, — и помните, Дэмиен: я в их числе. Как бы сегодня не был высок ваш ранг, отказа танцевать с королевой вам не простят.
— Прошу прощения, — почтительно сказали сзади. Обернувшись, я увидел ещё одного служащего в такой же синей ливрее, как и та, в которой был слуга, сообщивший утром Миа о задержке её вопроса. Кстати, не помешало бы уточнить у Совета и её вопрос, раз уж я буду с ними разговаривать…
* * *
Я получала от бала настоящее наслаждение. Наконец-то освобождённая от оков своих способностей, чудесных образом изменившихся, я танцевала и танцевала, и каждое касание, каждая секунда, проведённая с партнером в танце, была невероятным подарком судьбы. Пару раз мне на глаза попадался Дэмиен, и вид у него был, мягко говоря, неважный. Впрочем, понять его можно: все без исключения желали с ним танцевать, и так же все наверняка засыпали его вопросами. Не укрылось от меня и то, как он, скажем прямо, отшил следующую девушку, прежде чем сесть за стол. Бедняжка пронеслась мимо меня, едва сдерживая слёзы. Почувствовав угрызения совести, я сердито воззрилась на Дэмиена, но он, ни на что не обращая внимания, накинулся на еду. Он, кажется, даже не отдавал себе отчёта в том, что рядом с ним сидела королева. Увидев мелькнувшую рыжую гриву волос, я догадалась, что девушка умчалась в уборную. Я, ежеминутно извиняясь и отказывая кавалерам в танце, ссылаясь на ту же уборную, проследовала за ней.
Она обнаружилась сразу за дверью. Надо отдать ей должное: плакала она бесшумно, но слёзы градом лились из её глаз. Она даже не заметила, как я подошла сзади, и отреагировала только тогда, когда я положила ей руку на плечо. Ойкнув, она обернулась и тут же заговорила:
— Ох, пожалуйста, не говорите никому…ой, вы ведь Мари, верно? Спутница Дэмиена?
— Да, — ответила я. И тут же продолжила, — я видела, как грубо он с тобой обошёлся, не обращай внимания. Он измучен, такие мероприятия не самая сильная его сторона. Плюс ко всему ему ещё с Советом разговаривать.
— Ах, Мари, вы не представляете, какая это беда. Какое унижение. Ох, простите мне мое невежество — я Иллизи, дочь министра разведки. Сегодняшнее положение всех дам зависит от того, танцевали ли они с Дэмиеном. Как долго, какой танец, — значение имеет всё! А теперь, когда мне так грубо отказали, я не знаю, как мне быть! Я стала посмешищем при дворе!
— Мда, — только и смогла сказать я, про себя думая о том, как же на самом деле несчастны люди, которые, внешне живя в роскоши и богатстве, внутри себя считают зависимыми от того, кто что о них подумал, и кто что им сказал, и каждая маленькая оплошность для них — трагедия мирового масштаба. Неловкое молчание нарастало, и я всё же сказала, — а если он с вами потанцует, это вас спасёт?
— Может быть, — утирая слёзы с голубых глаз, ответила она, — но я не уверена. Вот если бы он уделил мне самый последний, самый почётный танец…
— Хорошо, я поговорю с
